Марш Обреченных. Финал - Вадим Климовской

По борту застучали и в дверь с силой грохнули, потом приостановились и приступили с новым упорством, до ушей докатывался металлический трезвон: по замку усердно рубили металлом, наверняка мечом?

Щелк! — и замок отлетел, стук прекратился. Секундная возня. Дверь-ставня ушла с лязгом в сторону, в проем заглянуло растрепанное, скрытое темнотой лицо, всмотрелось в суматошную обстановку. Неизвестный выругался, когда в полную грудь вдохнул смрада, закутался рукавом, и воззвал:

— Эвелин! — настойчиво и требовательно.

Арестанты закопошились. Боязливо пялились на пришельца.

— Эвелин! Ты здесь?

Она пробуждалась и всплывала в явь, прорываясь через плотные клубы кошмарного полусна, но голос почему-то отказывался ее слушаться, откликаться на зов спасителя. Из горла вырывался сдавленный сип.

— Слышь, сынок, ты не как выручать нас пришел, а? Тебя сам Аллон прислал нам в помощь! Выручать? — первый пришел в себя кто-то из арестантов, скребясь к провалу и чужаку, а следом потянулись и остальные, отодвигая Эвелин к дальней стенке.

— Помоги нам, спаситель! Помоги, родимый! Цепи… разбей цепи на руках!

— Эвелин это я! Родж! — не обращая на мольбы, воскликнул защитник.

Сердце в груди девчонки бешено заколотилось, она яростно встрепенулась. Родж! Спаситель Родж! Не бросил. Не променял мою свободу, помчался следом…

— Малец, я тебя умоляю, спаси меня! Мы…

С рыком Родж отшатнулся, отдался назад, исчез с проема, Эвелин вжалась. Внезапно в квадрате стремительно мелькнула подошва сапога, вмазавшая прямехонько в физиономию бандюги, с хряском паршивец отлетел на руки побратимов, с воплем бранясь и проклиная.

— Пошли вон, сволочи! — процедил храмовник.

За волосы Эвелин хватанула крепкая ручонка, другая сжала горло, она задохнулась, попыталась вырваться, но куда там, захрипела. Сильным рывком ее поволокли к выходу, пихая в спину и постоянно сдавливая звеньями кандалов.

— А теперь послушай нас, умник! Убирайся с дороги! Дай нам выйти! Дохнуть свободушки! С дороги, тваренок! А не то… горло ей передушу, понял? — зашумел хриплый и оживлено загалдели за ним скопом вся арестантская братва.

Холодно блеснули глазенки подмастера, он мигом скользнул назад и исчез в провале, банда заохала и заахала от радости. Свобода! У самой Гранитки злодеи Мейдрина нежданно-негаданно получили свободу!

— Вот и молодец! Шустро понимаешь… — они закорячились в узком выходе, но выскочил первым на лунный полумрак хрипливый с Эвелин в обнимку.

В лицо девчонки дохнуло свежестью и морозом, сыростью и… кровью. Костер потрескивал и пожирал чье-то солдатское тело. Рядышком в кровавом снегу разметано валялись еще двое. А чуть позади, в черте отсвета костра — неопознанное, громоздкое тело, чудовищно огромное и горбатое.

Родж стоял, опустив руки, меч смотрел в грязный снег, пропитанный кармином и страхом. Голова подмастера наклонена в бок и прищур как у зверя. Он с холодной решимостью наблюдал, как выбиралась на свет мейдринская сволочь.

Она не видела его лица, но отчетливо различала в блеске языков пламени отражение его гнева и презрения к кучке бандюг.

— Договорились… договорились… — свора столпилась у железной "коробки".

Эвелин просела в снежный сугроб, оступилась, хриплый и моргнуть не успел, храмовник очутился рядом, блеск клинка, взмах и струя крови обдает Эвелин и головорезов с ног до головы. Мейдринка дико вопит, падает в кровавые разводы. Обезглавленное туловище конвульсивно дергается, замолкает. Узники панически шарахаются.

— Мрази! Мра-ази!! — шипит на них подмастер Хизельмаша, хватает подругу и увлекает за собой.

Бывшие узники отшатываются, с боку за спиной Роджа тьма оживает, на свет выступает четвероногая, массивная громада, без рыка пристально наблюдает за людьми, те надолго с криками исчезают в клетке. Ведь другого спасения для них нет!

Эвелин оборачивается, видит чудовище, крик застревает в ее придушенном горле, в свете яркого костра отчетливо видны глубокие, извилистые линии шрамов по всему торсу монстра, в сознание девчонки кувырком, похлеще полета в "коробке", проскакивает чужая мысль…

"Я ее понесу".

Удар — боль!

Удар — боль!

Нет сил, уже терпеть, а надо. Хотелось, не переставая кричать и проклинать, неужели нет других способов? Методов?

— Ах-х! — вскричала она. Родж с ненавистью откинул левый обруч и посмотрел на нее, затем на рубцы на запястьях. Ох, еще не скоро они заживут! Ну да ничего, все-таки осталась жива и здорова — а это самое главное!

"Я же говорил, что надо было бить не по механизму, а с краю, по штырям" — раскатилась в голове ментальная речь.

Эвелин ощутимо содрогнулась — за день к такому не привыкнешь, не надо и стараться. Хуже того, к такому обществу, наверное, она никогда не адаптируется, не то, что их собеседник. К человеческим испугам Барс обвыкся, перестал на них реагировать, редко выступая с заумными изъяснениями. Предложениями. Находясь постоянно в тени, либо в чаще леса, но всегда неподалеку, под рукой. К его компании Родж не имел уже ничего против, но холодность в отношениях сохранилась: убийца друзей и соратников по ордену. Убийца мастеровых и старейшин. Такого он никогда не простит. Родж к этому и не стремился, а временный попутчик и не требовал. Сложившиеся обстоятельства требовали союза, паритета — и храмовник ради этого пошел на не гласную сделку. В дальнейшем, Родж в это верил, их дороги бесповоротно разойдутся. А жизнь сравняет должки.

А пока, Барс настоятельно советовал обходить людские поселения, а приютится на юге Северного Королевства, там о них мало кто знал, и вряд ли беглецы будут мелькать перед баронскими и графскими физиономиями. В Свергилле им не выжить, а разгон с арестантским конвоем рано или поздно достигнет ушей капитана Рогвика либо придет депешей в мейдринские управления. Оборотни и гоблины получили свое. Сегодня твари зализывают раны, а завтра снова попрут на магические баррикады.

Одно Родж понимал лучше Эвелин и союзника Барса — это паршивое время всего-навсего надобно пережить. Переждать в какой-нибудь дыре, а уже тогда подумать о марше на юг.

Храмовник напялил на голову шапку, подымалась метель, и снег закружился вовсю. Арестантам, небось, тоже не сладко? Интересно разбежались по округе или дальше сидят в клетке кареты? Урок на выживание, господа бандюги!

Хибару какую-то найти да погреться. Да откуда она здесь найдется, лес и дорога?

— Барс что стряслось?

Зверь неотрывно таращился в глубину чащи, влево от дороги, в невесомые просветы между елей. Что же он там узрел? Зоркоокий наш! Снежные вихри застилали глаза, Эвелин тулилась к нему греться. Ух, же от нее воняло, невыносимо! А от него? Наверное, не лучше?