Эхо прошлого - Диана Гэблдон

иронии судьбы назвали холмом Независимости. Уильям вел один из передовых отрядов и вскоре приказал людям готовить штыки. Было тихо, шуршал лишь толстый ковер из листьев под сапогами. И все же американцы наверняка знали об их приближении. Быть может, мятежники сейчас уже целятся, затаившись среди массивных укреплений, виднеющихся между деревьями?

Уильям жестом остановил отряд, надеясь высмотреть защитников форта, однако многие из задних рядов проталкивались вперед, собираясь атаковать.

— Стоять! — скомандовал Уильям, понимая, что его голос будет не менее хорошей целью для американских стрелков, чем красный мундир.

Некоторые послушались, но их тут же оттеснили в сторону те, кто шел позади, и вскоре подножие холма кишело красными мундирами. Их уже было не остановить, иначе задние ряды затоптали бы тех, кто впереди. Если американцы собирались стрелять, то лучшей возможности и не придумать.

Форт безмолвствовал.

— В атаку! — крикнул Уильям, выбросив вперед руку.

Примкнув штыки, солдаты ринулись вперед из-за деревьев и вбежали в приоткрытые ворота. Форт был пуст. Его покинули, причем, очевидно, в большой спешке. Повсюду валялись вещи: одежда, обувь, книги, одеяла… даже деньги. Но больше всего Уильяма удивило то, что американцы не позаботились взорвать боеприпасы или порох — в бочонках его было по меньшей мере два центнера! Что приятно, еду они тоже оставили.

— Почему они не подожгли форт? — спросил лейтенант Хаммонд, обводя удивленным взглядом казармы, в которых победителей ожидали заправленные бельем кровати и ночные горшки под ними.

— Бог его знает, — ответил Уильям и подался вперед, заметив, как из комнаты вышел солдат с кружевной шалью и охапкой обуви. — Эй, ты! Никакого мародерства!

Солдат бросил обувь и удрал, лишь мелькнули концы шали. Многие последовали его примеру, и Уильяму стало ясно, что он и Хэммонд не смогут удержать их от грабежа. Перекрикивая шум, он позвал прапорщика и, взяв у него ящик с документами, торопливо нацарапал записку.

— Отнеси генералу Фрэзеру, да побыстрее!

Утро 7 июля 1777 года

— Я не потерплю подобного! — Усталость на лице генерала Фрэзера сменилась гневом. Маленькие походные часы в шатре показывали пять утра, и Уильяма не оставляло странное, полубредовое ощущение, что его голова парит где-то над левым плечом. — Мародерство, кражи, серьезные нарушения дисциплины — я этого не потерплю, понятно?

Усталые офицеры хором заверили генерала, что все поняли. Они всю ночь пытались хоть как-то организовать рядовых, удерживая их от мародерства в особо крупных размерах. Кроме того, пришлось спешно обследовать брошенные посты старой французской заставы и нежданный подарок в виде боеприпасов и еды. А у пушек, нацеленных на мост, обнаружились четверо в стельку пьяных американцев.

— Насчет тех четверых, которых взяли в плен… Кто-нибудь с ними уже говорил?

— Нет, сэр, — подавив зевок, сказал капитан Хейз. — Они еще мертвецки пьяны — причем «мертвецки» почти не преувеличение, со слов доктора. Впрочем, он считает, что они выживут.

— Напились от страха, — тихо сказал Уильяму Хэммонд.

— Или от скуки, — почти не шевеля губами, шепнул в ответ Уильям.

— Нам не так уж и нужно, чтобы они заговорили. — Генерал Фрэзер взмахнул рукой, разгоняя вплывшее в шатер облако дыма, и кашлянул.

Уильям осторожно принюхался. Пахло чем-то сочным, и его желудок сжался в предвкушении. Окорок? Колбаса?

— Я отправил донесение генералу Бергойну, что форт Тикондерога наш. Снова наш, — добавил генерал, ухмыляясь. — И полковнику Сент-Легеру. Мы оставим здесь небольшой гарнизон, чтобы разобрать найденные вещи, а что до остальных… Джентльмены, нужно поймать мятежников. Отдохнуть как следует у нас не выйдет, но для сытного завтрака время есть. Bon appetit!

Глава 54

Возвращение

7 июля, ночь

Йен Мюррей проник в форт без труда — там было много разведчиков и индейцев. Одни шатались между домами, пьяные, другие бродили по пустой казарме — оттуда их то и дело выгоняли встревоженные солдаты, поставленные охранять невольный щедрый дар американцев.

Йен облегченно вздохнул — непохоже, что здесь кого-нибудь убили. Невзирая на беспорядок — и немалый, — крови не было, да и порохом не пахло. В последние несколько дней здесь не стреляли.

Он направился к лазарету, возле которого никто не ходил, потому что взять оттуда было нечего. Здесь уже не так сильно пахло мочой, экскрементами и застарелой кровью — большинство пациентов ушли с отступившими американцами. В лазарете были люди: один в зеленом халате — хирург, должно быть, — и несколько санитаров. Двое вышли с носилками, шаркая сапогами по каменным ступеням. Йен спрятался за дверью, потому что за санитарами шел, кровожадно улыбаясь, долговязый Гвинейский Дик.

Увидев его, Йен обрадовался. Значит, капитан Стеббингс еще жив, а Гвинейский Дик — свободный человек. И — слава Иисусу, Марии и Брайд! — за ним вышел Ормистон, опираясь на костыли. Его с обеих сторон осторожно поддерживали санитары, казавшиеся тщедушными на фоне кряжистого моряка. Тетя Клэр будет рада узнать, что у ее пациентов все хорошо.

Конечно, что бы ни случилось — пожар или нашествие англичан, — с дядей Джейми она в безопасности. Другое дело, когда и где он с ними вновь встретится. Впрочем, он и Ролло способны передвигаться быстрее любой армии и быстро их нагонят.

Йен задержался, чтобы увидеть, не появится ли кто-нибудь еще. Но то ли в лазарете больше не осталось больных, то ли им пока нельзя было выходить. Интересно, ушли ли Хантеры с армией Сент-Клера? Хорошо бы; однако они предпочли бы остаться с англичанами, а не идти по долине реки Гудзон с беженцами из Тикондероги. Англичане, скорее всего, не тронули бы квакеров. Йену хотелось бы еще как-нибудь встретиться с Рэйчел Хантер, и, если они с братом ушли с американцами, вероятность этой встречи повышалась.

Йен еще немного побродил по округе и выяснил, что, во-первых, Хантеры и в самом деле ушли, а во-вторых, американцы отступали в панике и беспорядочно. Кто-то поджег мост, но он сгорел лишь наполовину, причем из-за грозы. На берегу озера валялся разный хлам — свидетельство того, что здесь грузили лодки. Йен невольно посмотрел на озеро и увидел лишь два больших корабля под английским флагом. Отсюда, с люнета, было видно, как «красные мундиры» копошатся на холмах Неприступный и Независимость. Внезапно он ощутил к ним неприязнь.

— Ничего, вы там надолго не задержитесь, — пробормотал он себе под нос.

Говорил он на гэльском, и это оказалось к лучшему — проходивший мимо солдат пристально посмотрел на него,