Принцип неопределённости. роман - Андрей Марковский

Похоже, сегодня доктора опять ничего не находили. Странная болезнь была неуловима, не поддавалась анализам и рентгенам, и как будто бегала от исследователей: нарастала и появлялась всякий раз немного не там, куда он указывал в прошлый раз. Кирилл чувствовал, что врачи начали подозревать его в симуляции, и только плохое самочувствие, отсутствие смысла ломать комедию, а также и то, что за все исследования он готов был платить – и большей частью платил – звонкой монетой из своего кармана, заставляло ему верить. В самом деле, не будет ведь человек просить найти болезнь, если ему не нужен даже бюллетень, разве только в приступе неизученной пока наукой фобии.

– Как у тебя сон, жалоб нет? – неожиданно спросил его Андрей.

– Не на что жаловаться, сплю как слон. Отрубаюсь и сплю часов семь подряд, не просыпаясь. Раньше даже сны редко снились, теперь вот отчего-то начали, к счастью, не каждую ночь. А что?

– Есть такой известный феномен: если человеку не давать спать, он неизбежно умрёт. Мучается, правда, перед этим, вес теряет, галлюцинации у него начинаются, зрение ухудшается. Но никаких заметных изменений органов физиологически не происходит – просто не выводятся токсины из мозга. Потому и спрашиваю. Может, у тебя сон проверить? Хоть никаких внешних проявлений у тебя нет. Вдруг феномен у тебя какой-то со сном?

– Сон про не-сон. Не-сон про сон, – засмеялся Кира. – Нет, дружище, это вряд ли.

– Ладно, мы по МРТ заметим, если в мозге патология.

– Хорошо, – согласился Кира и тут же ругнулся. – Тьфу ты, чёрт, чего я говорю? Чего же в этом хорошего! Наслушался тут вас, начал думать как врач: «Больной перед смертью сильно потел? Это хорошо». Только в мозгу мне патологий не хватало для полного счастья!

Андрей направил его продолжать поиск на УЗИ, «для начала». МРТ Кира решил сделать у частников, благо доктора ему подсказали, где трудятся их хорошие знакомые «с репутацией».

Врачиха на УЗИ оказалась полной, с кудрявыми крашеными черными волосами, с вполне различимыми тёмными усиками, с гоголевским носом и колкими глазами, в которых отражался не интерес к посетителю, а какие-то мудрёные проблемы. Автоматически произнося слова с приглашением раздеться до пояса и лечь на кушетку, она, сосредоточенно глядя на облака за окном, думала о чём-то своём. Кирилл с опаской прилёг на холодный с клеёнчатым покрытием лежак, крепко сжимая в руке принесённое с собой полотенце.

Врачиха намазала ему живот гелем и принялась возить по нему указку-датчик ультразвукового аппарата. Свой озабоченный взгляд она перенесла из заоблачных далей на экран аппарата. Выражение лица её изменилось, она уже видела не цветные облака за окном, а серые тучи на мониторе. Кира не видел монитора, а если бы и видел, не понял бы всё равно ничего – это заграничные доктора рассказывают больным их болезни, наши создают из чужих болячек собственные тайны. Зато он видел лицо врачихи. И так хмурое, оно прямо на глазах темнело. Он отнёс мрачную физиономию на свой счет.

– Что вы принимаете? Кто у вас лечащий?

– Не знаю. Хотя, наверное, Мурзаев. Но пока ничего системного, я только исследования прохожу, – ответил Кирилл. А про себя подумал: дела мои, по-видимому, впрямь плохи.

– Когда вам диагноз поставили?

– Диагноз мне пока не ставили. А то, что есть… там в карточке написано. – Он начал думать, что лечиться уже поздно. Да-а. Плохи твои дела, браток.

Врачиха нахмурилась ещё больше. Кира с нарастающим ужасом смотрел на её лицо. Хотя совсем недавно, ещё утром, подумал, что уж скорее бы нашли причину его болячек, а то лечишься неизвестно от чего. Так и помрёшь в неизвестности. Но то было утром, в таких мыслях была немалая доля шутки. А сейчас? Ему скажут приговор, и его жизнь станет другой. Где-то справа в груди остро заныло, потом кольнуло в печени и стал нарастать в голове знакомый уже шум механизма или насоса: «вж-ж, вж-ж-ж», и вена на виске запульсировала в такт этому насосу.

– Но я у вас ничего не вижу! – заявила вдруг кудрявая врачиха.

– Да??

– Да. Всё вполне в норме. Печень немного увеличена. Но это у всех вас, мужиков – пьёте много. Изжоги не бывает?

– Н-н-н-нет.

Врачиха в этот момент ломала голову над тем, где срочно занять пятнадцать тысяч для погашения просроченного уже больше двух недель кредита на автомобиль. «Дура, дура, так мне и надо! … Кому нужны были эти понты с Тойотой? … Мишке! … Вот и брал бы на себя! … А сейчас ему, видите ли, машина не нравится! А мне она нужна была, что ли? В сад на нашей „Ниве“ в сто раз удобнее было ездить, ни за какие кочки не цеплялась, а если и задевала где – всё не так жалко. А на этой „Корове“ ни в лес не съездить, ни картошку в гараж перевезти… Отберут, как пить дать отберут. Плакали наши сто тысяч… Ну и пусть отберут! Будет знать, козёл, как всех подряд медсестёр без разбору лапать».

