Призрак Проститутки - Норман Мейлер

— Ну а я — за.

— Это чертовски разумно с твоей стороны.

Я колебался, говорить ему или нет о работе, которую я делал для Хью, и все же решил, что не стоит. Внезапно возникший инстинкт властно подсказал мне, что я должен работать и с Хью, и с Кэлом параллельно, но с каждым — в его собственной нише. Вероятно, впервые в жизни у меня появился шанс претендовать на водительское кресло. Хотя меня слегка путала перспектива открывавшегося передо мной по моей воле дополнительного измерения, должен признаться, мне хотелось попробовать себя в новой роли, требующей предельной мобилизации моих способностей. Нет, я не грохнулся в обморок на пороге.

— Короче, — продолжил Кэл, — Хью уже достал меня, и, когда Аллен решил поручить мне весьма деликатное дельце, я согласился, но лишь при условии, что Монтегю ни сном ни духом не будет об этом знать. Аллен пообещал.

Я кивнул.

— Связь идет напрямую, — добавил он, — Аллен — Биссел — я. Отныне от меня — к тебе. У меня есть порученец, закрывающий Нью-Йорк и Вашингтон, но мне нужен человек в Майами. Так что теперь — полный комплект. Круг очерчен, вход закрыт, понял?

— Дассэр.

Он покосился на рыбацкий баркас, прочерчивавший борозду между двумя далекими коралловыми островками.

— Рик, я должен заметить, что отношусь к этой операции с большим пиететом. Я не испытывал такого нетерпения с четырнадцати лет, когда мне сказали, что я включен в сборную Сент-Мэттьюз по футболу, а должен тебе напомнить, что такому юнцу эта честь доверялась впервые. То же и теперь: если я просыпаюсь среди ночи, строго между нами, клянусь — у меня перехватывает дыхание. Ибо самое главное в предстоящей Кубинской операции — буду предельно краток — то, что Аллен решил окончательно: Фидель Кастро должен быть устранен — это однозначно.

Неужели он забыл о моем звонке?

— Этот слух здесь гуляет вовсю, — сказал я.

— Понятно, — кивнул он, — ведь ты имеешь дело с кубинцами. Любое допущение, каким бы чудовищным, экстравагантным или сенсационным оно ни казалось, для них — расхожая сплетня. Но в глубине души ни один кубинец не верит, что может снести Кастро башку. А мы можем и сделаем это.

— А как насчет Тото Барбаро?

— Забудь о нем напрочь, пока. Он набрался наглости сунуть свой длинный нос ко мне. Все его наводки соответственно побоку. Считай его подставой. Он, вполне вероятно, таким и является.

— Дассэр. — Я сделал паузу. — А конкретные сроки?

— Кастро должен быть убран с дороги до первых чисел ноября.

— До выборов?

Он взглянул на меня:

— Совершенно верно.

— А могу я спросить, как высоко это решено?

Он покачал головой:

— Сын, жизни не хватит понять нашу Фирму. Я еще сам не разобрался, как тут все вертится. Но одно ты должен зарубить себе на носу. Мы все склонны трепаться больше, чем следует: все мы не боги, и нам свойственно мыслить вслух, проверяя, как воспринимает эти мысли ухо собеседника. Но только есть вопросы, которые не следует задавать. К подлинной безопасности есть один-единственный ключ. Все очень просто. Пока тебе не сказали, где задумана операция, не спрашивай, откуда растут ноги. Тебе это знать не нужно. Достаточно начать в этом копаться, и мы уже не можем никому доверять, в том числе и себе. Поэтому я просто не желаю знать, исходит ли это от президента Эйзенхауэра, от Ричарда Милхауза Никсона или от самого Аллена. Мне об этом было сказано достаточно авторитетно, поэтому я считаю, что инициатива исходит не от Аллена и, могу поклясться, не от Биссела. Он предпочитает сам получать указания и оттачивать детали. Хорошо, скажешь ты, если речь идет о первых числах ноября, вероятнее всего, это Никсон. В конце концов, Куба в его ведении, и ему очень даже светит победа на выборах, если Кастро к тому времени будет за бортом, а наши кубинские воины — в горах. Но мы и тут не лезем с вопросами. Может, это сам Эйзенхауэр. Когда недавно Патрис Лумумба гостил в Вашингтоне, там его принимали как Мистера Африку. Госдеп даже уговорил Айка поместить его в Блэйр-Хаус — они, надо думать, хотели порадовать дорогого гостя, дав ему понежиться в тени Белого дома, но, увы, мистер Лумумба — революционер и восторга по этому поводу не выразил. Он там со своей братией всю дорогу смолил марихуану, оставив плевки и окурки в каждой пепельнице, прямо на госдеповском гербе. В сопровождении своих верных приспешников он посещал шаманские обряды — окровавленные куриные перья летели во все стороны, — а потом, окончательно одурев от собственной наглости, потребовал, чтобы Госдепартамент предоставил ему красивую белую проститутку, предпочтительно блондинку. Ему, дескать, в Блэйр-Хаусе не хватает женского общества. Тогда якобы Эйзенхауэр возмутился и сказал: «Кастро и Лумумба — оба вышли из „Черной дыры Калькутты“. Неужели никто не в состоянии как-то с ними справиться?»

