"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

Они с Юджинией тоже хотели девочку.

Пьер обрадовался, увидев Мирьям:

- Тетя, вы живы! А что у вас с рукой? - испуганно спросил мальчик.

- И на лице…, - он смутился. Мирьям, она поднялась и вышла на кухню, слабо улыбнулась:

- Я пешком сюда шла, милый. Упала. Ничего страшного, скоро все заживет. Значит, нам с тобой разговаривать нельзя? - она поцеловала белокурый затылок.

- Ты тоже молчи, - угрюмо велела Марта, пряча в подкладку своего саквояжа золотые кольца: «У тебя вообще ни одной бумаги нет. Однако мы тропинками пойдем. На большой дороге в Кале даже показываться не будем. На севре везде немцы».

Анри наложил женщине новый лубок. Юджиния, посмотрела на левую руку Мирьям:

- Как у меня, в Санкт-Петербурге. Он мне тоже..., левое запястье сломал.

Она ощутила тупую, тянущую боль в кости и велела себе: «Нельзя. Нельзя об этом вспоминать. Проводи их, и будь рядом с Анри. Это твой долг, а больше ни о чем не думай». Они простились в передней. Родители долго обнимали Пьера. Юджиния заставляла себя не плакать и все шептала: «Будь хорошим мальчиком, милый..., Слушайся тетю Марту, помогай тете Мирьям..., Мы скоро увидимся, обязательно».

Он стоял, высокий, худенький, в потрепанных штанах и курточке, в старых, но еще крепких башмаках, и улыбался:

- Не волнуйся, мамочка. Просто каникулы, вот и все. Летом увидимся..., - на площадке Пьер обернулся. Родители стояли на пороге квартиры, держась за руки. Он понял:

- Первый раз я с ними расстаюсь. Нет, второй. Прошлым летом, когда папа на войну уходил, мы с ним здесь простились, совсем, как сейчас..., - мальчик, внезапно, рванулся к отцу, Анри обнял его. Пьер едва слышно сказал: «Папочка, милый, как это будет..., Папочка, я не хочу...»

- Я тоже не хочу, - он целовал влажные щеки мальчика, - не хочу, сыночек. Но все будет хорошо, обещаю. Это ненадолго, скоро мы все встретимся. Твой дядя здесь, он позаботится о нас.

- Позаботится, - твердо сказал себе Анри и вывел жену на балкон. Юджиния, обмякнув, плакала, уткнувшись лицом ему в плечо. Было почти темно, на западе играл багровый закат, пахло гарью. Над черепичными крышами Левого Берега метались вороны. Анри сказал жене: «Смотри, Пьер нам машет». Мальчик взглянул на свой дом. Тетя Марта, маленькая, с прямой, твердой спиной, шла впереди. Он держал тетю Мирьям за правую руку. Они были на углу рю Мобийон. Пьер все махал родителям, а потом перекрестил их. Марта свернула на бульвар Сен-Жермен, белокурая голова Пьера пропала из виду. Анри, гладя жену по трясущимся плечам, повторял:

- Не надо, милая. Все будет хорошо, обещаю, они доберутся до Лондона..., Не надо, не надо. Видишь, и Мирьям спаслась. Пойдем, - попросил он, - пойдем в постель, мы все устали.

Юджиния мелко закивала. Они зашли в квартиру, захлопнув дверь на балкон. В стеклах отражалось огненное, низкое солнце, с запада были слышны раскаты артиллерии. Над шпилем аббатства вились, кричали растревоженные птицы.

Баррикада перегораживала рю Муфтар. Волк, обернувшись, увидел в конце улицы, на холме Святой Женевьевы, сияющий купол Пантеона. В пятом округе, среди солдат Национальной Гвардии было много студентов Сорбонны. Волк собрал их и научил делать зажигательные гранаты. Такие он использовал в Литве, во время восстания. Город пылал, над островом Ситэ поднимался в небо черный столб дыма. Однако собор Парижской Богоматери не взорвали. Волк был рядом, когда гвардейцы, начав пожар в ратуше, стали уходить на Правый Берег, к бедным восточным районам, где лежало кладбище Пер-Лашез. Волк тогда крикнул:

- Рвите к чертям эту вшивую церквушку! Больше она никому не понадобится!

Волк ждал грохота, однако ничего и не случилось. Версальцы били по острову из пушек, стоявших на Новом Мосту. Он, забежав в собор, мимолетно вспомнил:

- Анри мне говорил. Здесь первый барон де Лу жил, до того, как в Акадию уехал.

