История магии и суеверий от древности до наших дней - Альфред Леманн

плакал и не мог спуститься. Бес забрасывал его даже через забор к соседу Якову Мейру. Он втягивал ему глаза в голову, а также и щеки и делал его таким твердым и жестким, как палка, так что тот, кто этого не знал, сказал бы, что он деревянный. Мы прислонили его к стене, и он стоял, как деревянный истукан. По вечерам, когда мы пели Лютеров гимн или читали (Библию), он ржал, как лошадь, и насмехался над нами как мог».

Здесь можно узнать все фазисы истерического приступа, хотя все явления очень перепутаны; присутствует даже заключительный бред, где Сатана богохульствует языком ребенка. Рассказ делается интереснее, когда вмешивается священник, магистр Нильс Глоструп. «Когда пастырь однажды пришел к нам, чтобы проведать нас, Сатана обратился к нему: “Если бы я не боялся “Великого Мужа“, я бы с тобой распорядился тебе на позор; ты слишком усердно молишь “Великого“ за этого ребенка и за весь дом и этим мучаешь меня. Сегодня я уже забрался в твое платье, но когда ты молился за мальчика, я упал вниз и получил стыд“. Магистр Нильс отвечал: ”Ты и так уже посрамился, проклятый дух“. Сатана отвечал: “Я сам это знаю“. Магистр Нильс сказал: “Когда ты, проклятый дух, оставишь это жилище и оставишь в покое этого мальчика, которого мучишь днем и ночью?“ Тогда Сатана сказал устами мальчика: “Ты хочешь, чтоб я ушел?“ – “Бог всемогущий, – отвечал магистр, – изгонит тебя туда, где горит огонь вечный“. Сатана отвечал: “Когда Великий скажет: уйди, тогда мне придется уйти“. Магистр заговорил с ним по-латыни, а Сатана с насмешкой отвечал, что не хочет ломать над этим голову».

Если сравнить это описание, в котором ясно можно узнать истерию, с привидениями в Стратфорде, то мы придем к заключению, что легкая истерия у мальчика в середине XIX века послужила исходной точкой всего новейшего спиритического учения, а более или менее полные истерические припадки у трансовых медиумов всего сильнее подкрепили веру в то, что духи вмешиваются в жизнь людей. Так как транс, в который впадают медиумы, значительно отличается от припадков беснования, то нужно сказать о нем несколько слов.

Одержимые медиумы. При описании транса было уже сказано, как трудно иногда бывает определить характерные особенности этого состояния. Один раз оно может быть лишь аутогипнозом – это, вероятно, самый частый случай, – другой раз это истерический приступ с преобладающими явлениями сомнамбулизма, во время которых медиум под влиянием самовнушения считает себя одержимым духом.

Мне однажды пришлось видеть такой припадок в спиритическом сеансе, хотя о подробном исследовании вопроса в собрании верующих не могло быть и речи; кроме того, со мной не было необходимых снарядов, да я не имел и опытности в их применении, так что я не мог установить истерического характера явлений. Но весь ход припадка, сопровождавшегося рвотой, стонами, судорогами, большой наклонностью к клоунизму (дугообразное положение), не оставлял места сомнению, что предо мной был припадок истерии, окончившийся очень продолжительным сомнамбулическим состоянием. В этом случае в медиума вселился дух шведского священника, замечательный язык которого я привел выше. Проповедь священника прерывалась, однако, не раз бранью и богохульством, что все очень напоминало собой беснование. Спириты дали этому такое объяснение, что дух священника должен был уступать место другому духу, очень несовершенному и страдающему. Последнего стали изгонять со всевозможной торжественностью, с молитвами и заклинаниями, так что получилась вполне средневековая сцена. Для полноты картины недоставало только образов, священника и латинских заклинательных формул.

Такого рода медиумы, кажется, встречаются не особенно редко. Один из известнейших в наше время есть американка миссис Пайпер. Ее видели и исследовали многие члены SРR, но, к сожалению, не врачи. Было только установлено, что острота зрения и величина его поля у нее нормальны, но это, конечно, нисколько не исключает возможности у нее симптомов истерии, что подтверждается многими сообщениями.

Так, Рише пишет: «Миссис П. занимает среднее положение между обыкновенными американскими медиумами и нашими французскими сомнамбулами. Магнетические пассы не погружают ее в сон, но приводят непосредственно в транс; только она не впадает в него самопроизвольно, но должна для этого держать кого-нибудь за руку. В полутемной комнате берет она чью-нибудь руку и остается несколько минут спокойной. Затем у нее начинаются небольшие судорожные сокращения, постепенно усиливающиеся и оканчивающиеся слабым эпилептическим припадком. После этого она впадает на несколько минут как бы в обморок, из которого пробуждается с громким криком. Тут голос ее меняется, и мы имеем перед собой уже не мистрис П., а доктора Финуита, который говорит грубым мужским голосом и с акцентом, представляющим смесь американского диалекта с французским жаргоном негров».

Из этого описания ясно видно, что здесь мы имеем дело с истерическим приступом и переменой личности. На это указывает и то обстоятельство, что мистрис П. не всегда может по своему желанию вызвать состояние транса, но изменение личности происходит иногда помимо ее воли и когда она не ожидает, например во сне.

Рис. 13. Беснование по Рише

Сомнамбулическое состояние, в котором она бывает доктором Финуитом, длится от нескольких минут до часа, чаще всего около часа. Впервые припадки обнаружились, когда мистрис П. в 1888 году обратилась за врачебным советом к слепому медиуму мистеру Коку, который «контролировался», то есть был одержим духом французского врача по имени Финни. Уже во время второго визита она упала в обморок, и в нее вселился дух индийской девушки. После этого из нее выработался медиум, и ее «контролировали» духи доктора Финуита и других: Себастьяна Баха, Лонгфелло, командора Вандербильта и т. д., но под конец Финуит безусловно преобладал. О себе самом Финуит сообщает следующие сведения: он был французский врач; родился в Марселе в 1790 году, умер в 1866-м; при этом подробно рассказывалось, где он учился, где бывал и жил. Однако, несмотря на все старания, нигде не могли найти ни малейшего следа реального существования такой личности. Конечно, она есть чистейшая фантазия мистрис П., созданная путем самовнушения. Удивительнее всего, что этот «француз» не говорит по-французски. Он оправдывается тем, что, живя долгие годы в Меце, он все время вращался среди англичан, почему и забыл свой родной язык. Во всяком случае, удивительно, что человек, живя на родине, мог забыть свой язык. Мистер Ходжсон во время одного сеанса сделал Финуиту такое же замечание и прибавил, что, по его мнению, гораздо вероятнее такое толкование: доктор не может объясняться на родном языке потому, что принужден пользоваться мозгом мистрис П., не знающей чужих языков.