Неродственные связи - Лина Манило

Глава 10 Сергей

Клуб “Опиум” очень маленький, камерный немного. Вопреки мнению о подобных заведениях, здесь нет беснующейся толпы напичканной гормонами молодёжи, оглушительной музыки и трахающихся в туалете парочек. Хотя мест для уединения достаточно, но сюда приходят не за тем, чтобы снять девицу на ночь.

– Сто лет не была в клубе, – заговорщицким шёпотом признаётся Алиса.

Наши вещи сданы в гардероб и остаётся лишь войти в центральные двери, чтобы окунуться в атмосферу клуба, но Алиса словно бы ждёт чего-то. Не знаю, что творится в её голове, но она робеет, что ли.

– Может быть, в какой-то бар пойдём? Просто ночной клуб, я не знаю…

– Может быть, сразу в клуб “Для тех, у кого маразм”? Там нам выдадут мазь от боли в суставах, пуховый платок и валенки.

– Шуточки, – цокает языком, смотрит с осуждением, но в глазах весёлые огоньки. – Или просто покатаемся по городу? – предлагает свои варианты отличного досуга и даже крошечный шажок делает назад.

– Ты же любишь танцевать, – напоминаю, потому что только из-за этого я и выбрал “Опиум”.

– Да, но… не знаю.

– Всё ты знаешь, просто боишься.

– Чего именно, интересно мне знать, я по твоему мнению боюсь? – щурит глаза, превращает их в тонкие подозрительные щёлочки, и гордо вскидывает подбородок.

А я поддеваю его пальцем и для начала касаюсь своими губами её лба. И тихо, чтобы слышала только она, говорю:

– Меня, себя. Того, что есть между нами. Для тебя это быстро?

Она лишь тихо вздыхает, и это лучшее подтверждение моей правоты.

– Пойдём, тебе понравится. И да, я очень хочу, чтобы ты станцевала для меня.

– На шесте? – в уголках губ дрожит улыбка, а левая бровь красиво заламывается.

– На шесте, – взмахиваю рукой и натягиваю на лицо самое серьёзное своё выражение. – Но можешь и на моих коленях, а можешь вообще в костюм химзащиты одеться, мне всё равно. Главное, чтобы ты танцевала.

Я кладу руку ей на спину и чувствую, как Алиса расслабляется. То-то же.

Алиса делает шаг первой. Просто идёт вперёд, позабыв о недавних страхах. Тянет на себя дверь, и музыка становится громче. Но не до такой степени, чтобы приходилось орать друг на друга. Полумрак плотно окутывает нас, надёжно прячет от любопытных глаз, и я отключаю голову. Просто мысленно укладываюсь на лопатки и позволяю бурному течению жизни нести себя вперёд.

– Вон туда, там наш столик забронированный, – указываю в нужную сторону. Мы проходим через полукруглую арку и попадаем в небольшую зону, стены которой оформлены фронтонными украшениями, а потолок выполнен в форме цилиндрического свода.

Я отключаю даже своего внутреннего брюзгу-архитектора, не вглядываюсь в детали и просто машинально отмечаю штрихи и элементы декора, пока занимаем место за столом. А на нём, как и было оговорено во время заказа, уже стоит бутылка шампанского в серебряном ведёрке и несколько тарелок с лёгкими закусками. Красивая туалевая скатерть спадает фалдами, мерцает в приглушённом свете, а цветочный узор вспыхивает то пурпуром, то фиолетом, то насыщенным лиловым.

– Очень пафосно, – смеётся Алиса, а я пожимаю плечами.

– Я просто хотел, чтобы тебе этим вечером было хорошо и свободно. Тут красиво, приятная музыка. И ещё отличные отзывы о клубе, так что почему не сюда привести красивую женщину?

– Мне хорошо, – улыбается и задумчиво поглаживает тонкую ножку бокала.

Беру в руку бутылку, она холодная и запотевшая, и снимаю слой фольги. Алиса морщится, но я умею открывать шампанское без риска выбить кому-то глаз или разбить люстру. И уже через пару мгновений искрящийся напиток бородатого года сбора урожая пенится в бокалах.

– За что будем пить? – сверкает хитрой улыбкой Алиса, а я смотрю на мигающую иллюминацию сквозь янтарь шампанского.

– За тебя? – подсказываю, а она нервным жестом трёт нос. – За женщину, рядом с которой мне хорошо. За женщину, которую мне хочется узнать лучше, с которой мне интересно.

Она смеётся и подбоченивается, мол, вот да, я именно такая и даже лучше. И это веселит – её природная непосредственность, открытость заставляет улыбаться до ушей. Алиса подносит бокал к моему, глядя в глаза. Дзынь, как на юбилее руководителя, и пузырьки щекочут нёбо, а кислота собирается на корне языка. Гадость какая, тьфу. Но Алисе, похоже, нравится, и она, сделав один глоток, закрывает глаза и смакует шампанское.

– Знаешь, у меня есть подруга, Марго зовут, – начинает, отставляя бокал, и следит за тем, как я накладываю в её тарелку то сыр, то тончайшие пластинки хамона. – Я кстати не ем копчёности…

– Не ешь и ладно, – взмахиваю рукой и откидываюсь на спинку стула, готовый слушать рассказ о подруге Марго. – Не отвлекайся.

Алиса прыскает смехом и как-то очень удивлённо рассматривает хамон в своей тарелке, словно это инопланетянин с планеты Нибиру. Потом вздыхает и будто бы самой себе:

– От одного же кусочка ничего не будет, да?

– Не будет, уверяю.

– Провокатор, – фыркает и накалывает хамон на вилку. – Толкаешь меня на страшные вещи.

– Ага, я такой. Толкну в пучину порока, сама не заметишь, как засосёт. Потом начнёшь сало есть ночами и квасом запивать.

Я шучу, хотя… в любой шутке ведь только доля шутки? Потому что я хочу с этой женщиной сделать всё, на что хватит фантазии. А фантазия порой у меня причудливая.

– Так вот, Марго, – кивает Алиса, и взгляд вдруг становится задумчивым, глубоким. – Она владеет маленьким баром, недалеко, кстати, отсюда. Он ей от мужа достался, покойного. Но не суть. В общем, однажды мы с детьми поехали в отпуск, и там проводили экскурсию на завод шампанских вин. Зачем мы туда пошли? Не знаю, интересно ведь. И я заблудилась среди бочек и этажерок, куда-то забрела, не могла выбраться. Думала, там меня и похоронят, ещё и жутко холодно было. Представляешь, вокруг никого, только бочки-бочки, эхо такое зловещее, а у меня одна мысль: вот умру так позорно, а потом будут все говорить, что я напилась и стала