Мой непутевый дедушка - Андрей Анатольевич Трушкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Васька стал искать глазами рейс на Бухару. В верхней строчке расписания значилось: Бухара, ХИ692, время отправления — 01.30, время прибытия — 07.50, тип самолета — ТУ-154, аэропорт отправления — «Домодедово».
Он недоуменно смотрел на эту строку и никак не мог сообразить, почему буквы из записи в блокноте Кожаного совпадали с номером бухарского рейса, а цифры — нет. Вдруг он вспомнил, что когда Кожаный смотрел в расписание, то изучал не верхнюю часть, где были напечатаны сведения о самолете на Бухару, а нижнюю! Значит, скорее всего это был рейс в близкий с Бухарой регион. Васька провел пальцем по строчкам номеров рейсов и вскоре зацепился глазами за то, что искал. Он наморщил лоб, потом полез в карман и вытащил оттуда записнуху Кожаного. Номер, помеченный тем для памяти, совпадал с номером рейса аэробуса «А-310» назначением на Ташкент.
Как только Васька примчался домой и сообщил на милицейский пульт, охраняющий дедову квартиру, пароль, то принялся названивать Ленке.
Телефон упорно не отвечал.
– Ну же, ну, — уговаривал его Васька, — хоть кто-нибудь возьмите трубку!
Однако прошло не меньше десяти минут, пока Васька не услышал в трубке запыхавшийся Ленкин голос:
– Алло!
– Лен, это я, — не стал терять времени Васька. — Я, кажется, понял, куда мог деваться дед!
– Ну и где он?
– Где, где? В Бухаре!
– Это что — шутка? — растерялась Ленка.
– Никакая не шутка! Все это не случайно, все закономерно! Вспомни тот фильм, который мы с тобой смотрели! Ну, про отроги Тянь-Шаня, про Бухару… Это — раз. Второе — мне перевели текст на арабском. И знаешь, о чем там шла речь? О кладе эмира бухарского, который с 1920 года найти не могут! И последнее — помнишь, я тебе рассказывал, что Кожаный стоял как-то у авиакасс и что-то записывал? Так вот — он помечал для себя номер рейса на Ташкент! Соображаешь, чем пахнет?
– Так, выходит, твой дед в кладоискатели записался?
– Нет, — помялся Васька, — это вряд ли. Хотя, конечно, стоит она, то есть казна бухарского эмира, освинительных денег. Но, думаю, деда в первую очередь интересовала художественная ценность спрятанных сокровищ. Не зря же он у меня доктор искусствоведения…
– Ну что ж, раз вся эта история объяснилась…
– Погоди-ка минутку, — отложил трубку в сторону Васька.
Разговаривая с Ленкой, он вдруг вспомнил, что забыл маманин наказ — поливать цветы. Выглянув из коридора, он скользнул взглядом по подоконнику — ни один цветок еще, к счастью, не загнулся. Но тем не менее Васькин взгляд остановился на странном пятне прямоугольной формы. Подойдя поближе, Васька понял, что пятно — не что иное, как след на пыльном подоконнике — след от видеокассеты с фильмом Жан-Клода Ван Дамма, которую он подложил вместо настоящей, дедовой! Теперь от видеокассеты остался в буквальном смысле слова только след!
Васька растерянно оглядел комнату. Да никуда она деться не могла — он же ее оставил именно на этом месте! А теперь она исчезла! У родителей ключей не было, да и зачем им видеокассета — они от усталости после работы только новости по телевизору смотрят…
Ошеломленный, Васька подошел к телефону:
– Ничего не закончилось, Ленка. Только что я обнаружил — пропала видеокассета.
– Та самая?
– Та самая, — подтвердил Васька. — Причем украли ее какие-то верхолазы. Когда я пришел — дверь стояла, как и положено, на охране. А вот форточка была открыта. Представляешь, значит, они средь бела дня ко мне забрались!
Некоторое время Ленка не отвечала. В трубке слышалось лишь потрескивание и шуршание. Наконец Ленка сдавленным, растерянным голосом попросила:
– Вась, давай в милицию позвоним… Я… Я боюсь…
– Да и мне что-то не по себе, — признался Васька. — Но оттого, что видеокассету украли, это дело для милиции интереснее не стало. Не тянет оно на уголовное. А потом пойди докажи, что ко мне кто-то через форточку залез. Я тут сам на днях отцу звонил — попробовал рассказать, что тут творится. Так он даже слушать меня не стал, что, говорит, ты за ахинею несешь, лучше скажи, когда ты свою тройку по алгебре исправлять будешь? Я мамане звякнул — ноль эмоций. Или они спокойные оттого, что в отличие от нас что-то знают и потому не дергаются?
– Ну это же глупо! — рассвирепела Ленка. — Ну не будет же твой дед в собственную квартиру через окно лазить, чтобы забрать любимую видеокассету!!!
– Не будет, — грустно согласился Васька. — Ладно, Ленка, давай на час возьмем тайм-аут. Попью сейчас чаю с вареньем — может, какая идея и появится…
Васька поплелся на кухню. Идей у него никаких не было, и с какого перепугу они могут родиться, было непонятно. Хотя перепугу сейчас как раз хватало.
Васька вспомнил, как бывало в детстве, начитавшись веселеньких рассказов типа «Убийства на улице Морг» Эдгара По или «В 249» Конан-Дойла, он потом запирался на кухне, вынимал из мойки нож и, проверяя во всех шкафах — не спрятался ли где бандит с небритой мордой, трясся от страха и ждал, когда наконец придут с работы родители.
Да, нечто подобное он испытывал и сейчас. Только вместо вымышленных злодеев его, похоже, окружали настоящие, а родители с работы приходить не собирались…
Нужно было надеяться на собственные силы. Поэтому раскисать Васька себе позволить не мог. Он выдохнул воздух всей грудью и сделал несколько приседаний. Не спать! Он должен быть в полной боевой форме, как индеец, только что откопавший томагавк на тропе войны.
Васька подкрепился двойной дозой черничного варенья, чаем, усиленным кардамоном, и снова принялся рисовать свои излюбленные прямоугольнички.
Допив чай, он сгреб свои бумажки и отправился в гостиную, где у деда на книжной полке стояла Большая советская энциклопедия.
Чтобы поиск принял правильное направление, необходимо было хотя бы в общих чертах представлять, что же происходило в Бухарском эмиратстве в двадцатых годах. Дальше просмотра фильма «Белое солнце пустыни» у Васьки знание этого исторического периода не пошло.
В последующие полчаса Васька, перебираясь от статьи к статье, штудировал историю.
Как сообщала энциклопедия, Бухарская операция Красной Армии началась в конце лета 1920 года. Примерно девять тысяч красногвардейцев при двухстах тридцати пулеметах и сорока орудиях сражались против армии эмира — шестнадцати тысяч солдат-сарбозов. В результате 2 сентября 1920 года Бухара пала, а само эмиратство стало Бухарской народной советской республикой.
Но на этом дело не закончилось. В октябре 1921 года в Бухару прибыл бывший военный министр Турции Энвер-паша. Сколоченная им армия
