Звездный скиталец - Николай Гацунаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Донесение господину высокосановному, высокостепенному царю нашей эпохи, тени бога, создающему спокойствие и безопасность, победносному, и споспешествуемому богом его величеству хореэмшаху, да сохранит его господь всевышний. О шах! О убежище мира! По всей округе царит спокойствие, цены дешевы, ваши подданные заняты молитвами за вас. Покорнейше доносим, что, прибыв к каракалпакам, мы собрали биев и сказали, что государь им повелел отдать пятьсот танапов замли. После этого южнее Чимбая хытаи и кипчаки указали землю к востоку от Кегейли, а кенегесы и мангыты - к западу. Мы сказали, что оба эти участка - заболоченные и непригодны для садов и усадеб, а к северу от Чимбая на один фарсах кое-где есть сухая земля, пригодная для садов и усадеб, дайте нам ту землю. Однако они не мог" ли отмерить и дать ее, и народ не отдает ее добровольно, и даже когда мы сказали, чтобы они из тех земель землю, пригодную для садов и усадеб, продали за полную цену, то они не смогли этого сделать. А еще холят среди каракалпаков слухи, будто лишенный всех полномочий бия колдаулы Айдос из Ак-Жагыса замышляет против вашего величества смуту и подговаривает каракалпаков не платить салгут и другие налоги и не давать нукеров. Я все сказал. Теперь воля ваша. Виноват! Виноват' Виноват! Написано 13 числа месяца асад 1242 года собаки".
- Тысяча двести сорок второй год... - Симмонс задумчиво поскреб подбородок. - Это какой же год по христианскому календарю?.. 1826-й? Да, 1826-й... Рядом в общем-то. Отношения у Хивы с Россией неважнецкие. Степняки недовольство ханом выказывают. Попахивает бунтом. Ну что ж, пожалуй, самое время вмешаться.
...Айдос-бий - пожилой седобородый мужчина - испуганно схватился за нож, когда из-за юрты вышел человек в странной одежде и шапке, какой в приаральских степях не видывали. Однако человек протянул вперед руки ладонями вверх и заговорил на довольно сносном хорезмском диалекте:
- Здравствуй, Айдос. Я пришел с миром.
- Стой, где стоишь! - взвизгнул бий. - Ты кто?
* Должностное лицо в Хивинском ханстве.
Вокруг юрты, насколько хватало глаз, простиралась ровная степь. Бродили, пощипывая чахлый янтак, верблюды. Стреноженная лошадь терлась боком о коновязь.
- Мое имя тебе ничего не скажет, Айдос. - Незнакомец усмехнулся. Был он худощав, высок ростом и както не по-здешнему легконог. На остроносом лице - ни волоска, если не считать бровей. Глаза смотрели открыто и смело. Хитрости в них не было.
- Откуда знаешь меня?
- Все от аллаха, Айдос-бий. И знание и незнание.
- Верно. Аллах дает человеку имя при рождении. Как тебя зовут?
- Эркин *.
- Еркин?.. - недоверчиво повторил бий и пошлепал губами, словно пробуя слово на вкус. - Ты не боишься его носить?
- Нет.
- Ты-храбрец. - Бий вернул клинок в ножны, указал рукой на юрту. - Заходи, Еркин. Кунак в юрте - счастье в юрте. Будем пить кумыс вместе.
Одни ковры и кошмы юрты Айдос-бия знали, о чем говорил чужак с их хозяином. К вечеру чужак исчез, словно растаял в золотистом степном мареве, а Айдос велел сыновьям Рзе и Торе седлать коней и сам ускакал с ними за горизонт, только белесое облачко пыли еще долго стояло над низкорослыми кустиками.
