Женщины средиземноморского экспресса. Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони

И он в прекрасном расположении духа спустился с холма, на котором возвышался вокзал Сен-Шарль, прежде чем попасть на кишащие жизнью улочки, ведущие в старую часть города. Квартал, по которому они ехали, был Орхидее совсем незнаком. Состоял он из старых зданий, обшарпанные фасады которых все же не могли испортить их древней красоты. Наконец черно-красный экипаж остановился на узенькой улочке, в конце которой стояла большая византийская церковь. Ее купола покоились на основании из зеленого флорентийского мрамора, чередующегося с белым калисанским камнем. Понимая, что близко подъезжать нельзя, кучер остановил свой экипаж на расстоянии вполне достаточном, чтобы не привлекать внимание, но позволявшем четко видеть, что троица вошла в строгое здание с узкими окнами, развеселить которые не могли даже солнечные лучи.

– Что делать дальше? – спросил кучер у своей пассажирки.

– Подождем, с вашего позволения.

– Мне то что, раз вы платите...

В действительности Орхидее надо было подумать. Теперь ей было понятно, что назначенное свидание было ни чем иным, как западней, чтобы завладеть императорской застежкой, а результатом встречи должна была стать таинственная смерть бывшей фаворитки Цю Хи. Однако эти люди представляли в настоящее время ее единственную связь с родиной, которую она так отчаянно хотела бы вновь увидеть. Она пока воздерживалась от того, чтобы дать распоряжение кучеру и отъехать, так как она полагала, что экипаж может какое-то время постоять, а потом кто-нибудь из них опять им воспользуется.

И правда, после четверть-часового отсутствия появилась Пион, одетая по-прежнему, но в сопровождении одного мужчины, тащившего тяжелый чемодан. Оба поднялись в экипаж.

– Едем за ними? – спросил кучер.

– Конечно. Я хочу знать, куда они направляются...

– Ну раз они с багажом, то нетрудно догадаться, куда: либо на железнодорожный вокзал, либо в морской порт, вот и вся недолга.

– Посмотрим.

Скоро стало понятно, что речь идет о железной дороге. Через пятнадцать минут оба экипажа были там, откуда они вместе начинали свой путь. Прежде чем продолжить слежку, Орхидея дала им возможность выйти из экипажа и зайти внутрь вокзала, и лишь после этого она пошла за ними, предварительно осчастливив обещанным луидором кучера.

– Мне вас подождать?

– Нет, спасибо. Я, наверное, уеду...

Ей было все равно, что говорить, это не имело значения. Возможно, это было потому, что она не представляла, что будет делать через минуту. Ее единственным желанием было уехать на пароходе в Китай, но как это сделать, когда у тебя нет никаких документов, кроме бумаг о том, что ты находишься в розыске по обвинению в убийстве? У нее, конечно, были деньги. И конечно, в порту можно, наверное, достать фальшивый паспорт, но где и как?

А Пион отошла от кассы, где она купила себе билет. Чемодан она поручила носильщику, попрощалась со своим бывшим спутником, помахав ему рукой. По всей видимости, она возвращалась в Париж, чтобы выяснить, что в ее планах не сработало.

На какой-то миг Орхидее показалось, а не уехать ли и ей на поезде, вернуться на бульвар Веласкеса и сдаться в полицию. Она чувствовала, что страшно устала, все двери перед ней были закрыты. В тюрьме она хотя бы обретет покой.

Движимая этим сильным импульсом, Орхидея направилась к билетной кассе. Последовать за маньчжуркой до самого конца ее пути – может, это именно то, что нужно? Во всяком случае, терять ей было нечего, ну разве только жизнь, но без Эдуарда она не имела для нее значения.

Орхидея остановилась, чтобы достать деньги из сумки. В этот момент на плечо ей легла чья-то рука...

Глава IV

Верный друг...

Антуан Лоран с дорожной сумкой в одной руке и с газетой «Фигаро» в другой спрыгнул с экипажа и как вихрь влетел в дом № 36 по набережной Орфевр. Часовой от неожиданности отшатнулся, а Антуан в своей развевающейся накидке пронесся мимо него, словно вращающийся дервиш. Придя в себя, тот хотел броситься вдогонку за ворвавшимся.

– Эй вы! Куда это вы так торопитесь?

Но тот уже взлетал по деревянной пыльной лестнице и лишь бросил назад:

– К комиссару Ланжевену! Мне некогда, не утруждайте себя по моему поводу!

И не дожидаясь ответа, он стремглав устремился наверх, прыгая через четыре ступеньки. Пробежав два этажа, он, как человек хорошо знакомый с внутренним устройством помещения, вбежал в коридор и резким движением отбросил застекленную дверь так, что она едва не осталась без стекол. После чего, убедившись, что цель достигнута и что искомое лицо восседает за своим письменным столом, заваленным горой бумаг, Антуан бросил поверх свою газету и, прежде чем плюхнуться на стул, тоскливо застонавший от столь грубого обращения с ним, рявкнул:

– Что это такое, вы мне можете объяснить, черт возьми?

Тот, к кому были брошены эти слова, был невозмутим, он посмотрел на вторгшегося в его кабинет тусклым, как обычно, усталым взглядом. Усталость во взгляде комиссара Ланжевена была привычным явлением, а коллегам из следственного управления было хорошо известно, для чего это ему. Дело в том, что нередко злоумышленники, введенные в заблуждение измученным взглядом утомленного человека, попадались на эту удочку, но, как правило, было уже поздно: это была лишь вывеска, за которой скрывался острый ум, бывший всегда начеку и способный на молниеносные реакции. Принимать Ланжевена за дурачка было бы верхом глупости.

Отложив в сторону свою ежедневную газету, полицейский улыбнулся желтеньким тюльпанчикам, стоявшим в зеленой керамической вазе, ощупью поискал свою трубку и начал ее набивать. Лишь только после этого он посмотрел на посетителя, одетого в поношенный твидовый костюм бежевого цвета. Они были знакомы давно, поэтому придавать значение его манерам не было смысла. Затем он тщательно разжег свою пенковую трубку, головка которой была выполнена в форме головы Сиу (подарок одной недавней американской подруги), устроился поудобнее в своем кожаном кресле, с видимым удовольствием сделал две глубокие затяжки и, наконец, выдохнул:

– Я, безусловно, подозревал, что рано или поздно вы свалитесь мне на голову, да я и сам собирался к вам обратиться, обычно это так делается. Но чтобы вы появились так быстро...

– Другими словами, вы хотите сказать, что вы счастливы меня видеть, но вы не отвечаете на мой вопрос. Повторяю, что это за чушь?

– О, да если бы я сам знал! Поверьте, я очень огорчен. Мне отлично известны ваши дружеские отношения с Эдуардом Бланшаром и воображаю себе...

– Воображать будем потом! Вы не закончили фразу. Вам бы следовало сказать: дружеские отношения с