Ты дышишь солнцем (СИ) - "dadagi"

— Сложность в том, — продолжил Тони, — что без подготовки такие экзамены не сдашь. И выучить все это, не зная, с чего начать, может только настоящий гений. При наложении защиты, например, нужно учитывать тип строения, количество подзащитных, даже их поведение. Не так-то просто. А обеспечение безопасности общественных мест? Вот ты вообще представляешь, с чего начать строить защиту чего-то вроде Мунго? А при угрозе извне? А если в больнице особый пациент? И при этом решаются более простые вопросы. Например, отдел постоянно занимается рассмотрением дел о превышении самообороны. Осматривают место, выносят вердикт. Рассматривают жалобы о чрезмерной защите дома, когда у кого-то на подлете к забору птички дохнут.

— Все, я понял, попасть сложно, работать еще сложнее, — отмахнулся Генри.

— Кстати, насчет членов Визенгамота, — Макс вытащил из кучи фотографий двух мужчин, — Лорд Пруэтт и Мистер Браун. Не смотря на красавиц-жен, имеют еще и любовниц. Дай-ка мне Пророк.

Макс пролистал газету до раздела светская жизнь, ткнул пальцем в симпатичную ведьму со скрипкой:

— Кендра Вилстоун, скрипачка, дама полусвета, широко известна, как содержанка и любовница Лорда Пруэтт. Сестра вот этого аврора. Можете поискать ее фотографии с более спокойных вечеринок, их квартет там выступает в черных форменных мантиях. Может, у нее и брошка есть.

— А мистер Браун? — Том рассматривал «этого аврора» со знакомыми запонками.

— У него долгий и продолжительный роман с полукровкой, которая снимается для рекламы женского платья в буклете Малкин, — пожал плечами Макс. — Ничего не доказывает, что причастна, это уже просто моя догадка

— Да уж. Главный вопрос — как нам все это использовать, — тяжело вздохнул Тони. — Это ведь догадка, по сути. Никаких доказательств. Да и что мы ищем?

Все присутствующие в купе тяжело вздохнули. Действительно, как можно о чем-то говорить, если вообще все не понятно. Кроме такой мелочи, как общие планы людей из этого… ордена непонятной птицы.

Том стал Лучшим Учеником. Забот у него прибавилось, к тому же он вел активную переписку со своими будущими коллегами, устраивал свой пока еще небольшой бизнес в магическом мире, учился, в сотый раз переделывал ритуал магических татуировок… И каждый вечер наслаждался возможностью быть рядом с невестой. Напряженный график, множество дел, теории заговоров, любимая девушка рядом. Том все больше понимал, что ему нравится такая жизнь. Нравится, что мир словно вертится с огромной скоростью, вынуждая бежать, достигать, выполнять… а потом замирает, когда он легко целует невесту в висок, вдыхая ее духи с ароматом сирени.

А она читала свои книги, рассказывала истории и по-прежнему помогала всем, кто хоть немного в ее помощи нуждался. Младшие часто окружали ее неприступным кольцом, разбегаясь лишь при виде Тома. Если Нату дети любили, то Тома откровенно побаивались. Его это устраивало, а Нату забавляло.

В Пророке каждый день печатали новости о войне. О том, как на материке проигрывают по всем фронтам и небольшие отряды британских и американских магов, которые направились помогать в борьбе с Гриндевальдом, не особенно повлияли на ситуацию.

— Прочитай что-нибудь, — Том отвлекал Натали от книги, — что-нибудь про любовь.

Натали задумалась на минутку, а потом спросила:

— А про любовь во время войны подойдет?

— А есть и такие? — удивился Том.

— Его написал русский поэт… О том, что любовь на войне — одно из самых важных.

— Да? Тогда читай. Надеюсь, моего знания языка будет достаточно.

Натали, грустно улыбнувшись, начала читать. И у Тома, уже действительно неплохо понимавшего по-русски, даже мурашки по коже пошли.

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придет,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,

Не желай добра

Всем, кто знает наизусть,

Что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать

В то, что нет меня,

Пусть друзья устанут ждать,

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души…

Жди. И с ними заодно

Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,

Всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

Скажет: — Повезло.-

Не понять не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой, —

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.*

Том притянул девушку к себе, крепко обнял:

— Действительно. Война и любовь.

— Я все же надеюсь, что тебе никогда не придется что-то подобное отправлять мне, — Натали удобнее устроилась в объятьях жениха.

— Отправлять? — нахмурился Тони.

— Да, мужчины с войны посылали это стихотворение своим женам. Как просьбу. И как признание в любви, наверное.

— В этом что-то есть, — ухмыльнулся Долохов. — Важно знать, что тебя ждут. И верят, что с тобой все хорошо. Кто это написал? Неужели кого-то вроде Пастернака занесло на войну?

— Это Константин Симонов. Он военный корреспондент, если я правильно помню, — Натали осторожно рассказала часть правды.

Она многое могла бы рассказать о Симонове. А еще о Васильеве. И о Шолохове. И даже о Булгакове. Но время пока не пришло.

* Стихотворение написано в 1941, издано в газете «Правда» в 1942. Учитывая его невероятную популярность в то время, считаю возможным факт его прочтения даже в Англии.

========== Глава 13. Медальон с изумрудами. ==========

Рождество вновь принесло ощущение сказки в старый замок. Натали как всегда с восторгом рассматривала праздничное украшение Большого зала, вдыхала аромат Рождества, собирала подарки и подписывала милые открытки-поздравления.

— Кажется, в этом году администрация решила превзойти себя, — пораженно оглядывался Том на еще большее количества лент, елей и искусственного льда.

Натали, звонко расхохотавшись, вдруг куда-то потянула Тома, а потом резко остановилась, смотря ему прямо в глаза.

— Что такое? — нахмурился Том.

— Посмотри наверх, — скомандовала Долохова.

Том, подняв глаза к потолку, ответил девушке тем же смехом. Они стояли ровно под омелой.

— Как я мог забыть, что в Рождество допускаются некоторые послабления.

Натали же, все еще смеясь, привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до рослого Тома. Где-то сбоку мигнула яркая вспышка, засняв их поцелуй.

— Эй, мелкий, — Том тут же ринулся ловить наглеца, а Натали, все еще смеясь и обнимая Тома, кричала вслед мальчишке:

— Не забудь подарить мне это фото на Рождество!

— Зачем тебе такое фото? — Том решил позже найти третьекурсника с камерой.

— Поставлю на прикроватной тумбочке. Буду смотреть перед сном.

Дни перед Рождеством Ната вела активную переписку. Решался вопрос с подарком Тому. Письма летали непозволительно часто, но все удавалось объяснить рождественскими хлопотами.

Летом Абраксас навестил старых знакомых семьи. Поспрашивал, поспорил, в итоге надавил. Карактак Бэрк посыпал голову пеплом и умолял не сдавать. Хэпзиба Смит когда-то выкупила этот медальон, потому что знала некоторые грешки магазина. Абраксас начал ходить к старой деве как минимум раз в неделю.

Сначала престарелая жеманница отрицала, что у нее есть реликвия. Потом отказывалась продавать. И лишь в конце октября Малфой смог начать полноценные переговоры. Покупка медальона выливалась в неприлично огромную сумму, большая часть которой уходила на гонорар будущего мужа озорной старушки. Малфой морщился, плевался, просил милости небес, но был вынужден отправиться на поиски симпатичного молодого мага, причем непременно чистокровного, который согласится как минимум пять лет принимать амортенцию, а после останется мужем этой затейницы. Парней Хэпзиба браковала со смаком. Зелье молодости уже было почти готово, а муж все еще не был найден.