"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

У него был красивый, низкий голос, и парижский акцент.

- Милочка, - мужчина, небрежно, закурил, - у меня мало времени, и вопросов тоже, в общем-то, - он наклонился и выпустил дым в лицо Мирьям, - мало. Вернее, один. Кто такой Волк?

На него взглянули упрямые, голубые глаза. Федор отчего-то вспомнил твердый подбородок невестки. «Ее я тоже сломаю, - пообещал себе Воронцов-Вельяминов, - заберу мою дочь, и заставлю работать на Россию. Потом я избавлюсь от них. Мне такие родственники ни к чему».

- Кто такой Волк? - спокойно повторил он: «Не запирайтесь, вы вместе с ним приехали из Парижа. Я вас видел».

- Нельзя ему ничего говорить..., - велела себе Мирьям.

- Надо бежать, добраться до города, предупредить Юджинию и Анри..., А если это не он? Если это просто офицер версальской разведки? Макс говорил, что в городе есть шпионы..., - она ахнула. Мужчина ударил ее по щеке.

- Ну! - угрожающе сказал он, потирая ладонь: «У меня мало времени, милочка».

Федор, работая в России, славился тем, что всегда умел найти подход к арестованным. Девушки благородного происхождения, таких было много среди радикалов, даже не подозревали, на что может быть способен жандарм.

Он никогда не начинал допрос с физических мер. Он учил сотрудников, что важно понять, согласится ли девушка давать сведения добровольно. Многие шли на предательство, просто оказавшись в камере с уголовниками. В такие моменты Федор всегда вспоминал бывшую жену. «Некоторым, - он затягивался сигарой, - нужна просто хорошая трепка. Крепкая мужская рука. Они потом сами будут вокруг вас хлопотать, готовить чай, стелить постель, - Федор улыбался, - и приносить ценные сведения».

В Санкт-Петербурге у него была такая осведомительница.

Верочке Соловьевой исполнилось двадцать четыре. Она была сирота, из обедневшей дворянской семьи, и училась в Смольном Институте по стипендии от императрицы. Отец Верочки погиб на Кавказе, в стычке с горцами. Федор сначала приметил ее, потому, что Верочка дружила с княжной Долгоруковой, любовницей Его Величества. После выпуска из Смольного Верочка попыталась устроиться в гувернантки, но девушка она была глупенькая, хоть и хорошенькая. Федор пообещал ей протекцию, и выполнил свое обещание. Верочку взяли классной дамой в Смольный Институт. Она сообщала ему все подробности жизни Катеньки Долгоруковой. Женщины были очень близки. Федор знал, что Верочка в него влюблена и надеется на свадьбу, однако ничего такого произойти не могло. Она была ему нужна до тех пор, пока Долгорукова будет состоять при императоре.

- Она может забеременеть, - размышлял Федор, - не Верочка, конечно, - он был очень осторожен, - а Долгорукова. Однако, это к лучшему. Император к ней привязан. Мы все знаем об их свиданиях..., Мы ее держим под надзором. Это безопасней, чем менять любовниц. Его Величество ценит красивых женщин. С радикалов станется, подвести к нему какую-нибудь, - Федор поискал слово, - чаровницу.

Из Санкт-Петербурга Федор уехал сразу после Рождества, сначала в Варшаву, а оттуда, в Вену. «Можно с ней развлечься, - он рассматривал упрямо сжатые губы неизвестной женщины, - ей, хоть и тридцать, но она недурна». Он хлестнул ее по щеке, еще раз: «Я сказал, у меня мало времени! Кто такой Волк?»

- Хорошо, что Степан умер, не узнав, чем занимается его брат, - Мирьям вдохнула запах крови, что исходил от него, перебивая пороховую гарь. У него были большие руки, покрытые ссадинами, на длинных пальцах она заметила рыжие волоски. Мирьям помотала головой и попыталась отвернуться.

- Сучка, - почти ласково сказал Федор, рванув ее к себе за волосы, - ты об этом пожалеешь, коммунистическая шлюха. Ты отсюда живой не выйдешь, это я тебе обещаю, - она все вырывалась. Федор, разъярившись, разбил ей губы одним ударом кулака. Потом все было просто. Он услышал треск кости в ее запястье, женщина побледнела и обмякла, запрокинув назад голову. Он разорвал ее грязный жакет, и поднял к поясу юбку, обнажив длинные, стройные ноги в простых чулках, и холщовую рубашку. Федор потряс женщину за плечи. Голубые глаза наполнились болью, она выдохнула:

- Пожалуйста..., не надо больше..., я все скажу, все..., - Мирьям попросила:

- Бабушка, помоги мне! Как тогда, в Америке, со Смитом..., Дай мне какое-нибудь оружие, я убью его. Это для всех будет лучше..., - он сломал ей левое запястье, рука горела, как в огне. Мирьям успела понять: «Я сумею. С правой рукой все в порядке..., Мне нужен пистолет, или нож. Бабушка мне его пошлет, я знаю..., - она начала говорить.

