Голоса выжженных земель - Андрей Гребенщиков

На этом Кузнецов не остановился, продолжил ковать железо:

– Вадя, а заказчик-то, кто? Одно дело хорошую девочку тебе отдать, знаю, ты пальцем не тронешь, но хрену с горы как-то не хочется… Совсем не хочется.

Вадим резко, без видимого перехода погрустнел.

– Шурик, пытай, не пытай, все равно не скажу. Извини, братишка, приказ. Ты заказчика этого все равно не знаешь, он из дальнего Подмосковья, с Метрой не контачит, дел с вашими никаких не имеет. Имя тебе ничего не скажет.

– Ну ладно, имя не скажет, но кто он по жизни? Не садист, не извращенец, не каннибал какой-нибудь?

«Танкист» колебался, врать ему было не с руки, а говорить правду что-то мешало. Наконец решился:

– Мутная там община. Я бы за них ручаться не стал и обещаниями пустыми разбрасываться… Но мне кажется, что неспроста они твою красавицу разыскивают. Хотели бы убить, так убили бы давно – наемника найти не проблема. Зуб даю, нужна она им живой.

Летиции не понравилось, что о ней говорили в третьем лице, будто и не было ее здесь, однако обиду свою показывать не стала. Не то место, не то время.

– Вадим, я впрягся за девчонку, – говорил Кузнецов тихо, но в голосе его звенела сталь. – Обещанные вами преференции хороши, не вопрос, но рамсы с рейдерами и в особенности с наследниками Сиропчика мне еще не раз аукнутся… Я должен понимать, что влез в эту блуду не ради того, чтобы Лю принесли в жертву какому-нибудь языческому божеству или поимели всем постъядерным аулом, куда придется, а потом пустили на деликатесную тушенку. Кривых вариантов множество, но меня устраивает только тот, в котором она останется цела и здорова. Я не сберегу ее в Метро, слишком уж отмороженных придурков наша Лю ухватила за яйца… Но там ей не должно быть хуже, чем здесь.

«Танкист» погрустнел окончательно.

– У нас нынче особо лютая зима, метет не по-детски, снег идет какую неделю без остановки… с курортной Москвой не сравнить… Мне велено ехать сразу к заказчику, не заходя на базу, – чтоб времени не терять по такой непогоде, ну и, конечно, горючку лишнюю не жечь. Передавать Айшварию я буду лично, из рук в руки. Попытаюсь на месте оценить, что ее ждет… Это все, что я могу обещать.

– Не густо, – антиквар снял маску, ненужную в темной клетушке с закрытыми бойницами, и задумчиво потер переносицу. – Не густо… Но лучше, чем ничего. И много лучше, чем прихвостни Сиропчика.

Он взял Летицию за руку, защищенную толстой перчаткой, осторожно, но ощутимо сжал.

– Я не вижу другого выхода.

Лю печально улыбнулась, не Кузнецову, самой себе.

– Интересный ты антиквар…

– Интересный, – легко согласился он. – Торгую произведениями довоенных оружейников, раритетными патронами, коллекционными армейскими стволами, гламурным древним камуфляжем, куртуазными бронежилетами, изящными берцами и франтоватыми касками…

Летиция рассмеялась, теперь открыто, для Александра.

– Оружейный барон Шура Кузнецов…

– Я не люблю титулов.

– Отчего же? Барон слишком мелко для тебя?

– Напротив, слишком помпезно для скромного меня. Антиквар – вот это в самый раз!

Оба замолчали, глядя друг на друга. Вадим, почувствовав себя лишним, проявил своевременную деликатность и со словами «я подожду в уазике» исчез.

Когда бронированная дверь захлопнулась вслед за «танкистом», Кузнецов признался:

– У меня сегодня дебют – впервые торгую людьми.

Лю поджала губы, изобразив на лице брезгливую жалость:

– «Оружейный барон» звучит много романтичней «работорговца». Много ты на мне заработал? Стоило оно того?

– На гонорар грех жаловаться. Но часть его спущу на «примирение» с лесопарковыми таможенниками, там малину ты мне здорово подпортила. Боюсь, твое причудливое чувство юмора влетит в очень неплохую копеечку… Не меньше уйдет на рейдеров: Макс парень обидчивый, к тому же злопамятный, а мне такие враги ни к чему – придется раскошелиться, задобрить уязвленное самолюбие…

– Дай угадаю про третью часть! Дашь взятку сиропчикам, чтобы забыли о тебе?

Кузнецов качнул головой:

– С отморозками дел не имею. Накладно и глупо! Третья, последняя часть денег пойдет на… скажем, «минимизацию их, отморозков, негативного влияния на мой бизнес». Им нечего предъявить мне, формально вендетта ведется только с тобой, однако береженого бог бережет, придется перестраховаться и пару месяцев пожить в постоянной боевой готовности.

