Мавры при Филиппе III - Эжен Скриб

Доброе и справедливое сердце Филиппа всегда вникало в дело, если ему расскажут, особенно, когда объяснит прекрасная, любимая им женщина.

– Да, вы правы, Маргарита, – сказал он, – я вижу, что дон Хуан д’Агилар – верный мой слуга. Я не оставлю его без награды. Что прикажете сделать для него?

– Благоволите написать мои слова, Ваше Величество.

Король взял перо, взглянул на супругу и написал под ее диктовку:

«В награду за верную службу и особые труды, понесенные в Ирландии, за поддержание чести испанского оружия против превосходства неприятеля и за спасение нашей армии от неминуемой гибели мы назначаем нашего генерала дона Хуана д’Агилара вицероем королевства Наварры…»

Король остановился.

– Не много ли этого? – сказал он. – Такое важное место…

– Да, место важное, но, назначив д’Агилара, вы вполне наградите достойного и облаготворите провинцию.

– Довольны ли вы?

– Не совсем. Потрудитесь приписать еще.

И она продиктовала:

«А его племянника, дона Фернандо д’Альбайду мы назначаем в полк Ее Величества.

Написано в нашем дворце в Мадриде 24 сентября 1599,

Мною, королем».

Королева взяла приказ, спрятала и на следующий день утром послала к исполнению.

В это же утро Филипп, придя в себя после жара, придавшему ему такую отважность, стал самым несчастливым и пугливым из всех. Он отменил совет и два дня не принимал герцога Лерму, как будто боясь показаться ему на глаза. Наконец он понял, что если будет медлить, то дело может запутаться, и как виноватый пред судьей, явился перед своим министром, который со своей стороны трепетал не менее короля.

Узнав о повелении короля, отданном без его ведома, он сейчас же сообщил брату Сандовалю и стал совещаться о принятии мер для предупреждения опасности, которая могла возобновиться.

В королеве они нашли опасную соперницу, если она займет место любимцев.

После долгого совещания Великий инквизитор и фра-Кордова явились к королю с печальными бледными лицами и с потупленными глазами.

– Что это с вами, отцы? Отчего вы такие печальные?

– Мы не за себя опечалены, Ваше Величество, – ответил Сандоваль. – Мы печалимся за Испанию, лучший и справедливейший король ведет ее к погибели…

– А также и губит душу свою, – прибавил духовник.

– Что же я сделал? – вскричал испуганный король. – Отцы мои, скажите: какой грех я совершил?

– Один из величайших для короля: вы нарушили волю Божию, – сказал инквизитор.

– Вы, помазанник Его, – прибавил духовник.

– На вашу главу возложена Им корона Испании…

– А не на главу Маргариты Австрийской…

– Мы не порицаем вашей нежности к супруге…

– Мы верные и покорные слуги августейшей супруги Вашего Величества…

– Заслуживающей полной любви Вашего Величества…

– Бог соединил вас, и земля да не разлучит!

– И вам, Ваше Величество, не должно соединять разделенного Богом.

– Как так, отцы мои? – спросил король, которого окончательно смутили слова монахов.

– Король испанский имеет свои обязанности, а супруга его свои…

– Мешать их – есть неисполнение обоих…

– Значит, вдвое навлекать на себя гнев неба…

– Отдать вверенный скипетр королеве, значит отвечать пред Богом не только за свои грехи…

– Но и за грехи, совершенные именем Вашего Величества.

– Так предполагает духовник ваш.

– Так полагает и святая инквизиция. Она поручила мне представить Вашему Католическому Величеству, прежде чем нужно будет идти за отеческим советом к престолу папы.

Такое рассуждение, которое можно было обратить против всех фаворитов и даже против герцога Лермы, произвело на короля такое впечатление, что он, ужасаясь, воображал, что ему слышались громы ватиканские, и с робостью, смиренно, просил совета, как вести себя впоследствии. С него взяли клятву, чтобы ни в каких случаях не говорил королеве о делах государства. Он дал клятву и сдержал ее.

Когда д’Агилар и д’Альбайда пришли благодарить монарха за возвращение милости, их очень удивило и даже огорчило замешательство, с каким их принимали. Не зная причины, они могли понять, что королю тяжело их присутствие, и, раскланявшись, отправились по своим назначениям, не узнав даже, что благодетельница их была королева.

