Путь через равнину - Джин Ауэл

— Я не заметил, — удивленно произнес Джондалар.

— Он общался прямо со мной, а не через тебя, и очень прислушивался к моему мнению. Он разрешил своей женщине говорить с тобой, что уравняло меня с ней, ведь у него, а следовательно, и у нее очень высокий статус. Он проникся к тебе уважением. Даже сказал тебе комплимент.

— Да?

— Он сказал, что твои инструменты хорошо сделаны, и восхищался твоим мастерством. Если бы не это, он отказался бы от костылей и от твоего подарка.

— А что бы он сделал? Я взял его зуб, хотя счел это странным подарком, но потом понял его значение. И вообще не важно, какой подарок, я должен был принять его.

— Если бы он посчитал подарок не ценным, он отказался бы от него. Он принял на себя серьезные обязательства. Если бы он не уважал тебя, он не взял бы частицу твоей души в обмен на его. Он оценивает свой дух очень высоко. Он предпочел бы пустоту, дыру частице недостойного духа.

— Ты права. Сколько всяких тонкостей и оттенков в обычаях людей Клана. Не знаю, смогу ли когда-либо разобраться во всем этом.

— Ты думаешь, что Другие проще? Я до сих пор пытаюсь понять все полутона, но твой народ более терпим. Ваши люди больше путешествуют, больше общаются, чем люди Клана, они легче свыкаются с незнакомыми. Уверена, что я совершала ошибки, но на них не обращали внимания, потому что я была гостьей, и они понимали, что у моего народа могут быть другие обычаи.

— Эйла, мой народ — он ведь и твой тоже.

Она недоуменно посмотрела на него. Затем сказала:

— Надеюсь, Джондалар. Надеюсь.

По мере подъема ели стали встречаться все реже. Путники шли вдоль реки, прижимаясь к скалистым стенам, мешавшим разглядеть горные вершины вокруг.

В излучину среднего притока впадала река, текущая с гор. Пронизывающий холод остановил движение воды в самый момент падения, а сухие ветры выточили во льду причудливые фигуры.

Мужчина и женщина осторожно вели лошадей по торосистому льду к замерзшему водопаду, вдруг они остановились, очарованные видом сверкающего ледяного плато. Они и раньше смотрели в ту сторону, но сейчас, казалось, можно было дотронуться рукой до ледника, хотя на самом деле он был гораздо дальше.

Они разглядывали замерзший водопад, который, извиваясь, исчезал из виду и вновь появлялся далеко вверху рядом с несколькими другими, ниспадавшими с ледника подобно снопам серебряных нитей. Далекие горы и ближние хребты очерчивали плато рваными острыми замерзшими вершинами, в их голубизне будто отражалась ясная глубокая синева неба.

Две огромные горы на юге, некоторое время сопровождавшие путешественников, исчезли из виду. Другая огромная гора простиралась с запада на восток, а вершины южного хребта, тени которых ложились на след путников, все еще сверкали своими снежными шапками.

На севере пролегал двойной хребет более древнего происхождения. Этот массив, образовавший северный берег реки, остался уже позади, там, где река, достигнув самой северной точки, поворачивала обратно к известняковому высокогорью, которое теперь стало северной границей русла.

Появились серебристые ели, а впереди замаячило пятно горной тайги с карликовыми хвойными деревьями, покрытыми спрессованным снегом и льдом, который сковывал ветви в течение почти всего года.

По проторенным под низкими кронами тропам бегали мелкие животные. Когда путники достигли верхней границы распространения леса, они увидели местность, абсолютно лишенную растительности. Но жизнь — явление цепкое. Под снегом продолжали расти и развиваться низкорослые кустарники и различные растения.

Такой тип местности попадался и на равнинах северных континентов. Реликтовые широколиственные леса на защищенных от холода пространствах ближе к северу сменялись хвойными. Потом их сменяли карликовые деревья, а дальше, в тундре, выживали лишь растения, которые могли завершить жизненный цикл в короткое время.

За границей лесов можно было увидеть только растения, приспособившиеся к суровым условиям. Эйла с интересом отмечала изменения в растительном мире, и ей хотелось задержаться хоть ненадолго, чтобы внимательнее все рассмотреть. Горы, где она выросла, были расположены далеко на юге, и потому растительность сурового холодного края очень интересовала ее.

Ивы, которые повсеместно росли у воды, здесь походили на низкие кусты, а березы и сосны стлались по земле. Голубика и черника напоминали плотные толстые ковры толщиной в ладонь. Эйле стало любопытно: неужели здесь созревают обычные сладкие ягоды? Хотя обнаженные ветви деревьев и стебли говорили о разнообразии здешней растительности, было неясно, растет ли в этих местах что-то знакомое, и Эйле очень хотелось взглянуть на высокогорные луга летом.

Путешествуя в разгар зимы, Эйла и Джондалар не видели истинных красот высокогорья, каким оно бывает летом и весной. Не было ни диких роз, ни рододендронов, ни крокусов, ни анемонов, ни желтых нарциссов, ни голубых горечавок, ни первоцветов, ни фиалок, ни многих других цветов и трав, что украшали альпийские луга. Но зато перед их взором предстала страшноватая в своем ослепляющем блеске огромная ледяная крепость, преградившая им путь. Она сверкала на солнце, как прекрасный бриллиант, переливаясь бело-голубым светом.

Они дошли до ледника.

Достигнув покрытого льдом гребня горы, они не могли с уверенностью сказать, что узкий ручей рядом являлся истоком той реки, вдоль которой они шли так долго.

Огромный поток воды, называвшийся рекой Великой Матери, который, начиная с широкой дельты, служил им проводником, исчез в ледяной глыбе, и даже намек на исток реки скоро останется позади. Больше не будет надежного проводника. Им придется продолжать свой путь, руководствуясь только солнцем, звездами и кое-какими приметами, которые помнил Джондалар.

Здесь росли лишь мхи и лишайники, поэтому Эйла начала кормить лошадей травой из запасов. Без густой шерсти и подшерстка, дарованных природой, ни лошади, ни Волк не могли бы выжить в этих условиях. Люди приспособились к холоду, используя мех животных. Ни один человек не двинулся бы на север, не имея меховой одежды и огня.

Альпийские луга служили пристанищем для каменных козлов, серн и муфлонов, но лошади здесь не водились, даже несмотря на наличие пологих склонов, однако Уинни и Удалец шли уверенно.

Лошади, наклонив головы, пробирались вверх по льду, таща припасы и горючие камни, что было залогом их выживания. Люди, которые вели лошадей, высматривали ровную площадку для стоянки.

Все устали от пронизывающего холода и резкого ветра, от крутого подъема. Это была изнуряющая дорога. Даже Волк старался держаться рядом.