– Бизнес по-русски? – девушка недоверчиво выгнула бровь, ее противогаз уже давно лежал рядом с маской Кузнецова. – Натрахаться вволю, чтобы в финале сработать по нулям? На тебя совсем не похоже!

– Фиговый я работорговец, не в свое полез, вот и нахлебался по полной…

Летиция не удержалась:

– А еще рейдеры разбили тебе фару! И кондишен под конец совсем плохо стал охлаждать, видать, и в него шальная пуля прилетела! Так что, антиквар широкого оружейно-рабовладельческого профиля, сработал ты в конкретные минуса, зря только девочку Лю из Метро вытаскивал.

– Я спас тебе жизнь, значит, какой-никакой профит все же получил. Доброе дело в свинью-копилку – вполне приличная награда.

Александр посмотрел на часы, вздохнул:

– Тебе пора, Вадим заждался. Давай прощаться, девочка Лю.

– Давай, антиквар Шура. Ты ведь уже выполнил заказ перед подмосквичами?

Он неуверенно кивнул:

– Похоже, что да.

– Тогда ты можешь меня поцеловать, это не нарушит твою профессиональную этику.

Летиция прижалась своими губами к его губам. Александр ответил не сразу, но когда ответил… Они целовались долго и страстно, как умеют целоваться только влюбленные перед тем, как расстаться навсегда.

Потом она смотрела, как три грузовика в сопровождении «Волка» и еще одного не опознанного ею броневика быстро мчатся по древней дороге к мертвому городу. Летиция понимала, что в эту секунду за поворотом из ее жизни исчезает что-то хорошее. Но мимолетное… Прощай, нелюбимая, но такая родная Москва, прощай нелюбимый, но оставивший след в душе Кузнецов.

Глаза начали слезиться от яркого, не оставляющего в покое солнца. А может, напрасно Лю винила жестокую звезду за соль в уголках глаз?

Глава 17

Расплата

Со страхом открываю левый глаз, жду, когда череп взорвется от головной боли. Организм на пробуждение дорвавшегося до зеленого змия сознания никак не реагирует. Закрываю левый глаз, открываю правый. Самочувствие не меняется: черепная коробка не давит на распухший мозг, желудок не прорывается с боем через гортань, чтобы набить своему «насильнику» синюю рожу, да и во рту ни одна кошка, образно выражаясь, не нагадила. Похмелье, где же ты?

Гляжу на мир обоими широко раскрытыми очами, правда, вижу немногое. Неугомонная голова моя покоится на все той же ставшей привычной барной стойке, напротив меня, также уткнувшись в дерево, сопит Зулук. Дышит он с перебоями, иногда свистит губами, но чаще громко и беспокойно всхрапывает. Пьяная свинья на привале, не иначе.

Решительно отрываю думательно-глотательный орган от стойки: ничего не кружится, земля не уплывает из-под ног. Я почти напуган изменой бодуна…

Бармен – он неизменно вежлив, только уголки изогнутого в усмешке рта не могут скрыть иронии – приветствует меня чашечкой черного кофе.

– Химик, ты когда-нибудь спишь? – за кофеиновый нектар я буду терпеть даже побои, не то что насмешку. А может, и не буду, только в любом случае сначала прикончу нектар и лишь потом примусь за насмешника.

– У меня другая беда, Солдатик, – дурацкая улыбка слазит с его серого, невыразительного лица. – Я мечтаю однажды проснуться.

Опять завел свою психоделическую шарманку, хренов наркоша!

– Зулук, солнышко, луна и звезды моих красных от бухича шаров, просыпайся, – изо всех сил трясу маркиза-храпуна, попутно соображая, откуда взялся этот странный налет восточной лирики. Меня всегда бесили велеречивые сладострастные арабо-турки, своим словоблудием успешно падавшие на уши некрасивым толстым девушкам из далекой России. Хотя и красавицы изредка поддавались на речи кривоногих осман… Черт, неужели я завидую? Вряд ли, у меня ноги прямые, и, чтобы переспать с девушкой, мне совсем не нужно выливать ей в мозг тонну лживой лести!

Меня осеняет: все дело в пагубном недотрахе, давящем на подкорку!

– Зум-зум, – говорю я ошалевшему от внезапного напора маркизу, – может, трахнем на дорожку по маленькой?

– Наливай! – Зулук решительно бьет ладонью по стойке. А ведь еще секунду назад не мог продрать глаза, алканоид!

– Не тупи, брателло. – Господи, а эта лексика откуда?! – Я про девушек: красивых и желательно доступных, на долгие уговоры у нас нет времени. Химик, – жестом удерживаю бармена от обязательной занудной реплики, – про время – это речевой оборот, не возбуждайся так!