Радужная Нить - Асия Уэно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В седле перед собой он вёз прекрасную девушку с волосами белыми, словно морская пена…
— Привал, господин Хитэёми? Жаль отрывать от размышлений, но смотрите — неплохое местечко!
— Кто бы отказался, — фыркнул я, неловко сползая на землю у подножия холма, каковых на нашем пути встречалось всё меньше и меньше. Солнце скрылось за крутой вершиной, отбрасывавшей благодатную густую тень. — Верховая езда не является моим излюбленным занятием, определённо!
— Это легко исправить, — улыбнулась девушка, ослабляя упряжь своей пегой кобылки, напоминающей ту, с Хикко, только повыше да потоньше в кости. Сотник так и порывался спросить, куда мы дели своих лошадей, но выдержка возобладала над любопытством.
— Хотите сказать, что к концу этой скачки я забуду, как переставлять ноги?
— За пару дней вам сия опасность не грозит! — расхохоталась мучительница, забирая у меня конский повод. — Позвольте. Лошадкам тоже пора отдохнуть! Надо сказать, даже у меня всё болит после вчерашнего. Тело быстро отвыкает, да и не так часто мне доводилось выезжать, как хотелось бы. Но спасибо предкам и за это.
— Кстати, о предках. Кем был ваш отец? — я задал вопрос, давно меня терзавший, и со стоном растянулся на земле. Травка! Мягонькая! Вот оно, счастье…
— Не торопитесь, господин Хитэёми, — покосилась она, сбрасывая сапоги и устраиваясь рядом. — Скоро всё узнаете.
— Совсем, как Ю!
— Ничуть не похожа!
Некоторое время мы перекидывались взглядами, словно тряпичными мячиками, потом разом прыснули; девушка пробормотала что-то смущённое и отодвинулась. Я лениво потянулся к сумкам, брошенным тут же, в теньке, и достал мех с водой. Должна быть ещё прохладной, набирали на последней переправе.
— Будете?
Поблагодарив, та припала к меху. Умело, между прочим, припала — ни капли мимо. Ю, Мэй-Мэй, Химико… теперь вот Юки — одни загадочные личности вокруг! Один я — простой и понятный. И Ясумаса. Если не учитывать, что друг мой умудрился вернуться из Посмертного Мира живым и здоровым.
— И всё-таки, кого-то вы мне напоминаете, — пробормотал я, глядя, как она пьёт, жмурясь от удовольствия, словно кошка. — Очень смутно, так что не вздрагивайте: вашей тайне моя догадливость не угрожает. Если и видел при дворе, то мельком. Признавайтесь: это ведь при дворе было, да?
— Господин Хитэёми…
— Ну ладно, ладно… А общие знакомые у нас есть? — продолжил допытываться я, уже откровенно потешаясь. Ясно ведь, что правды не скажет. Зато чем не лекарство от дремоты?
— Господин Хитэёми!
— Который именно? — лукаво переспросил я. — Означает ли это, что вы знакомы с моим семейством?
— Я знакома со всеми семействами, того заслуживающими, — вспылила та, но тотчас же взяла себя в руки. — Простите мои дурные манеры, я не хотела вас обидеть!
— И, всё-таки, жаль, что Ясумаса… что у него не было возможности вас разглядеть, — поправился я, привычно замалчивая недостаток друга. — Сначала тьма кромешная, потом Химико нас двоих зачаровала… кстати, из вас получился превосходный Кенске!
— А из вас — господин верховный военачальник.
— Ага! Значит, брата моего вы всё-таки знаете! — восторжествовал я, а Коюки заметно посмурнела, но кивнула. Теперь, когда выдалось свободное время, можно было прижать эту скрытную особу, вытягивая истину по ниточке с разных сторон. Опыт шуточных поединков с юмеми зря не пропал. Но я решил остановиться на достигнутом: не всё сразу. Ю научил меня и этому. Доверие — тоже искусство.
Мы спешно перекусили и продолжили путь, оставляя за спиной далёкую уже крепость, друзей и заходящее солнце.
Боги, как у меня болело… всё!
Глава 12
Право
(Ночь между Третьим и Четвертым Днями Дзю Благодарения, 499-ый год Алой Нити)
Стараниями Юки дорога заняла два дня.
Первая ночёвка прошла благополучно, и даже мысль о том, что я, в кои-то веки, почиваю наедине с хорошенькой девушкой, не успела как следует меня истерзать — заснул. Крепко и без сновидений. О последнем страшно сожалел поутру. Всю дорогу под палящим не по-осеннему солнцем страдал телесно и душевно. Это я раньше думал, что у меня болит всё?! Наивный… И Ю, почему от него нет вестей? Случись что-то дурное, я бы почувствовал, и всё же… Каждый вечер на протяжении трёх праздничных дней, проведённых в Иве, я засыпал, будучи уверенным, что уж теперь-то с ним побеседую. Но юмеми словно избегал меня. Сначала укрылся за проливом, теперь и во сне не показывается. Что с ним?
Он дал о себе знать на вторую ночь, настолько же холодную, насколько жарким был день. По негласному уговору мы с Коюки придвинулись друг к другу, закутавшись в походные одеяла, часть снаряжения бойцов. Одно поверх другого, для пущей теплоты. Какие уж тут приличия, когда зуб на зуб не попадает! Даже если бы между нами что-то было — то не сейчас. Теперь понятно, почему скалился Хоно, когда я зачитывал ему отрывки из чувствительных придворных поэм. Про то, как влюблённые бежали от людской молвы, чтобы провести ночь на утёсе над морем, а поутру там шумели две сосны, чьи ветви сплетались в вечном объятии. Да на таком холоде не то, что в дерево — в ледышку превратишься! Будь ты хоть тысячу раз влюблён, чего обо мне не скажешь.
— Разве? Стоило на несколько дней оставить одного, как променял меня на девицу, — посетовал Ю, и с явным злорадством в голосе добавил. — Своенравную и скрытную, между прочим.
— А ты не оставляй! И знаешь такое выражение — "менять рис на просо"? — откликнулся я, слишком обрадованный, чтобы возмущаться явной несправедливости обвинения. — А ещё моё любимое: "два дзори, левый да правый"!
— Так мне уйти?
— Нет! Я… соскучился, что бы ты ни думал. Ужасно! Где пропадало, животное моё?
— Ну, я пошёл…
— Ю, умоляю! Прости меня, ничтожного смертного, одержимого радостью долгожданной встречи! Дозволь слышать твой божественный глас и лицезреть твой совершенный облик и расчесать твою спутанную гриву!
— Сколько пыла! Прощаю, но если выдернешь хоть волосок…
Ки-рин явился передо мной, в нетерпении притопывая раздвоенным копытцем. И как я забыл об этой слабости? Сразу бы прискакал, как миленький!
Я огляделся — вокруг была всё та же звёздная ночь, и степная равнина расстилала траву по ветру. Только Юки рядом не было.
— Вот уж влюбился — так влюбился, — с досадой пробормотал Ю, выгибая шею навстречу моим рукам.
— Ничего подобного, просто…
— Ничего простого! Любовь — сложная штука, вырастешь — поймёшь. Ай!
— Извини, не хотел.
— Так я и поверил… Нечего заусенцами цеплять, гребешок куда подевал?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});