Кубик 6 - Михаил Петрович Гаёхо

на открытую воду «Четвертый орел» повернул вглубь залива, туда где брала начало Вторая Глубокая.

Когда отплыли уже на порядочное расстояние, на берег вышел человек и стал махать чем-то белым.

— Не нам ли он машет? — спросил Бе. — И если нам, тогда не вернуться ли?

— Нас уже есть здесь шесть человек, и седьмой нам не нужен, — сказал отшельник.

— Он машет не нам, — сказал солдат Аш. — Если бы он махал отходящей лодке, он бы кричал и подпрыгивал, а он машет, словно сигналит кому-то.

И точно: от мыса на противоположном берегу залива отчалила большая лодка, и шла на веслах — четыре пары весел. Скоро стало понятно, что восьмивесельная направляется к месту, где ждал ее человек, вышедший из леса.

На «Орле» в это время уже ели колбаски, принесенные из подвальчика, и запивали пивом из фляги — не такой большой, как хотелось бы.

Пиво еще не кончилось, они вошли в реку, меняя попутные ветры озера на ее быстрое течение.

48

Река Вторая Глубокая была также и широкой. «Четвертый морской» плыл по ее течению.

На корме — там, где руль, — сидел солдат Аш.

У правого борта дремал отшельник Хо (рыжебородый), а отшельник Хо (чернобородый) был рядом, продолжая в своей голове процесс непрерывного воздвижения мысли.

Мастер Бе на носу лодки играл сам с собой в кости.

Двое были в каюте, откуда доносились негромкие голоса и время от времени — смех.

У входа в каюту Эф третий, присев на корточки, заглядывал внутрь. В каюте было темно.

— Что сомневаешься, заходи, — услышал он голос, который был искажен толи от странной гулкости помещения, то ли от другой причины, и поэтому неузнаваем.

— Да, можно заходить, — подтвердил другой голос. И словно подразумевалось при этом, что только что было нельзя и вот, стало можно.

«Нужно мне их разрешение», — подумал Эф третий.

— Какой-то он сердитый, — сказал один голос другому, затем послышался смех.

Третий почувствовал, как кровь приливает к голове — до звона в ушах. Он всматривался в темноту, но не видел там ничего реального, а только то самое, виденное уже однажды, странное место с зеркальными стенами. Видение было четче, чем в прошлый раз, отраженные в зеркалах фигуры различались ясно. Действительно, одной из них был он сам, другой — его вечный соперник, Фа четвертый. Отражения кружились в зеркалах, блестели клинки. Какой-то быстрый выпад противника Эф не заметил, так же, как и его двойник в зеркале, который упал с ножом в груди по самую рукоятку, это было последнее, что увидел Эф, перед тем как все пропало.

В темноте засмеялись — два голоса, или, может быть, несколько.

Выругавшись про себя и, также про себя, плюнув, Эф перебрался на нос, где стал играть в кости с мастером Бе. Они играли, и темные, а также мудрые мысли не задерживались в их головах.

49

Солдат Аш, который сидел на корме, поднял тревогу.

Он заметил вдалеке восьмивесельную лодку — ту самую. Естественно было предположить, что это была либо погоня, либо преследование, — отшельник Хо (чернобородый) настаивал на том, что есть существенная разница между этими двумя вариантами.

Четверых поставили на весла, чтобы грести, хотя понятно было, что на четырех от восьми не уйти. Восьмерка, однако, не собиралась догонять — два раза «Четвертый» останавливался у берега, и она останавливалась тоже, оставаясь на равном отдалении.

Река делала поворот, и за поворотом обнаружился длинный остров, прижатый к правому берегу. Солдат направил лодку в узкую протоку. Весла подняли, вынули из уключин. Ветки кустов царапали по бортам. Эф третий работал веслом как шестом, и Фа четвертый тоже — со своей стороны.

— И что теперь? — Третий перешагнул через борт, через заросли кустов и травы пробрался на другой берег острова и успел, укрываясь за ветками, увидеть, как мимо проплывает восьмивесельная.

Нос ее был украшен головой крокодила.

Лодка несла на себе десять человек, из них были восемь гребцов, рулевой и еще один, который, завернувшись в плащ и вытянув ноги, сидел в низком кресле — впереди, но спиной к движению.

Четыре гребца по левому борту были не видны третьему, а из шести человек, доступных взгляду, было три бородатых, три безбородых, четыре темноволосых и один рыжий.

50

Пройдя по протоке — которая почти на всем протяжении оказалась достаточно широкой, чтобы идти на веслах, — вышли на открытую воду. Впереди река разделялась на два рукава. У входа в правый на обрывистом берегу был заметный издали знак в виде красного треугольного щита острым концом вниз. А выше стрелки, подгребая веслами против течения, стоял «Крокодил».

— На красный плыть нельзя, там пороги, — сказал солдат Аш.

— И с «Крокодилом» не тянет встречаться, — сказал Фа четвертый.

— Долго обсуждать вопрос тоже нет времени, — заметил Эф третий.

Названный «Крокодил» тем временем медленно стал отплывать вверх по течению, освобождая дорогу.

— Тогда вперед! — Эф и Фа налегли на весла, выводя лодку поперек стремнины. Солдат уступил свое место за рулем отшельнику и перешел к третьему веслу. Бе пятый стал пробираться вдоль борта к четвертому, чтобы составить пару солдату.

Толчок, и он полетел в воду. Лодка стала разворачиваться кормой вперед вокруг подводного камня, оказавшегося под правой скулой.

Солдат поспешил протянуть весло упавшему, но пятого уже отнесло течением.

— Табань! — закричал солдат.

Эф и Фа налегли на весла. Лодка сошла с камня. Несколько гребков (точным числом — восемь), и пятый, уцепившись за протянутое весло и следом — за руку, вскарабкался на борт.

— Водичка теплая? — поинтересовался солдат.

«Четвертого морского» уже вынесло на стрежень. Эф и Фа не могли выгрести против течения, каменный обрывистый берег не давал возможности пристать. Поверхность воды вся была в мелких завитках пены. «Как шкура молодого барана, — пришло сравнение третьему, — как шкура ягненка такой специальной породы, шкура ягненка, из которой делают шапки, высокие такие шапки, овечья такая шкура…» Он силился вспомнить название овечьей породы и не мог. Лодка прошла поворот, впереди открылся порог, и в уши ворвался шум ревущей воды, оглушая.

— Я ошибся, — сказал человек Ю, и за шумом только Фа и Эф, бывшие рядом, могли его слышать. — Я ошибся.