Осколки вечности - Александра Верёвкина

На войне я повидал многое: и кровь в немыслимых количествах, и нацистскую жестокость, и отцов, прикрывающихся от пуль детьми, и невообразимые проявления низшей человеческой натуры. Отложились в моей памяти и казнящие слезы матерей, что в периоды лютого голода вынуждены были кормить своих отпрысков супами из людской плоти. Да и быт вампира, знаете, редко подразумевает под собой благостные впечатления. Поэтому, входя в спальню, я настраивал мысли на бесстрастную восприимчивость, обусловленную скупым подсчетом важных деталей. Не помогло.

Тесное пространство, больше напоминающее по размерам кладовку, нежели отдельную комнату, куда оборотистые хозяева гостиницы похвальным образом вместили узкую кровать, покосившейся шкаф и обшарпанную тумбочку, напоминало бойню. Реки засохшей, свернувшейся толстой коркой крови, трансформировавшейся в тошнотворные бурые пятна, обезображивали стены и мебель. Я не заметил ни единого светлого пятнышка на сгорбленном постельном белье, а при виде множественных отпечатков маленьких ладоней, что чернели на обоях, с отвращением вообразил любимую забаву Мердока — кошки-мышки с обезумевшим кровопийцей. Тем несчастным женщинам, что по доброй воле приходили сюда, не приходилось рассчитывать на благосклонность монстра. Он игрался с ними, истекающими жизненными соками, словно сытый хищник с мелкой дичью. Сначала испещрял тела глубокими разрезами, затем под страхом смерти заставлял метаться из угла в угол в поисках несуществующего спасения. На внутренней стороне двери я нашел петли для огромного висячего замка, на оконных проемах имелись отверстия для четырех болтов, образующие вытянутый прямоугольник. Рядом на полу обнаружилась идентичная по размерам циновка, сантиметров пять в толщину, выполненная из прочной стали. Вот же чертов садист!

Следующая опочивальня мало чем отличалась от своей предшественницы, разве что у изголовья той же неизменно мерзкой кровати на низком столике покоился аквариум, точнее террариум в миниатюре, наполненный рассыпчатыми древесными шариками, ссохшимися мышиными хвостами и прочей гадостью. В таких, насколько мне известно, обычно держат пауков. Впрочем, с уверенностью утверждать не могу, емкость была пуста.

Плохое предчувствие царапнуло нутро, и в ванну я брел с постоянной оглядкой на потолок, будто из боязни нечаянно встать под гнездом вольно ползающих по дому тварей.

Пожалуй, мне сразу следовало сделать акцент на усиливающейся вони и с предельной осторожностью распахивать дверь, но, как говорится, знал бы, где упадешь, подстелил бы соломки. Посему чинно ударившаяся о стену створка радушно впустила в мои легкие спертый воздух уборной, помутивший сознание. Я никогда не был неженкой, но запах, стелющийся вокруг сумрачной дымкой, попросту сражал наповал. Содержимое желудка исправно вознеслось к горлу, отчего я согнулся пополам и едва сдержал вполне объяснимые порывы. Думаю, описывать тут источник смрада излишне. Им явилась до краев наполненная гниющей жидкостью ванная, на бортиках которой копошилась суетливая свора личинок или же червей, выяснять как-то не хотелось. Последняя пометочка специально для любопытствующих: да, эмалевая бадья была доверху налита кровью. Густой, почерневшей, липкой, вязкой, очевидно, месячной давности. Вдоль комнаты тянулся металлический поручень, располагавшийся на расстоянии вытянутой вверх руки, наподобие тех, что хозяйки используют для сушки белья. Вот только Волмонд придумал для него более агрессивное применение. Судя по обрезкам веревок, виднеющимся на держателе, именно здесь в положении головой вниз заканчивали свою жизнь обреченные жертвы маньяка. С надрезанным горлом, они висели над ванной и…

— Не могу больше, — вслух взмолился я, ползком покидая комнату. Что и говорить, Айрис, оказывается, было в кого уродиться заклейменной стервой.