А потом покатилось по Приаралыо наперегонки с пылевыми смерчами огненное слово "свобода" и другое, издавна волновавшее сердца степняков, - "Россия". И бежали в страхе к Мухаммадрахимхану хивинскому сборщики налогов и податей, и несчетными кострами кочевий озарилась древняя степь, и под булатный звон закачались над ней протяжные, полузабытые песни о лучшей доле. И на суровом, обдуваемом с суши и моря, берегу Арала, куда денно и нощно тянулись несчетные караваны повстанцев, на глазах начали подниматься неприступные Гастионы крепостных стен. И опять большим человеком, отцом живущих на приаральских просторах каракалпаков стал хаким Айдос-бий, незадолго до того лишенный хивинским ханом всех привилегий и полномочий. Даже спесивые племенные вожди и те покорно склонили перед ним головы, притушив дг поры зловещий блеск раскосых диковатых глаз.
* Свободный.
- Зачем они тебе? - возмущался Симмонс, появляясь время от времени в стане мятежников. - Они же тебя при первой неудаче в клочья разорвут. Ты им - нож поперек горла. Неужели не понимаешь?
- Понимаю, - усмехался Айдос, и отблески костров плясали в его загадочных колдаульских глазах. - Без них народ не поднять. Одного оттолкни - весь род на дыбы встанет, все племя отшатнется. У нас так.
- "У вас, у нас"! Тебе свое государство делать надо. Армию вооружить. С Россией договор заключить. Скот поделить поровну, степь.
- Чудно говоришь, Еркин, - качал головой Айдос. - Зачем степь делить? Вот она - и так вся наша. А скот аллах каждому даст, сколько надо. Ты тогда правильно сказал: подними степняков, собери вместе, объясни, что к чему, - поймут, за тобой тронутся. Видишь - собрал, поняли. Людей Мухаммадрахимхана прогнали. Налогов не платим. Каждый как хочет живет. У хана в Хиве поджилки трясутся, не знает, в какую нору шмыгнуть. А сунется с нукерами, - вон нас сколько! Конями затопчем.
"Затоптал один такой! - с тревогой и горечью думал Симмонс. Айдос и злил и восхищал одновременно. Непостижимым образом сочетались в нем дремучая мудрость и такое же дремучее невежество, непримиримость и благодушие, лихая удаль и панический страх перед волей всевышнего.
- Ладно, - буркнул Симмонс, поднимаясь с кошмы. - Делай, как знаешь. Гонцы от русских вернулись?
- Нет еще, - беззаботно отвечал Айдос-бий. - Вернутся, куда денутся? Садись, Еркин, есть будем, кумыс пить будем!
Ну как тут было не возмущаться?
Прежде чем покинуть лето 1827 года, Симмонс-Эркин еще раз предупредил Айдос-бия:
- Крепость-крепостью, она вам еще пригодится. Создавай войско, Айдос, пока не поздно.
- А это разве не войско? - искренне удивился бий и обвел рукой пылающие в ночи костры. - Каждый джигит - воин!
Оставалось .только махнуть рукой, и Симмонс, чертыхнувшись в сердцах, включил портативный времятрон.
Закрутившись с делами (идиот Дюммель совсем отбился от рук: то пил горькую, то вдруг становился чрезмерно галантен, следил за своей внешностью, за столом, строил Эльсиноре глазки, сутками не вылазил из публичного дома), Симмонс только через полгода разыскал Айдоса и сразу понял, что успел как нельзя кстати.
На пыльной, поросшей редким кустарником равнине выстроился внушительный отряд всадников в пестрых вощеных халатах. Сверкали на солнце кривые азиатские сабли, лес увенчанных бунчуками копий покачивался над головами конников, а метрах в двухстах нестройной пешей толпой стояли кочевники, размахивая кто чем мог: саблями, топорами, длинными самодельными ханжарами *.
- Все понятно, - взволнованно бормотал Симмонс, доставая бластер из кармана пиджака. Поднял предохранитель и перевел рычажок установки мощности на последнее деление: теперь одного выстрела было достаточно, чтобы смести в порошок средней величины город. - Допрыгался, стервец. Накликал беду на свою голову. Ну не сукин ли сын?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});