Макс проверил заряды и выругался. Половина мешков с порохом исчезла, веревки были перерезаны. Свистели осколки снарядов, на площадь перед собором сыпались осколки черепицы. Времени минировать собор заново, не было. Макс махнул рукой, и спустился к Сене. Все мосты, ведущие на Левый Берег, заняли версальцы. Он, и другие коммунары попросту переплывали реку. В Пятом Округе, на холме Святой Женевьевы, еще держались силы Коммуны. Макс нырнул в еще холодную, майскую воду. Кроме того в Пятом Округе был брат. Волк намеревался увести его на восток.

Анри еще несколько недель назад сказал ему, что, судя по слухам, Федор Петрович Воронцов-Вельяминов находится среди правительственных войск, а раньше притворялся национальным гвардейцем. Макс отлично знал, что пан Крук, так Волк называл про себя Федора, в городе, но умело изобразил удивление и пообещал быть осторожным. Точно так же он сыграл радость, когда брат улыбнулся:

- Мирьям жива оказалась. Ее контузило, легко, она у крестьян пряталась. Мы ее в Лондон отправили, вместе с Пьером. Это безопаснее…, - Волк увидел, как покраснел Анри.

Младший брат никогда не умел врать. Волк, спокойно, поинтересовался: «Они одни к побережью ушли?»

- Одни, - твердо сказал Анри. Волк подумал:

- Врет, конечно. Наверняка, какие-то буржуа из города бежали. Скорее всего, он и Эжени не пожалели драгоценностей, чтобы сына в Англию отвезти. Впрочем, синий алмаз все еще у нее…, - Волк, мимолетно, пожалел, что племянника больше нет в Париже. Однако, он был уверен, что кузина Эжени, оказавшись вдовой, не станет сопротивляться, и ему не потребуется грозить женщине смертью сына.

- Она ко мне прильнет, так сказать, - Волк выбрался из реки и взглянул на разбитые залпами окна своей квартиры, - ей больше некуда будет деться. Федор Петрович, кстати, тоже может ее навестить. Я больше, чем уверен, что он это сделает.

Здесь было почти тихо, пахло гарью. На стенах домов еще висели наклеенные плакаты и листовки Коммуны. Волк выжал рубашку, вылил воду из сапог и чихнул. Май был зябким. Он шел к холму Святой Женевьевы, размышляя о том, сколько денег после восстания потребуется на ремонт квартиры. Волк не намеревался быть расстрелянным. Версальцы, по слухам, захватив Люксембургский сад, убили больше ста пленных коммунаров. Их трупы валялись на зеленой, весенней траве.

- Наш родственник этот сад строил, - Волк остановился и зашел в разгромленную мелочную лавочку, -месье Стефан Корнель. Он был придворным архитектором у Людовика Тринадцатого.

Волк нашел папиросы и спички, и закурил. Лавка старьевщика напротив тоже была взломана. Он взглянул на выброшенные вещи, разбитую керосиновую лампу, сундуки, рассохшиеся стулья, какую-то картину в потрескавшейся, золоченой раме. Он пошел дальше, туда, где слышалась перестрелка.

Волк, с облегчением, узнал, что кузина отправилась в Лондон. Не найдя в своих вещах пробирки со спорами сибирской язвы, он, сначала, подумал, что это дело рук Мирьям. Кузина, как врач, разбиралась в таких вещах.

- Она знала, где я живу, - размышлял Волк, - может быть, она была агентом версальцев, все это время. Притворялась, передавала им информацию, а потом перебежала на их сторону. Как Федор Петрович. Значит, она не просто так сюда приехала, не диплом получать. Надо же, какой предусмотрительный дядя Джон, завербовал ее. Хотя, она жила на канале, Британии важно было знать из первых рук, что там происходит. А если это Анри? - Волк даже вздрогнул: «Если это он работает на правительство? Он знает, что могло случиться, если бы содержимое пробирки попало в водопровод».

В любом случае, подумал Волк, его планы по заражению города провалились.

- Надо уходить, - он подобрался к баррикаде, спустившись с холма Святой Женевьевы, здесь коммунары еще держались, - нельзя рисковать. Моя жизнь нужна революции. Пусть Анри расстреливают, не жалко.

Заложников, содержавшихся в тюрьмах Коммуны, убивали, по нескольку человек в день.

Волк, краем глаза, увидел белокурую голову брата. Анри, вместе с другими врачами, распоряжался отправкой раненых в тыл. Он сразу пошел на баррикады, предупредив, правда, Волка, что стрелять не собирается.