Предсказанное. Том 1 - Василий Головачев

– Чаю хотите? – спросил Железовский, расслабляясь. – Могу предложить морс, тоник, селем, сбитень.

Шаламов перестал улыбаться, посмотрел на него как сквозь прозрачное стекло. Облик спасателя начал плыть, колебаться, меняться, не останавливаясь на конкретной фигуре.

– Что с вами?!

– Я… останусь… у… тебя! – раздельно выговорил Шаламов. – Не… сообщай… никому!..

– Это уж я обещаю! – Железовский вскочил, сбросив маску хладнокровия, и помчался в кабинет за эмканом.

Перед тем как окончательно провалиться в небытие, Даниил успел прочитать мысли математика: «Упустить такой уникальный случай!.. Клим был прав – у него учащаются фазы «черного сознания», а с маатанином, пусть и в облике Шаламова, я еще не общался…»

Иглы боли вонзились в глазные яблоки, огненная нить прошила насквозь все тело, уперлась в голову, и наступила тьма…

ГЛАВА 8

С высоты в девять километров местность под спейсером напоминала заснеженный кратер вулкана, фонтанирующий паром. Диаметр кратера понемногу рос и уже достиг четырех километров, хотя, конечно, никакого вулкана здесь не было, а снежная громада родилась из смерзшихся газов в результате действия излучателя «отрицательной энергии» – как назвал это устройство Железовский, или «генератора холода» – как продолжали звать работники управления.

Температура в эпицентре явления продолжала падать, по утверждениям физиков, хотя непосредственно измерить ее они не могли – таких термометров просто не существовало. Нижний предел созданных на Земле термоизмерителей равен минус двумстам семидесяти трем градусам, а в «кратере» создавались температуры в десятки тысяч градусов со знаком минус! Измерить их можно было только косвенными методами, по вторичным эффектам, и физики справились с этим, создав за короткое время необходимые приборы.

– Минус тридцать две тысячи! – уточнил лидер ученых из Института пограничных физических проблем, покосившись на соседку.

Боянова никак не прореагировала на замечание. В координационном зале спейсера погранслужбы «Шевалье» находилось всего несколько человек: руководитель исследовательской группы Грушин, командор погранслужбы Торопов, представитель СЭКОНа, комиссар безопасности и Алексей Шевчук, с которым Боянова постоянно советовалась.

– Начинаем, – холодно сказал Торопов.

Боянова, словно завороженная пейзажем, замедленно кивнула.

Из «кратера вулкана» изредка вылетала трасса пронзительно-желтых штрихов света, прожигала вихрящиеся над районом бедствия облака и уносилась в пространство. Как оказалось, она свободно пробивала любые экраны, оставляя идеально круглые дыры, края которых долго сохраняли температуру, близкую к абсолютному нулю.

– Десанту – выброс! – скомандовал Торопов, и это было единственным проявлением воли руководителя, остальными действиями обойм риска руководил инк-координатор операции.

Спейсер снес яйцо «пакмака», разделившегося над фонтаном пара на пять аппаратов: четыре когга и осевой драккар. Граненые «макаронины» коггов нырнули в облако тумана, скрылись из глаз, а драккар медленно вдвинулся в толстую струю фонтанирующего ослепительно белого пара, так чтобы не попасть под очередь световых «пуль».

Впереди сидящих в креслах людей развернулись виомы оперативной обстановки – заработали камеры коггов, переключив диапазоны видения на мягкий рентген. Изображение в более крупном виоме синтезировалось инком так, что было видно, чем занимаются машины десанта.

Снежно-ледяная опухоль уже погребла под собой парк вокруг станции метро и часть жилого массива, жителей которого удалось эвакуировать без паники. Одна из камер показала расколотое вдоль множеством рваных трещин дерево, зрелище притягивало взор и вызывало сердцебиение.

По неслышимой команде гости включили терморезаки. Длинные полотнища оранжевого пламени вонзились в склоны «вулкана», раздался булькающий свист, сопровождаемый оглушительным треском: замерзшие газы не плавились, а взрывоподобно испарялись, чтобы тут же замерзнуть опять, буквально в сантиметрах от потоков раскаленной плазмы. Но резаки работали непрерывно, и вскоре пламя ограничило ровный квадрат со стороной в десять метров, из верхней грани которого посверкивал желтый луч работающего генератора холода.

Что-то вонзилось в склон горы, как снаряд, исчезло из глаз: пошел еще один резак, автономный, предназначенный отрезать кусок снизу. Схватка огня и холода таким образом длилась еще несколько минут. Затем сверху на ограниченный пламенем горелок квадрат упало ажурное кольцо, прилипло ко льду, и вырезанный из кислородно-азотного льда и снега параллелепипед, завернутый в «мешок» из пламени, стал медленно вытягиваться из образовавшегося колодца. Еще одно металлическое кольцо обхватило параллелепипед за пределами огня, затем еще одно и еще, пока весь он по длине, равной двумстам метрам, не оказался в «браслетах», как рука индийской девушки-танцовщицы.

На высоте километра над землей пламя погасло, и когги, выполнив свою миссию, отвалили в сторону. Их место заняла эскадрилья беспилотных галионов, взявших в силовые захваты серебристо-белый брусок, окутанный струями пара и полосами искрящейся изморози. Теперь стало видно, что в нижней части полупрозрачного бруска, ближе к дну, разгорается и гаснет желто-зеленый клубок огня, выстреливая вверх и вниз очереди ослепительных световых стрел. Ледяной параллелепипед продолжал подниматься в небо не слишком быстро, но ровно и уверенно. Бригада кризисных ситуаций погранслужбы работала четко и слаженно.

– Молодцы! – похвалил всех представитель СЭКОНа. – Хорошо справились. Что значит опыт!

– Опыт увеличивает нашу мудрость, но не уменьшает нашей глупости[144], – меланхолически заметила Боянова. Оглядела вытянувшиеся лица присутствующих, вздохнула. – К слову пришлось. Пограничники действительно молодцы. Но решать этот ребус, я имею в виду «генератор холода», придется еще долго. Он опасен, как неуправляемый пулемет. Ваши намерения, командор?

– Отбуксировать его поближе к светилу. По крайней мере там один «ствол пулемета» можно направить прямо в Солнце, а по вектору второго поставить маяки.

– Хорошо, возражений нет. Я снимаю ВВУ. Идемте, Алекс.

Шевчук и Боянова вышли из зала, направляясь к отсеку метро.

– Куда теперь? – осведомился заместитель, приноравливаясь к широкому летящему шагу женщины. – Не больно-то вежлива ты с отцом дочери.

– Он того заслуживает. А сейчас мы на Меркурий. Покажешь свою любимую «сферу Сабатини». Она по-прежнему растет?