Носком ботинка подтягивая к себе дверь, я мучительно медленно добрался до коридора, где, не особо заботясь о чистоте одежды, расселся на полу, уложил подбородок на грудь и стал придирчиво выравнивать учащенное дыхание. Боже, ну и жилище! Неужели у старика столь действенно осыпалась 'крыша' за лишние шестьдесят лет жизни? В кого он, черт возьми, превратился? Джек Потрошитель небось в гробу вертится от зависти.

Так или иначе, это милая обитель — последнее место на земле, подходящее Астрид. Если она увидит хотя бы сотую часть того, что досталось моим не самым восприимчивым глазам…Додумать мысль до конца мне помешало волнующее кожные покровы щекотание в области шеи. Я ощутил, как нечто весомое карабкается вверх по горлу, применяя при этом тоненькие мохнатые лапки, и с трудом удержал внутри совершенно девчачий визг. В ту же секунду рука взметнулась к горлу, чтобы уцепить тельце жирного паука, внезапно блеснувшего проворностью. Понятия не имею, есть ли у арахнидов зубы, но у штуковины, сидящей на мне, они однозначно присутствовали, потому как боль получилась такой непредсказуемо резкой и отупляющей, что я потерял ориентацию в пространстве и времени. Паника. Неосознанный вопль, потревоживший относительный покой прохлаждающегося приятеля. Плач Астрид. Ее мелькнувшее перед глазами лицо. Рука Лео, загородившая обзор. И чавкающий звук, последовавший за сокрушительным ударом подошвы кроссовка о пол.

— По-моему, тарантулы не ядовиты, — не слишком уверено приободрил меня вампир, направляя тоненький луч фонарика на сплющенные остатки восьмиглазой твари, облепленные непередаваемо пакостной слизью. — А даже если и так, переживать не стоит. Бессмертный ты или как?

Я притворился глухонемым, неловко пошатнувшись, поднялся на ноги, вынул из кармана носовой платок и брезгливо отер им кожу, на ходу подбирая самую очаровательную улыбку для округлившихся очей своего птенчика.

— Все хорошо, моя девочка, — во второй раз за вечер солгал я ей, ненавязчиво отводя в сторону от дверей ванной. — Осталось потерпеть совсем немного.

Она шмыгнула покрасневшим носиком и часто-часто закивала головой в знак согласия, хотя, должно быть, не поверила не единому моему слову.

— Не грусти, котеночек, — решил прийти мне на помощь шелестящий шепот друга. — Лично от себя обещаю ведро фисташкового мороженого, которое мы втроем слопаем у телика, когда вся эта фигня закончится. Договорились?

Ее робкий ответ перебил грузный стук поднимающихся по лестнице шагов. Я вытянулся стрункой, молниеносно выкручивая рычажки отточенной реакции на максимальный уровень, подтянул к себе девушку за плечи, завел за спину и, крадучись, двинулся к ближайшему укрытию — широкая арка гостиной. Астрид, ступая на цыпочках, присела на корточки у дивана и во избежание душераздирающих криков затолкала в рот костяшки посиневших пальцев. Д`Авалос присел рядом с ней, взявшись прикрывать меня из-за спины с обрезанным дробовиком на изготовку. Я вытащил пистолет из предусмотрительно расстегнутой кобуры, приник щекой к шершавой поверхности угла, взял под прицел входную дверь и по колебаниям скрипящих половиц определил местоположение врага. Два стремительных рывка вперед, совершенных будто в спешке, нервно вставленный в замочную скважину ключ, пару раз угодивший мимо, истеричный поворот запорного механизма. Хм, складывалось впечатление, что Мердок не в себе, иначе к чему такое волнение? В борьбе с преградой он толкнул дверь плечом и удовлетворенно хмыкнул, когда та поддалась. Раскат грома, возрастающий по мере распахивания створки, блеск молнии, озарившей внушительный мужской силуэт. Лица я заметить не успел, фигура чересчур быстро захлопнула дверь, задвинула щеколду и отвернулась к вешалке. Этой оплошностью и рискнул воспользоваться Лео, стремительно поднявшийся на ноги и пронесшийся мимо меня с порывом ветра. Я не успел моргнуть, как короткий, до блеска отполированный ствол обреза уперся старику между лопаток, и надтреснутый от тревоги и эйфории голос пригрозил: