Киндрэт (Тетралогия) - Наталья Турчанинова

— прочитал кадаверциан и почувствовал странную тяжесть в душе.

— Что это?

— Скел [89]. Песня Мидхира. Я рассказывал, Герберт записывал. Его очень интересовало все о нас.

Кристоф перевернул несколько страниц:

«Есть три вещи, которые постоянно уменьшаются — темнота, ложь и смерть. Есть три вещи, которые постоянно увеличиваются — свет, жизнь и истина. — Было видно, что Герберт торопится, записывая это. Почерк его был неровным. — …Друиды учат народы Ирландии бессмертию души. Они верят, что умерший в этой жизни может возродиться в другой, но многие должны возвращаться на землю неоднократно, пока не преодолеют в себе зло…»

Кристоф захлопнул фолиант, и протянул его овату. Тот бережно завернул том в холстину и убрал в заплечный мешок.

— Герберт был твоим другом? Мне жаль, что он погиб.

— Герберт был моим учеником. Мне еще более жаль. Идем.

…Дождь перестал, но в воздухе продолжала висеть влажная дымка. Пахло цветущим клевером и сырой травой. Кое-где в разрывах туч поблескивали звезды. Бран шел, не оборачиваясь, но смотрел по сторонам с жадной тоской, словно старался запомнить все, как можно лучше.

Скоро небо заволокло серой мглой, из низин пополз туман. Спутники молча обогнули кладбище, где некроманта подкараулил лудэр. По узкой каменистой тропинке, вьющейся между кустов, спустились с холма. Могучий Бойн неспешно нес свои воды между каменистых берегов, и в его волнах отражались тучи.

— Я знаю, куда мы идем, — тихо произнес Бран. — В Брук-на-Бойн. Подземное жилище бога Дагды. Значит, там находится твой потайной ход?

Кристоф молча кивнул.

Он знал, что ирландцы верят, будто ворота в рукотворных холмах, сидхах, ведут в земли богов, где те живут в наслаждении и невиданной роскоши. Доля истины в этом была. Одно из самых почитаемых мест Эрины, действительно, являлось дорогой для бессмертных.

— И что, он приведет нас прямо в Лютецию [90]?

— Он может привести куда угодно, если правильно об этом попросить.

В неровном склоне, поросшем кустарником, показался черный прямоугольный провал. Перед ним лежал продолговатый камень, разрисованный белыми спиралями.

Некромант первым шагнул в темноту. Чужая магия обожгла его лицо, и тоннель с низким земляным потолком превратился в просторный коридор, освещенный зеленоватым светом.

— Я чувствую опасность… — хмуро произнес Бран, шагающий следом за колдуном.

— На тебе моя защита, — отозвался тот, удерживая в памяти сложную магическую формулу, чтобы в нужный момент успеть произнести ее.

Коридор казался бесконечно длинным. Любой, идущий по нему, рано или поздно расслаблялся, не видя ничего, кроме однообразных стен. И в этот самый момент из пустоты возникал Сепс.

Он бросался внезапно, давая путникам всего несколько мгновений, чтобы те успели доказать свое право на дальнейшее путешествие. И если нарушитель спокойствия оказывался чужаком, его дорога была завершена.

Оват замер, увидев в полутьме коридора широко раскрытую пасть. Продолговатая голова зубастой змеи, покрытая чешуей, приближалась стремительно, высокий костяной гребень встопорщился острыми иглами. Но Кристоф успел вскинуть руку перед созданием рода дипсов и начертать в воздухе знак повиновения. Сторож медленно опустил голову. Коснулся мордой ладони некроманта, уронив с клыков на пол несколько прозрачных капель. Между его зубов скользнул длинный раздвоенный язык.

Старший брат этой гигантской твари охранял убежище кадаверциан во Франции. Сепс был поселен здесь, и тоже великолепно справлялся со своей задачей.

Кристофу было известно, что яд этого мифического змея настолько силен, что им пропитываются даже кости укушенного. Магия на аспида не действовала.

Сепс мазнул некроманта по ладони, оставив липкую полосу слизи. Почувствовал знакомый запах. Признал за своего.

— Что это за тварь? — спросил друид, после того как змей остался позади.

— Вольфгер говорит, будто вырастил Сепса из куриного яйца, высиженного жабой. — Кристоф вытер ладонь о куртку. — Но я не уверен, что это правда.

— Он огромный, — Бран все еще выглядел потрясенным.

Кадаверциан улыбнулся.

— Скоро ты увидишь его брата. Гипнала. Вот тот — огромный. Больше твоих дубов.

Оват скептически хмыкнул и тут же застыл от изумления. Перед спутниками открылся просторный зал, сводчатый потолок которого поддерживали десятки прозрачных тонких колонн. Казалось, они выточены изо льда, но каждая лучилась тонкой дымкой магии.

— Это построил нософорос? — Бран с жадным любопытством оглядывался по сторонам.

Колдун кивнул, сосредоточенно ища нужный выход. Одна из колонн едва заметно покачнулась, медленно наливаясь бледно-зеленым светом. Стала таять, приобретая очертания арки.

— Вперед.

Кристоф направился в ворота. Бран шагнул за ним… и тут же оказался на узкой грязной улочке.

Впереди возвышалась глухая стена. Между крыш, почти касающихся друг друга, виднелась полоска неба. Из подворотни слева тянуло холодом. В щелях между камнями мостовой торчали тонкие травинки.

Издали приплыл гулкий удар колокола, и, словно отвечая ему, прямо за спинами спутников отозвалось звонкое эхо. Кадаверциан стремительно обернулся.

Асиман было семеро, включая Варрона и Эрнесто. И хотя последний выглядел гораздо менее развязно, чем во время предыдущей встречи, семь высших магов против одного некроманта — достаточное число, чтобы чувствовать себя уверенно.

— Рад вновь увидеть тебя, друг мой, — негромко произнес Варрон. — Вижу, ты не ожидал встретить нас. Удивлен, кто сообщил нам о тайном тоннеле, известном лишь некромантам? — Он сделал эффектную паузу и воскликнул. — Твой друг Герберт! Конечно, сначала он противился. Но «Могильная Гниль» развязывала языки и не таким. Тот лудэр встретился нам очень кстати, — продолжил Варрон. — И он оказался гораздо более сговорчивым, чем ты. Сразу согласился на сотрудничество. Твой друг любил гулять по темным, тихим местам. Заклинатель дождался его и… пфф! — маг сделал вид, будто бросает что-то в воздух. — А потом с ним поговорил я. Убедил, что смогу помочь. Ты ведь знаешь, асиман — великолепные алхимики, мы можем составить любое противоядие. А кадаверциан, как и все остальные, не хотят умирать.

— Ты солгал ему, — холодно произнес Кристоф, хотя внутри у него все кипело от ярости.