Гвоздь в башке. Враг за Гималаями. За веру, царя и социалистическое отечество - Юрий Брайдер

Асуры – небесные демоны, противники богов.

Ачьюта – «Вечный», эпитет Вишну и Кришны, титул раджи.

Ашваттхаман – сторонник кауравов, участник предательского нападения на лагерь панданов.

Бхагавадгита – «Божественная песня», философская поэма, относящаяся к эпосу «Махабхарата».

Бхима – пандав, активный участник сражения на поле Куру.

Васудева – царь Лунной династии.

Гандива – волшебный лук, якобы дарованный Арджуне ботами. Сделан то ли из дерева Ганди, то ли из носорожьих рогов.

Гуру – духовный наставник.

Дваждырожденный – эпитет, обычно применяемый только к представителям высших каст.

Дрона – брахман, знаток военных искусств, сторонник кауравов.

Дурьиолхана – каурав, активный участник сражения на поле Куру.

Дхарма – одно из важнейших понятий индийской философии, весьма многозначное понятие, в данном случае – «Священный закон».

Дхриштадьюмна – сторонник пандавов, активный участник сражения на поле Куру.

Кауравы – сыновья царя Дхритараштры, двоюродные братья и антагонисты пандавов.

Кришна – сторонник кауравов, участник предательского нападения на лагерь пандавов.

Критаварман – сторонник кауравов, участник предательского нападения на лагерь пандавов.

Кришна – сторонник пандавов, одно из земных воплощений бога Вишну.

Курукшетра – поле Куру.

Кшатрии – каста воинов и правителей.

Нирвана – высшее состояние отрешенности, цель человеческих стремлений.

Пандавы – пять братьев, отцом которых формально считался царь Панду, двоюродные братья и антагонисты кауравов.

Поле Куру – равнина возле города Дели, одно из священных мест Индии.

Ратхин – воин, сражающийся на колеснице.

Ригведа – сборник древнеиндийских религиозных гимнов, ценный источник для изучения индуистской мифологии и истории.

Риши – мудрец, наставник, а также сочинитель гимнов.

Сахадева – пандав, активный участник сражения на поле Куру.

Юдхиштхира – старший из братьев-пандавов, активный участник сражения на поле Куру.

Яма – бог смерти.

За веру, царя и социалистическое отечество

Скажем мимоходом, что мы не позволяли себе больших отступлений от истории, но просим читателя помнить – повесть не летопись. Здесь вымысел позволен.

Воспою бесконечный путь души…

Часть I

За веру

Основные действующие лица

Добрыня– богатырь, княжеский вирник,[15] очередное воплощение Олега Наметкина, странника в ментальном пространстве.

Владимир Святославович– великий князь.

Сухман– богатырь.

Дунай– богатырь.

Тороп, он же Вяхирь, – слуга Добрыни.

Никон– царьградский черноризец, истинный автор «Повести временных лет».

Ильдей– печенежский хан.

Торвальд Якунич– посадник.

Мстислав Ярополкович– княжич, сын великого князя Ярополка Святославовича, свергнутого своим братом Владимиром.

Блуд– боярин, ближайший советник Ярополка, предавший его и переметнувшийся на сторону Владимира.

Анна– царьградская блудница, впоследствии великая княгиня, супруга Владимира.

Михаил– царьградский нищий и еретик, впоследствии Киевский митрополит.

Пролог первой части

Доступная часть неба состояла как бы из двух несообщных половинок – одна светилась ядовитым померанцем, а другая отливала сизым свинцом. Под таким зловещим небом город Сидней казался особенно белым – ни дать ни взять игрушка, вырезанная из чистейшего моржового клыка.

– Уж больно хоромы близь пристани чудные, – произнес прильнувший к дальнозору моряк первой статьи Репьёв. – Будто бы паруса, ветром надутые. Кумирня, небось…

– Ан нет, – поправил его морской урядник Берсень-Беклемишев. – То вертеп ихний. Оперою называется. Потехи ради построен.

– Поди веселонравный народ там обитает, – позавидовал Репьев, до всяческих потех тоже охочий, особенно по пьяному делу.

– Народ там обитает прелукавый, – возразил Берсень-Беклемишев. – Происхождение свое ведет от татей и душегубов, которых агинянские конунги на каторгу ссылали.

– Земля эта, выходит, наподобие наших Соловков?

– Вроде того.

– А вот погодишка-то у них дрянная. – Репьев повертел окуляром дальнозора туда-сюда. – Гроза собирается.

– Не беда. Погоду мы подправим, – посулил Берсень-Беклемишев. – Расчистим небо. Не долго ждать осталось. Ты бы светоцедилку в дальнозор вставил, а то, не ровен час, окривеешь… Правильно сказано: на смерть да на солнце во весь глаз не взглянешь.

– Мать честная, совсем запамятовал!

Репьев быстренько заменил линзу дальнозора другой – тускловатой, и небо сразу поблекло, а город посерел. Да и пора бы – земного бытия всей этой красе оставалось малым-малешенько.

Коротко рявкнул гудок, предупреждающий об опасности, – зря не бегай, рот не разевай, а лучше замри, ухватись за поручень да помолчи минуту-другую.

Малая стрелка отщелкала на часовой доске десять делений, и подводная ладья «Эгир» содрогнулась, извергнув из своих недр самолетку «Индрик-зверь», снабженную изрядным бусовым[16] зарядом.

Одновременно дали залп и другие ладьи, таившиеся в водной пучине мористее, – «Гюмер», «Хрюм», «Турс». Только целили они не по городу, а по его дальним околицам, где сосредоточена была воинская сила супостатов.

Отдача толкнула ладью на глубину, и крутая волна, захлестнувшая верхний окуляр дальнозора, помешала Репьеву проводить взором самолетку, на предельно малой высоте устремившуюся к берегу. Лета до места назначения ей было всего ничего – заупокойную вису[17] пропеть не успеешь. Впрочем, по слухам, народ в Сиднее проживал сплошь безбожный, до святого слова неохочий. Вот и поделом ему!

Полыхнуло над городом так ярко, что и светоцедилка не уберегла – в правый глаз Репьева словно пчелиное жало вонзилось. Но дело свое – следить за берегом – он не оставил, а только утер невольную слезу да приставил к дальнозору левый глаз.

Прав оказался урядник Берсень-Беклемишев, не раз бывавший под бусовым обстрелом и сам не единожды во врагов самолетки запускавший, – взрыв мигом разметал все тучи, очистив небо до самого озора.[18]