– Что вы лежите, больной? – рисуя какие-то каракули в карточку, спросила врачиха. – Вставайте, вытирайтесь, одевайтесь. Будьте здоровы.

– Спасибо, и вам не хворать, – вместо прощания сказал он.

Кира кое-как вытер полотенцем гель, нацепил на себя рубашку, вышел в коридор и присел на ветхий, видевший тысячи задов топчан, рядом с высоким худым стариком лет семидесяти.

9

Кирилл присел около кабинета не потому, что устал – он решал, что делать дальше: пойти к Андрею, поговорить, рассказать результат исследования, или попросить назначить ещё что-нибудь. Альтернатива была одна: собраться с силами и ехать домой.

– Ты, я гляжу, одинокий, – неожиданно спросил у него старик-сосед по топчану.

– Почему вы так решили? Никогда не любил носить кольцо.

– Мужчины вообще с кольцами редко ходят. Мне и так видно. Никакое кольцо не поможет скрыть, что человек одинок – он будущего не видит, у него в глазах всё написано.

– Вдовец, да. Угадали. Жена давно умерла.

– А у тебя, парень, что болит? – немного настырно, но мягко и ненавязчиво поинтересовался старик. – Серьёзное что-то нашли?

– Да чёрт его знает. … Ватность какая-то, пустота. Главное – совсем сил нет, и никто из врачей ничего понять не может. Давление нормальное, сердечко будто бы стучит, почки-печень и прочий ливер. А у вас какой интерес? Время скоротать в очереди – так я не из этого круга, мне ещё шевелиться надо, ехать пора, дел разных полно.

– Нет, ты не обижайся, молодой человек. Я ничего конкретно не жду, я тут человека одного дожидаюсь. Может статься – тебя. Показалось мне, что не торопишься, вот я и надумал поговорить. Посиди, отдохни, побалуй старика разговором, пять минут ничего не решают, в пробках дольше простоишь.

Когда он начал говорить, Кира действительно задвигался, хотел уйти, но после такой простой по форме просьбы остался сидеть рядом. Мимо проходили люди, у каждого была какая-то своя болезнь, маленькая неприятность или большая беда – неизвестно, но у всех одинаково озабоченные лица и хмурый взгляд. Старик-собеседник, в отличие от них, излучал доброжелательность и улыбался. Говор его казался не местным, вид – интеллигентным, а спешить Кириллу сейчас действительно совершенно некуда. Незнакомец распознал его согласие задержаться и неспешно продолжил:

– И что болезнь твоя, жить тебе не даёт? Что врачи говорят?

– Сосудистое что-то подозревают. Но ничего не нашли, а у меня в голове между тем знаете как? Чтоб понятнее. Принцип гироскопа знаком? Ну ладно, тогда проще – волчок. В общем, головой резко крутнёшь, а внутри как будто продолжает крутиться, и медленно-медленно затухает, останавливаясь. Ещё гудит и шумит, как несмазанный подшипник.

– Понятно, – вдруг странно оживился старик, внимательнее приглядываясь к Кириллу. – Эта болезнь мне знакомая, правильно я тебя почуял. Было у меня такое. Скажи сразу, ты отчего без женщины маешься, не найдёшь себе какую подругу? Парень ты видный, неужто не нравишься им? Или они все для тебя плохие?

– Что-то вы не о том. При чём тут женщины? Лучше скажите, как вылечились, если вправду похожая была болячка.

– Я как раз тебе и говорю: в жизни всё при чём. Не бывает, чтоб без одного другое было. У тебя так же. Что всё-таки с женщинами не получилось?

– Не искал я себе другой женщины после жены. Так, были какие-то подружки, но всё пустое. Любил я её, понятно? – зло ответил Кира.

Теперь уж он твёрдо хотел уйти: будут тут первые попавшиеся старики в душу лезть! Но старик остановил. Мягко, но неожиданно крепко и настойчиво рукой придержал.

– Знаешь, молодой человек, ты послушай, что я тебе хочу рассказать. Жизнь – она ведь как воронка. Вот ты сказал, будто у тебя что-то крутится в голове, так вот это она и есть. Водоворот это – жизнь вытекает. Видал когда-нибудь в ванной у себя? Вытащишь пробку из полной ванны – потихоньку сперва течёт, кажется, что потихоньку, потому что жизненных сил много и водоворот пока не образовался; много сил и времени бесполезно истекает, потом поток разгоняется, образуется сначала небольшая воронка, потом разрастается, поток в ней становится бурным, пенистым, шумным – это силы расходуются без оглядки. Под конец воронка начнёт захлёбываться, силу и скорость свою теряет, но течение пока не ослабевает. Только уже в самом конце, когда сил не осталось – слабенькая струйка течёт, ручеёк, который не может завихрить, закружить, истекает потихоньку всё тоньше и тоньше, экономя силы, потом совсем по капле – и всё, вытек весь.