- Родственник, - почти весело подумал Федор.

- Максимилиан де Лу, он же Франсуа Вильнев. Очень, очень ценные сведения. Трогать его я не буду. Он мне пригодится, - он намотал ее волосы на руку и потянул к себе:

- Заткнись и делай то, что я тебе скажу.

Он все равно следил за женщиной. По опыту Федора, таким было нельзя доверять. Только когда он прижал ее к дивану, повернув сломанную кость, услышав ее сдавленный крик, Федор успокоился: «Теперь она не опасна».

- Это наказание, - Мирьям закрыла глаза, чувствуя во рту привкус крови, дергаясь, стараясь не задохнуться под его тяжестью.

- Наказание за то, что я изменила Стивену. Господи, прости меня, пожалуйста. Бабушка, не надо, не надо больше..., - она услышала мягкий, тихий голос: «Господь не посылает людям больше того, что они смогут перенести, помни это».

- Я никогда, - пообещала себе Мирьям, - никогда больше не предам своего мужа..., Как я могла..., - она застонала от боли и попыталась перекатиться на бок: «Не надо, я прошу вас...»

Он схватил ее за плечи и заставил остаться на месте: «Будет так, как я хочу, поняла?»

Федор оставил ее плачущей, скорчившейся в углу дивана, со спущенными чулками и разорванной рубашкой. Грязные, черные волосы свисали на избитое лицо. Он привел себя в порядок. Поднявшись наверх, он велел часовым разбудить командира и найти ему лошадь.

- Я с ней закончил, - усмехнулся Федор, - больше она меня не интересует.

Он принял поводья: «Вы скоро выступаете на Париж?»

Капитан придержал ему стремя: «Дня через два».

- Вашим солдатам будет, чем заняться, - подытожил Федор и вскочил в седло. Он выехал из ворот фермы, и повернул на запад, к Версалю. Федор понял, что так и не спросил, как зовут женщину. «Какая разница, - он нашел свои папиросы, - они с ней позабавятся, а потом расстреляют. А я убью Домбровского, найду месье де Лу и позабочусь о том, чтобы он выжил. Отличная работа, - поздравил себя Федор, и пришпорил коня. За его спиной, там, где лежал Париж, виднелась тусклая полоса рассвета.

В маленьком зале Союза Женщин на Монмартре висели красные флаги. Юджиния сидела, сжав руки, опустив непокрытую голову. Выступили и мадемуазель Дмитриева, и Луиза Мишель. У женщин на суконных жакетах красовались алые банты. На трибуну взошел Волк. Юджиния вздохнула:

- Господи, упокой душу Мирьям. Надо Давиду написать. А как? Город окружен. Все говорят, что не сегодня-завтра версальцы начнут атаковать. Расстреляли женщину, врача, помогавшего раненому. Хотя бы детей у нее не было. Стивен вдовец теперь, во второй раз, - Юджиния, незаметно, вытерла глаза.

Весть о смерти золовки принес Волк. Весь Париж обклеили наскоро напечатанными листовками. Жирными, черными буквами в них сообщалось о смерти товарища Кроу, женщины-врача, отдавшей жизнь за борьбу рабочих против капитализма.

- Но тело не нашли..., - попыталась сказать Юджиния, когда Волк пришел к ним, вернувшись с западных рубежей.

- Скорее, не искали, - Анри затянулся папиросой и посмотрел на брата. Макс развел руками:

- Ты воевал, милый мой, и знаешь, что это такое. Мы не могли рисковать жизнями гвардейцев. Версальцы застрелили и Мирьям, и того раненого, за которым она ползла.

Ночью, в спальне, Юджиния, обняла Анри:

- Милый..., Давай Пьера в Лондон отправим, с Мартой. Она доберется до пролива, найдет рыбаков..., Мало ли, - Юджиния шептала ему в ухо, - мало ли что..., Они даже женщин не жалеют. Он ребенок, Анри. Ему всего восемь лет, он единственный сын.