Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания - Павел Ефремов

Три месяца отпуска пролетели как один день. Мы с семьей вернулся в родимый гарнизон. На следующее утро, как и положено дисциплинированному и ответственному военнослужащему, я облачился в мундир и отбыл на службу. Дорога к пирсам и казармам между семью и восемью часами утра напоминает разлив бурлящей черной реки. Мундиры, мундиры, мундиры. Колыханье фуражек и дым сигарет. Правую руку можно нести наперевес, здороваешься каждые двадцать секунд. Уже через несколько минут около соседнего дома, выскочивший из подъезда мой старый товарищ «майор» Беляш энергично потряся руку, пристроился рядом и поинтересовался:

— Когда приехал?

— Вчера утром.

Беляш попыхтел сигаретой и спросил:

— Так ты ничего не знаешь?

Стало интересно. Что такое я должен был знать?

— Нет. А в чем дело?

— Знаешь, Паша, я и сам толком не в курсе. Знаю только, что с твоей фамилией связан очень грандиозный скандал в отделе кадров флотилии. Обязан предупредить. Прикинь, пока не дошли, откуда ноги растут. Ты там ничего не натворил?

Я крепко призадумался. Грехов за собой я не знал. Все бумажки для личного дела сдавал вовремя. Да и не светился я в штабах. О том, что это может иметь отношение к моим представлениям на звание, у меня и мысли не возникло. Дорога пролетела незаметно, знакомых масса, и меня еще пару раз предупредили о чем-то странном, связанном с моим именем.

В казарме народу было немного. Экипаж возвращался из отпуска не в один день, и многие должны были подъехать через пару дней. Командир тоже. Из начальников присутствовал один старпом по боевому управлению капитан 3 ранга Харакоткин, невысокий пузатенький весельчак.

— Кого я вижу?! Павел Батькович!

Мы обнялись.

— Паша! Первым делом передаю приказ командира: ты снова на неопределенное время замещаешь замполита. Он сидел с матросами и уехал отдыхать позавчера. Три месяца безделья тебе обеспечено. Второе: из дивизии приказали, только появишься — сразу в отдел кадров флотилии. Бегом. Там по поводу тебя какая-то безумная бумага пришла. Иди разбирайся. Я не в курсе.

Тут у меня совсем тяжело стало на сердце. Если старпом не знает. Но на всякий случай я сперва решил заглянуть в свой отдел кадров, в дивизию. Все-таки свои, родные, да и там просиживал штаны один списанный с плавсостава управленец Костя, еще не успевший набраться штабной спеси.

Костя, увидев меня в дверях, залился молодецким хохотом.

— Здравия желаю, товарищ майор! Как отдыхалось? Тебе наши проклятья не икались?

И снова хохотать. Я в полном недоумении.

— Костя, успокойся! Какие проблемы?

А тот надрывается. Тут меня проняло, и я просто заорал на веселящегося каплея:

— Послушай, придурок! Может, объяснишь, в чем дело. Твою мать!

Костя замахал руками.

— Не злись. Слушай сюда.

И он рассказал. Месяца полтора назад из штаба Северного флота вернулось мое последнее представление. Поперек него толстенным красным карандашом была выведена непечатная резолюция начальника отдела кадров флота такого содержания: «Какие долб…ы посылают документы на офицера, когда ему присвоено звание почти год назад! Работнички е… твою… поперек… Вас всех дармоедов пора пе…ть! Разобраться в двухдневный срок и доложить!» И это на совершенно секретном документе. Естественно, все сразу вспотели и началась лихорадочная проверка документов. Сверка всего за последний год. В итоге обнаружилось отсутствие одного документа. Причем он был зарегистрирован, все по правилам: входящий номер, исходящий, а самого документа нет. И содержание его неизвестно. Вот тогда все порядком струхнули. Пропажа совсекрета — большая кака. Одним выговором не обойдется. Отдел кадров флотилии окончательно встал на дыбы, и начался огромный всеобщий обыск всех помещений. И что? На одном из сейфов, под грязной газетой, под цветочным горшком, под ворохом ненужных бумажек и бумазеек документ был найден. Пожелтевший, залитый чаем и водой, но целый и невредимый! Ответственный мичман-кадровик, получив пакет секретных документов, добросовестно их оприходовал, провел по всем спискам и, отдыхая от трудов праведных за стаканом чая, засунул этот приказ хрен знает куда. Не специально. Ошибочка вышла. Не на той бумажке бутерброды разложил. Слава богу, не выбросил потом. Самое-то смешное, что в том приказе звание капитана 3 ранга, кроме меня, было присвоено еще одному каплею. Он служил начхимом в другой дивизии. Как оказалось, за эти девять месяцев, пока наши погоны лежали под грязной газетой, этот самый начхим успел перевестись на Черноморский флот, в Новороссийск, оттуда послать новое представление и доблестно получить еще одного капитана 3 ранга. По второму разу. Не знал бедняга, что он уже «майор». Подстраховался. А я, оказывается, обмайорился еще со второго захода. Вот такие канцелярские дела.