Отец пожал плечами.

— Возможно, именно это и дало старт нашей операции против Кастро, Никсон воспринял эти слова как прозрачный намек, но я получил от Аллена «добро» только на разговор с Бисселом. А из беседы с последним я понял лишь то, что решение принято и действовать придется через представителей преступного мира, потерявших в Гаване свои казино. Короче, исполнителями станут воротилы, которых обобрал Кастро. Никто, кроме нашего брата, не должен заподозрить, что они пошли на это по каким-то иным причинам, кроме личных, вполне понятных и лежащих на поверхности. «Итак, — сказал Биссел, — теперь, когда у тебя есть генеральный план, заполни пустые графы». — «Не могли бы вы подкинуть идейку, с чего начать?» — спросил я. «Решай сам, — ответил Биссел, ты ведь знаешь кучу людей». Тут он прав, но из той ли они оперы? Пару дней я чувствовал себя полным придурком, Рик. Я так долго пробыл на Дальнем Востоке, что могу отыскать тебе гонконгского заплечных дел мастера, способного по миллиметру вырывать ногти, но, как это ни грустно, знакомств среди классных умельцев в этой милой среде здесь, на родине, у меня — раз, два и обчелся. Короче, я не знал, с чего начать. Казалось, наконец-то, вот оно, а я и не знаю, кто у нас, в Америке, подходящий кадр. Я даже подумал, — попробуй только проболтаться кому-нибудь: сразу лишу наследства, — не звякнуть ли старой подруге Лиллиан Хелман. У нее сто лет назад был роман с Фрэнком Кастелло, которым она до сих пор гордится, и я подумал, что, может быть, она представит меня этому легендарному тигру гангстерских джунглей. Слава тебе Господи, я вовремя одумался. Ведь Кастелло, в сущности, давно вышел из игры. Но тут меня вызвал Биссел и дал наводку. «Работай с Бобом Мэю», — порекомендовал он. Вот это другое дело. Тебе предстоит рано или поздно познакомиться с ним. Трудился когда-то на ФБР, теперь — человек Ховарда Хьюза. Делал кое-что и для нас. В свое время я контачил с Бобом Мэю на Дальнем Востоке, и, должен тебе сказать, это фантастический тип. — Отец помедлил немного, разглядывая ладони. — Вот пока и все, в общих чертах. Иерархически вся ответственность на мне; в оперативном плане — я сижу у кромки поля и жду доклада от Мэю. Такая позиция подсознательно не доставляет мне особой радости. А возвращаясь к тому, откуда все это пошло, Ховард Хьюз приходит на ум так же быстро, как Никсон. Но делать вид, что я всем доволен, не стану. Черт с ним. Где там счет, и поехали назад.

По дороге в Майами он слегка дополнил рассказ.

— Скоро предстоит ряд встреч, — сказал он. — Сам я там, возможно, буду, а возможно, нет. У Мэю свои грязные контакты, а я должен блюсти кое-какую гигиену.

— Я что-то пока не угадываю своей роли.

— Гарри, я заранее не могу предугадать, будет эта работа отнимать у тебя час в день, неделю или же поглотит тебя целиком. Если честно, то я пока сам не уверен, что владею ситуацией.

— Ты никогда не был так скуп на слова, — сказал я. Это было весьма задиристо с моей стороны, но его мрачное настроение побудило меня к этому.

— Развод с Мэри меня чертовски подкосил, — признался отец.

Какое-то время мы ехали молча.

— И виноват только я, — сказал он после паузы. — Мэри свыклась с моими изменами, но не смогла простить, когда я завалил служанку днем на нашу супружескую постель в Токио, — я думал тогда, что Мэри вернется из похода по магазинам не раньше вечера.

— Боже правый, — воскликнул я, — на кой черт тебе это сдалось?

Он вздохнул:

— Слабое оправдание, но, наверное, безопасный секс со временем становится слишком скучным, как встреча со сговорчивым деловым партнером. К тому же в каждом из Хаббардов сидит бесенок. Знаешь, чем я горжусь больше всего в своей жизни? Четырнадцать лет назад, в новогоднюю ночь сорок шестого, первого года без войны, незадолго до того, как мне стукнуло сорок, я трахался — стоя — с девицей, с которой познакомился в тот вечер в клубе «Серых голландцев».

Он примолк, едва сдерживая исповедальный порыв, но ровно настолько, чтобы извлечь из меня: