Предсказанное. Том 1 - Василий Головачев

Еще пульсация, и пейзаж вспыхивает новый: море, пляж, ослепительно белые легкие постройки, кружение машин, парусников, виндсерферов, виндглайдеров, досок с моторами и без, парение птиц и пилотов-сизров. И ни одной улыбки, смеха, веселого шума, кроме шороха прибоя, потому что и здесь вместо людей – черные с золотым глыбы маатан…

Пейзаж свертывается, как плакат, в трубку и погружается в нечто, напоминающее жерло вулкана. Точно такой же «вулкан» с другой стороны вдруг взрывается огнем и дымом, и из него начинает выползать иной пейзаж, неземной, совершенно незнакомый, дикий, руинованный, мрачный. Это лес, похожий на развалины города, лес из одних толстых и тонких, пересекающихся друг с другом стен… лес, растущий на берегу янтарно-желтого океана…

Последние слова, не требующие расшифровки: вууд… – и вслед, как вздох: волл… Вудволл… стенолес.

Короткий грохот, вспышка боли в ушах, тихое шипение, щелчок включения, отдельные мысли: странно, где это я?.. что за белиберда!.. знакомая боль… кажется, это просто смена фаз… я слышал его мысли!..

А потом хлынувший поток чувств и мыслей освободил «я», потерявшееся в глубинах чужого сознания, и Шаламов осознал себя человеком.

Он сидел в кокон-кресле, запеленутый, как пилот перед прыжком курьерского когга. Не сразу вспомнилось, что он и в самом деле находится в рубке спасательной машины, мчащейся куда-то по его же приказу, который он отдал еще на Земле, в Хатанге, после того как увел подготовленный к рейсу когг. Вместе с памятью вернулась способность соображать и ощущать, причем мир ощущений Шаламова был на порядок сложнее чувственной сферы человека. И хотя аппаратура когга тоже имела множество датчиков и чувствительных элементов, способных фиксировать параметры среды на больших расстояниях, все же Шаламов и без нее определил, где он находится в данный момент: когг шел над Луной, впритирку к скалам, и направлялся к транспортному узлу Геограда, метро которого могло оперировать грузами любой массы и размеров. Кроме того, Шаламов отметил, что за ним в полусотне километров идет скоростной «пакмак» с проблесковым маяком погранслужбы.

Ничего удивительного, подумал Шаламов мимолетно, я «отсутствовал» около часа, и за это время они меня вычислили. Непонятно только, почему медлят, не идут на перехват. Хотят понаблюдать издали? Это мне нравится, смотрите на здоровье, ребята, только не лезьте с объятиями…

Когг увеличил скорость, преодолел последние десятки миль до Геограда и нырнул в одно из его причальных окон, выходя на ребристый диск метро. И в этот момент шедший следом «пакмак», разделившись на пять аппаратов, с ходу выстрелил по машине Шаламова пятью лазерными трассами. Применялись мощные «хардсаны» с широким диапазоном излучаемой энергии, и когг Даниила лопнул, как гнилой орех, катапультируя «ядро» – кабину с седоком.

Приземлился он рядом с зеркально-прозрачным полем оранжерей, неподалеку от наклонного диска метро: купол Геограда был невидим, и казалось, будто на Луне есть воздух, хотя небо нависало черное, звездное, бездонное и бессолнечное; край земляного диска заливал этот ландшафт призрачным голубоватым светом.

Геоград – город лабораторий и оранжерей, жители его живут в основном по циркадному – суточному – ритму, и в момент появления спасателя город спал: шел третий час «ночи», по тротуарам гуляли ночные искусственные ветры да изредка появлялись автоматы, живущие своей жизнью. Кроме них, никто не видел странного сражения, внезапно развернувшегося у метро в слабом лунном притяжении (земное тяготение включалось только в жилых кварталах).

Десант с патрульного (как думал Шаламов) «пакмака» выброшен был тотчас же, как только кабина со спасателем внутри приземлилась на полосу ежевичного кустарника – десять человек в ЗСК, мохнатые, белые, издали похожие на ловких и стройных белых медведей. На крик Шаламова: «В чем дело?!» – они не ответили, и одно это уже должно было его насторожить, но жил он по другим законам и нормам, и поведение напавших не показалось ему необычным.

Он так и не понял, что им было нужно. Сначала десантники попытались поймать его сеткой-ловушкой из кремнийорганических нитей, не уступающих по прочности титаниту, однако две из них Шаламов разорвал, из остальных ускользнул, снова попытавшись добиться объяснений:

– Что вам надо? Я никому не причинил зла!

Ответом был залп парализаторов, двух – типа «Дерк», трех – типа «Морфей». Иглы впились Шаламову в спину и в голову, но кожу проколоть не смогли, только разъярили спасателя, начавшего терять самообладание. Он настиг двух «мохнатых» и, несмотря на то что скафандры были снабжены экзоскелетонами – усилителями мышечных усилий, уложил десантников с двух ударов. Если бы не скафандры, люди были бы убиты.

Тогда группа применила другое оружие – психотехнику внушения, основу которой составляли гипноиндукторы «василиск» и «Медуза Горгона». Настроенные на широкий спектр пси-излучения, они должны были во что бы то ни стало усыпить противника. Шаламов и уснул, то есть уснуло его человеческое «я», зато проснулся «черный человек», почти не реагирующий на внешний пси-приказ. Оторопевшие десантники, не имевшие никакого отношения к погранслужбе, с ужасом увидели, как Шаламов за считаные секунды превратился в жуткого двухметрового монстра с головой-бугром, бесформенными руками и ногами. Спасатель стал похож на обуглившийся кусок скалы! Кожа его заиграла кристаллической сыпью, узкие глаза загорелись пронзительной желтизной, мускулы на уродливых ногах изменили форму, как бы перетекли из одной кристаллической формы в другую, и Шаламов шагнул к метро, наградив нападавших тяжелым пси-разрядом, превратившим их в безвольные куклы. Тем, кто видел, как он бежал, долго потом мерещились кошмары. Бег Даниила напоминал очередь трассирующими пулями, разве что «пули» – проявления тела спасателя были несветящимися; глаз успевал ловить лишь смазанные «взблески» его фигуры на расстоянии трех-четырех метров друг от друга.

Войти в метро Шаламову уже никто не помешал, а когда на помощь первым десантникам подбежали четверо с летавшего вверху каста управления, в помещении метро никого не оказалось. Шаламов ушел…

В комнате было темно, но собеседники хорошо знали друг друга и в освещении не нуждались, хотя второй из них – гость – втайне посмеивался над любовью хозяина к темноте и конспирации.

– Итак, он все-таки ушел, – неприятным голосом сказал хозяин. – Ушел, несмотря на подготовку группы и техническое оснащение. Надеюсь, следов вы не оставили? Там сейчас, наверное, сидит все кримподразделение Бояновой и кризисники погранслужбы.