На службе Отечеству - Александр Алтунин

Постепенно тыловая жизнь становилась для нас привычной. В один из дней прибыло пополнение. В основном бывалый народ. Тем не менее работы нам прибавилось. Нужно было распределить новичков по подразделениям, каждому найти должность по душе. Все это отнимало немало времени, сил.

Начались занятия по сколачиванию отделений. Из-за того что на должности младших командиров в основном были назначены отличившиеся в прошедших боях солдаты, много внимания уделили командирской подготовке сержантского состава.

В батальоне состоялось открытое партийное собрание, посвященное опыту прошедших боев. Ветераны вспоминали схватки с врагом, рассказывали о стойкости, сметке товарищей, приводили примеры находчивости, инициативы. Разговор явился хорошей школой для влившихся в коллектив бойцов и командиров, помог нам суммировать лучшее из прошедших боевых действий и внедрить его в практику обучения.

Памятным событием тех дней явился армейский приказ, в котором подводились итоги августовских и сентябрьских боев. За мужество и отвагу дивизии была объявлена благодарность, выражена уверенность, что мы, брянцы, и впредь будем успешно решать задачи по разгрому немецко-фашистских захватчиков. По этому случаю в полку состоялся митинг. Выступившие на нем участники боев рядовой Василий Кирьяш, капитан Николай Бухарин, майор Николай Кулябин призвали молодежь равняться на ветеранов, продолжать нещадно бить заклятого врага.

Высокая оценка наших боевых дел окрыляла. Хорошему настроению способствовали и хорошие вести. В штаб полка почти ежедневно стали приходить выписки из приказов о награждении отличившихся в боях воинов.

В один из последних дней сентября мы находились на командирской учебе в штабе дивизии. Под вечер в палатку принесли свежие газеты. Офицеры потянулись к ним. Как обычно, сначала читали сводки Совинформбюро. И вдруг чей-то взволнованный возглас:

— Братцы, смотрите! Алтунину Героя дали!

— Да ну! — зашумели присутствующие. — Где? Показывай! Правда?

В одно мгновение я оказался в объятиях друзей. Кто-то почти к самым моим глазам поднес газету:

— Читай! Вслух читай!

Ищу свою фамилию в Указе Президиума Верховного Совета СССР, а строчки прыгают перед глазами.

— Ну что же ты, первая! Смотри, "капитану Алтунину Александру Терентьевичу…". Ошибки быть не может!

Радостные голоса сослуживцев перебил бас Бухарина:

— Ребята, дайте мне его, чертяку, обнять! Как-никак бывший командир!

Николай Яковлевич наконец добрался до меня. Обнял и расцеловал, желая всяческих успехов. По-медвежьи сжал в объятиях заместитель командира стрелкового батальона капитан Иван Сергеев.

— Ребята, да тут и фамилия Павлюка! Может, еще кто есть из нашей Брянской непромокаемой?!

— Смотрите, и разведчик Тюльга здесь!

Несколько дней подряд поздравляли товарищи, командиры, сослуживцы. В памяти остались теплые напутствия Федора Федоровича Абашева, Петра Григорьевича Жеваго, Валентина Евстафьевича Павлюка, Николая Афанасьевича Кулябина, Николая Сергеевича Модина, генерал-майора Федора Семеновича Даниловского.

Получил письмо от отца. Развернул солдатский треугольник и побежал глазами по неровным строчкам весточки. Батя писал: "…нынче утром вызвал меня командир батальона. Прибыл, доложил, значит, комбату по всей форме. Он подходит ко мне, протягивает руку, спрашивает: "Терентий Дмитриевич, у вас сын Александр есть?" "Так точно, — говорю, — есть, на 1-м Украинском батальоном командует, капитан". Он у нас новый, комбат-то" недели две, как прибыл. Старый тебя знал по нашей встрече в Белоруссии. Все интересовался, как дела у тебя. А этот еще не всех людей изучил.

Говорю, а у самого зашлось сердце, ноги свинцом налились. "Никак, с Сашей беда", — думаю, а комбат улыбнулся и говорит: "Значит, сосед наш".

"Выходит", — отвечаю, а сам мысленно: "Ну чего ты тянешь, говори, говори же быстрее! Не затем ты меня специально вызывал, чтобы о сыне переспросить. Нет, не за этим! Тут что-то другое…"

Комбат, видно, заметил мое состояние, поспешил меня успокоить: "Да ты не тревожься, Терентий Дмитриевич. Беды никакой не случилось. А вот радость для тебя у меня есть. Да еще и какая радость! — Разворачивает газету и протягивает ее мне со словами: — Твоему сыну, Терентий Дмитриевич, присвоено звание Героя Советского Союза. Вот Указ Президиума Верховного Совета СССР. Читай!"

Беру я, значит, газету, а у самого руки трясутся. "Этак негоже, старый солдат, — успокаивает меня комбат, а своему адъютанту приказывает: — НЗ и кружку сюда! Да консервы вскрой. Быстро!"

Налил он мне полную кружку, подает со словами: "Выпей за сына-Героя, отец. Не так уж и часто люди удостаиваются высшего отличия Родины". А я стою столбом и молчу, только плечами дергаю. Он это расценил по-своему. "Разрешаю, — говорит, — Терентий Дмитриевич. Давай. Солдат ты у нас тоже исправный. Не тяни".

Выпил, значат, я. И только тут пришел в себя. Поздравляю тебя, Саша, с высшим воинским отличием…"

Это было первое поздравительное письмо от родных.

28 сентября сорок четвертого мне было присвоено очередное воинское звание "майор".

В начале октября состоялся партийный актив дивизии. Разговор шел о росте рядов партии. В ходе прошедших боев партийные организации полков, батальонов, рот намного уменьшились. Достаточно сказать, что в нашем полку осталось всего 78 коммунистов из 200 с лишним к началу форсирования Вислы. Правда, партийная прослойка увеличилась за счет членов и кандидатов в члены ВКП(б), прибывших в составе последнего пополнения. Однако для создания полнокровных ротных партийных организаций коммунистов было явно мало.

— База роста у нас есть, — отмечал в докладе начальник политического отдела. — Да еще и какая! В полках, батальонах и ротах немало солдат, сержантов и офицеров, не раз проявивших себя в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Однако они пока вне партии, хотя мы их хорошо знаем. Почему это происходит? Да потому, что не находим времени с ними поработать, помочь им подготовиться для вступления в ВКП(б).

В числе подразделений, где наиболее неблагополучно с ростом партийных рядов, Петр Григорьевич Жеваго назвал и наш батальон. Сделали выводы с замполитом, секретарями партийных организаций управления и рот, стали больше уделять внимания подготовке передовых воинов к вступлению в партию.

Мы знали, что тыловая жизнь в любое время может кончиться и наш 1-й Украинский придет в движение. Хотя, впрочем, он и не стоял на месте; войска 38-й армии вместе с частями 1-го Чехословацкого корпуса 6 октября овладели Дуклинеким перевалом и теперь шли по территории Чехословакии.