Избранные сочинения в 9 томах. Том 4 Осада Бостона; Лоцман - Джеймс Купер

— Скоро он узнает бога и убедится, что бог знает его! — пробормотал рулевой.

В этот миг гигантский вал ударил в шхуну, доски ее затрещали, рассыпались, все смешалось, и вскоре волны понесли к скалам обломки вместе с телом простодушного рулевого.

Глава XXV

Вспомнить надо тех порой,

Кто в пучине спит морской

Под суровой крутизной

Эльсинора!

Долгими и тоскливыми были для Барнстейбла часы, пока отлив не обнажил песчаный берег, позволив искать тела погибших матросов. Некоторые из них внешне не так уж пострадали от дикой ярости волн. И, лишь после того как спасшиеся убеждались, что в их несчастных товарищах угасла последняя искра жизни, они с почестями засыпали их могилы у самого края стихии, на лоне которой те провели весь век. Но тот, кого больше других знал и любил капитан, все еще не был найден, к Барнстейбл большими шагами ходил по обнажившейся теперь широкой полосе между подножием скал и бушующим морем, лихорадочно горящим взором осматривая обломки корабля, которые волны продолжали выбрасывать на берег. Он нашел всех живых и мертвых из бывших при нем в последнюю минуту на «Ариэле», и только двое пропали. Кроме себя самого и Мерри, он насчитал в числе спасшихся еще двенадцать человек, а шестерых они уже похоронили. Это как раз и составляло общее число людей, которые доверили свою жизнь хрупкому вельботу.

Диллон слышал голос рулевого, но разум его был настолько скован ужасом, что он не понимал слов.

— Не говорите мне, Мерри, что его нет в живых, — сказал Барнстейбл, продолжая ходить по берегу в сильном волнении, которое он тщетно старался скрыть от юноши, принимавшего живейшее участие в беспокойстве командира. — Ведь очень часто моряки во время кораблекрушения спасаются на обломках разбитого судна. И вы можете видеть своими глазами, как спадающая вода гонит к берегу доски с того места, где погибла наша шхуна, а оттуда сюда добрых полмили. Матрос, которого я поставил на вершине скалы, еще не подал знака, что заметил его?

— Нет, сэр, нет! Мы никогда не увидим его вновь. Люди говорят, что он всегда считал грехом покинуть гибнущий корабль и что он ни разу за всю жизнь ради своего спасения не поплыл к берегу, хотя известно, что однажды, когда кит опрокинул его шлюпку, он держался на воде целый час. Видит бог, сэр, — добавил юноша, украдкой смахивая слезу, — что я любил Тома Коффина больше всех других наших матросов! Вы редко поднимались на борт фрегата, но всякий раз, когда Том бывал у нас, мы собирались вокруг него в кубрике, чтобы послушать его рассказы и поболтать с ним. Мы все любили его, мистер Барнстейбл, но даже любовь не в силах воскресить мертвых!

— Я знаю, я это знаю, — ответил Барнстейбл хриплым голосом, который выдавал силу его волнения. — Я не настолько глуп, чтобы верить в невозможное, но, пока еще есть хоть малейшая надежда, что бедный Том Коффин жив, я не покину его.

— Если бы он стремился спасти свою жизнь, он сильнее боролся бы за нее, — заметил гардемарин.

Барнстейбл внезапно остановился и, с упреком взглянув на собеседника, собирался было возразить ему, как вдруг он услышал крики матросов. Повернувшись, они увидели, что все спешат вдоль берега, возбужденно указывая на какую-то точку в море. Лейтенант и Мерри, подбежав к матросам, ясно различили тело человека, которое волны несли уже через прибрежные буруны. Едва успели они это сообразить, как огромная волна выбросила на песок безжизненное тело и, оставив его, отхлынула назад.

— Это мой рулевой! — вскричал Барнстейбл, бросаясь к тому месту, куда морс выкинуло свою добычу. Но, увидев лицо покойника, он остановился и не сразу мог заговорить. — Взгляните на этого несчастного, юноша! — содрогаясь от ужаса, промолвил он. — Лицо его не изуродовано, но глаза, глаза!.. Они словно вылезают из орбит, и взгляд их так ожесточен, будто несчастный все еще жив, а руки раскинуты так, словно он еще продолжает бороться с волнами!

— Иона! Иона! — с дикой яростью закричали матросы, один за другим приблизившись к трупу. — Бросим эту падаль снова в море! Отдать его акулам! Пусть он рассказывает свои сказки в клешнях крабов!

Барнстейбл с отвращением отвернулся от этого страшного зрелища, но, услышав слова матросов, готовых совершить недостойный поступок, он повернулся к ним и властным тоном сказал:

— Замолчите и отойдите! Неужели вы опозорите достоинство моряков местью тому, кого бог уже призвал к ответу?

Не говоря больше ни слова, он указал на землю и медленно отошел прочь.

— Заройте его в песок, ребята, — сказал Мерри, когда командир удалился. — Вода скоро опять начнет прибывать и унесет тело в море.

Матросы исполнили приказание, а гардемарин присоединился к капитану, который продолжал ходить взад и вперед по берегу, время от времени останавливаясь, бросая тревожные взгляды на волны и снова устремляясь вперед. Молодой человек с трудом поспевал за ним. Прошло еще два часа, и тщетные поиски наконец были прекращены. Море никогда не отдаст тело человека, который настойчиво искал смерти в его волнах.

— Солнце уже садится за утесы, — сказал лейтенант, опускаясь на камень. — Скоро пора будет расставлять часовых. Но что мы будем охранять, мой мальчик? Кругом только прибой да скалы, у нас нет даже целой доски, чтобы приклонить на ночь голову.

— Море выбросило на берег много полезных предметов, — ответил Мерри. — Мы нашли оружие для защиты от неприятеля и провиант для подкрепления сил, необходимых, чтобы пользоваться этим оружием.

— А с кем нам предстоит сражаться? — с горечью спросил Барнстейбл. — Быть может, нам вскинуть на плечи десяток пик и взять Англию на абордаж?

— Разумеется, мы не сможем наложить контрибуцию на весь остров, — продолжал юноша, внимательно следя за выражением глаз командира, — но нам еще найдется работа, пока фрегат не пришлет за нами тендер. Я надеюсь, сэр, вы не считаете положение наше столь отчаянным, чтобы сдаваться в плен.

— В плен? — воскликнул лейтенант. — Нет, нет, мой милый, до этого еще не дошло! Англии, должен признаться, удалось погубить мою шхуну, но это и все. Какая чудесная у нас была шхуна, Мерри! Легкая, ходкая! И где еще можно было видеть такие изящные линии носа и кормы! Помните ли вы, юноша, как я обогнал фрегат на выходе из Чесапикского залива! Я всегда мог это сделать при небольшой волне и попутном ветре. Но это был хрупкий корабль. Хрупкий, поэтому он и не вынес такого испытания.