Погоны перед строем экипажа мне вручил командир через пару дней. Он тоже здорово повеселился по поводу всей этой истории. Да и я сам не плакал от обиды. Лучше поздно, чем никогда. Чего другого можно ждать от военной канцелярии?

Мне-то уже все равно. А тем, кто еще носит погоны, хочу сказать: заглядывайте в кадры почаще! Кадры решают все!

Уйти в запас или умереть!

Если вас выписали из сумасшедшего дома, это не значит, что вас вылечили. Просто вы стали как все.

Все когда-нибудь кончается. Служба тоже не исключение. У нас пожизненных офицеров не бывает. Кроме маршалов, естественно. Рано или поздно придет время снять мундир, пересыпать его нафталином и повесить в дальний угол шкафа, чтобы не мозолил глаза. Хорошо, если ты дослужил до упора, получил плешь на затылке, слезящиеся на солнце глаза и хронический геморрой на память о пультовском кресле. Тогда проблем с увольнением в запас у тебя практически не будет. Так, мелочовка. Другая песня, если гражданская жизнь позвала тебя сильно и властно в непрединфарктном возрасте, а в расцвете жизненных и физических сил. Вот тут все и начинается.

Человек, даже если он военнослужащий, существо довольно нежное. Мало ли что, устал или временно умишком тронулся от «тягот и лишений военной службы…». Чего не бывает? Заботливые родители в таком случае дитятко свое в постель укладывают, разными вкусностями пичкают, температурку меряют каждый час, и никакого перенапряжения. Выздоровеешь — а тогда и делом займешься! При батюшке царе так и было. Не ладится, допустим, у офицера что-то в душе, ну раздирают внутренние противоречия: служить — не служить? Его аккуратненько, бац, и в отпуск на год! Езжайте, милый корнет, на воды, в Баден-Баден, попейте минералочки, восстановитесь, подумайте, а уж потом милости просим в родной полк на окончательный расчет. Или обратно на службу. Умные, черт побери, царевы генералы были в свое время! Увы, времена, когда ненадолго «отставляли от службы» прошли давно и, видимо, навсегда. Последние лет восемьдесят совсем не так.

Как дела обстоят в сухопутном ведомстве, мне особо не ведомо. Наверное, так же. А вот подводники — это отдельная статья. Никуда не денешься, категория льготная. Это командиру батальона в средней полосе минимум двадцать календарных лет надо поля сапогами месить, чтобы самую мизерную пенсию ему заплатили. А обычный каплей на атомоходе отсчет пенсионного возраста по-другому ведет. Пенсия — это двадцать лет стажа, включая пять лет училища. Остается еще пятнадцать. А на атомной подводной лодке год, как известно, за два идет. Делим пятнадцать на два, получаем семь с полтиной. Складываем и получаем: от момента присяги до возможности обзавестись пенсионным удостоверением нужно всего двенадцать с половиной лет. Стал в семнадцать лет кадетом, в тридцать уже можешь претендовать на место в общественном транспорте для «пенсионеров и пассажиров с детьми». Кстати, этот факт ужасно нервирует всех сухопутных начальников. Как же так?! Такие молодые ребята эти подводники, а уже потенциальные старики. Непорядок! Ему бы самому в пару автономок сходить, да на старом «железе», может, кое-что и понял бы. Но не об этом речь. Зависть к флотским порядкам всегда и во все времена была в крови у сухопутных братьев по оружию. Но по части увольнения в запас армия и флот едины — только через мой труп. Причем не их, а именно твой. Моральный труп. Каким бы ты до сих пор ни был: лучшим офицером, самым классным специалистом, душой кают-компании и надеждой командования — с момента подачи рапорта на увольнение в запас ты изгой и пария. Ты никто. Правда, сначала тебя мило уговаривают остаться, приводят массу аргументов, обещают златые горы. Но если ты не сломался, отношение меняется на сто восемьдесят градусов. И начинаются мытарства. Твой рапорт теряют, десятки раз возвращают обратно за неправильностью формулировок, отказывают за отсутствием оснований на увольнение. Ты начинаешь нервничать, ходить на приемы к начальникам, которые или рычат на тебя, или благодушно обещают разобраться, но все остается на своих местах. И это длиться годами. Можно откровенно херить службу, но это не поможет. Максимум, чего можно добиться, — исключения из партии в прошлые времена и лишения четырнадцатого оклада и других надбавок в нынешние. Да еще постоянных вызовов на ковер.