Герцог Лерма также никак не мог понять причины этого обстоятельства. Он не знал и не мог подумать, что это есть следствие пребывания королевы у Деласкара д’Альберика, посылал во все концы шпионов, но тайна оставалась тайной для него, убежденного встретить в королеве сильную противницу обдуманного уже с Сандовалем и Рибейром плана против мавров.

Таковы были происшествия, предшествовавшие входу Пикильо в дом д’Агилара, о которых мы должны объяснить нашим читателям прежде, чем будем продолжать нашу историю.

Глава VII. Две девушки

Вицерой Наваррский дон Хуан д’Агилар со времени вступления в эту должность имел постоянное местопребывание в Пампелуне. По необходимости навестить сестру свою, графиню д’Альтамиру, жившую в Мадриде, и чтобы не разлучаться с дочерью, он взял ее с собой. Кармен также не желала расстаться со своей подругой, Аихой, и потому старик с двумя девушками находился на дороге между Сиерра-Окой и Сиерра-Монкайо в то время, когда их остановил бандит Карало и когда Пикильо для спасения их свалился с дерева.

Приехав в Пампелуну, вицерой приказал одеть своего нового пажа, который во время путешествия с прекрасными девицами, более чем в другое время, стыдился за свое неопрятное платье, но господа не обращали на это никакого внимания и весело разговаривали с ним.

Молодого пажа отдали сеньору Пабло Сиенфуэгосу под надзор и приказали образовать его для домашней службы, научить кротости и умеренности. Но такого рода условия постоянно выходят из памяти. Пабло Сиенфуэгос забыл об этом, тем более что Пикильо расстроил его планы определить на это место мальчика, которого он называл своим крестником. Прочие слуги также оскорбились, когда увидели, что пажом сделан бывший бродяга и нищий, найденный где-то в лесу, на дереве! Все стали его презирать и угнетать. Это оскорбляло его гордость, потому что он у прежних своих воспитателей не привык к труду и пользовался случаем, чтобы уйти из дому.

В первые дни он часто бегал в гостиницу «Золотое Солнце», думая найти своего друга Педральви, но его там не было, и никто не знал, где он находится.

По возвращении в дом сеньор Пабло замечал его отлучки и даже употреблял более решительные средства, но Пикильо постоянно возмущался против тиранства и не признавал его законным! Все старания сделать Пикильо покорным остались без успеха, и сеньор Пабло составил доклад, в котором очень ясно объяснил непокорность склонного к бродяжничеству пажа Пикильо и совершенную его неспособность к службе.

Вицерой с своим семейством сидел за завтраком, когда домоправитель явился с этим докладом.

– Что вы скажете на это, дети? – спросил он, выслушав доклад сеньора Пабло.

– Нужно выслушать и обвиненного.

Вицерой позвонил. Но прекрасная погода и яркое солнце сманили молодого пажа прогуляться по берегам Арги.

Сеньор Пабло взглянул с видом торжества на судей, и лучшего доказательства его докладу было не нужно. По возвращении Пикильо, ему сказали, что его спрашивали. Испуганный, он побежал наверх дожидаться у дверей, пока выйдут.

Прошло более часа. Аиха позвонила. Она писала и, взглянув на вошедшего Пикильо, продолжала свое занятие.

Пикильо стоял в трех шагах, ожидая приказаний. Вдруг над ним раздался грозный голос вошедшего с дочерью дона Хуана д’Агилара. Гроза усиливалась до того, что легко мог бы последовать и удар занесенной палкой; но Кармен, вступилась и, умоляя, схватила за руку разгневанного родителя.

Аиха не сказала ни слова.

Пикильо упал перед раздраженным стариком на колени и вскричал:

– Я прогневил вас! Накажите… но я не один виноват.

И в нескольких словах он объяснил вицерою все несправедливые притеснения, которые побуждали его к возмущению.

– Батюшка, простите его, умоляю вас! – говорила Кармен.

Аиха опять не произнесла ни слова.

– Простите! – повторяла Кармен. – Он впредь будет умнее.

– Клянусь вам! – произнес Пикильо с искренней правдивостью.

Старик согласился, но погрозил на случай будущего проступка и вышел с дочерью. Пикильо остался наедине с Аихой.

– Сеньорита! – произнес он с робостью. – Вы не удостоили сказать за меня ни одного слова и даже не сердитесь на меня!

– Зачем? – сказала с холодностью Аиха. – Я на тебя надеялась и ошиблась.

Конец ознакомительного фрагмента.