Кавказские повести - Александр Бестужев-Марлинский

Написание «Кас-бек», по-видимому, обыгрывает этимологическое значение составляющих слово корней. Введение его именно в текст народной песни связано, скорее всего, с желанием автора создать запоминающийся национальный колорит. Ср. также ниже в «Смертных песнях» сходное написание: «Каф-каз» (с. 37). По мусульманской легенде Каф — гора на краю света. для обозначения Кавказа употреблял это название Дж. Байрон («Верблюдов длинный вьется караван До самой Каф-горы из дальних стран» — «Дон-Жуан», песнь VI, строфа 86).

(46) …настоящие берсеркеры… — Берсеркеры — мифические скандинавские воины, обладавшие сверхчеловеческой силой и сражавшиеся с неукротимой яростью.

(47) …ни одно ружье не было вынуто из нагалища за спиною… — Нагалище — ружейный чехол.

(48) Будто из-под земли выросли небольшие карей… — Каре (устаревшие склоняемые формы: карей, карея) — построение пехоты в форме четырехугольника, бока (фасы) которого обращены лицом в поле для отражения атак неприятеля одновременно с четырех сторон; существовало до второй половины XIX в.

(49) …сквозь пахви… — Пахвы (пахви) — ремень, идущий от седла; в него продевается хвост лошади, чтобы седло не съехало ей на шею.

(50) Смертные песни ~ Алла-га, Алла-гу! — При сличении чернового и белового автографов песен прежде всего бросается в глаза появившееся в окончательном тексте деление на хор, первый и второй полухор. Песня стала многоголосной, ее диапазон расширился и усложнилось изображение чувств поющих. Заметно также неуклонное стремление автора к усилению национальной трактовки темы. Этому служит текст с подчеркнуто национальной окраской, представляющий собой хоровое обрамление «Смертных песен»:

Слава нам, смерть врагу,Алла-га, Алла-гу!

Цевница — свирель; Израил (Азраил) — в мусульманской мифологии ангел смерти. Когда наступает срок кончины человека, с дерева у трона Аллаха слетает лист с именем обреченного, после чего Израил в течение сорока дней должен разлучить душу и тело человека.

(51) …полковника Верховского… — Верховский — реальное лицо, полковник ермоловской закалки, пользовавшийся большой симпатией у подчиненных. О нем упоминает в своем отзыве об «Аммалат-беке» В. К. Кюхельбекер, который 2 мая 1834 г. записал в своем дневнике: «Читаю повесть Марлинского „Аммалат-бек“. Она для меня вдвойне занимательна: раз, потому, что чуть ли не лучшее сочинение Марлинского (разумеется, из читанных мною), а во-вторых, потому, что Аммалата и Верьховского я лично знавал. <…> Верьховский был также человек истинно отличный; мы с ним ладили» (Кюхельбекер. С. 308).

(52) Алексей Петрович вышел к нам… — А. П. Ермолов (1772–1861). С 1815 г. назначен главнокомандующим на Кавказ. Смелость, мужество, независимость суждений, высокое понятие о чести создали популярность Ермолову в кругу декабристов, которые в случае победы хотели привлечь его к управлению государством. Это дошло до правительства, и в 1827 г. Ермолов был удален от дел и жил на покое в Москве; к нему в Москву заезжал Пушкин, направляясь на Кавказский фронт. Бестужев с глубоким уважением относился к Ермолову, которому в 1825 г. послал экземпляр «Полярной звезды» (см. ответное письмо Ермолова от 7 июня 1825 г. — PC. 1888. № 12. С 593) и которого он в высшей степени положительно обрисовал в «Аммалат-беке» (при печатании «Аммалат-бека» в «Московском телеграфе» почти все, относящееся к Ермолову, было выпущено и потом восстановлено в первом издании «Русских повестей и рассказов» — см.: Прохоров. № 45. Л. 61).

(53) Беги, чеченец, — блещет меч ~ За манием героя! — Стихи эти, по-видимому, принадлежат самому Бестужеву.

(54) …аманаты с разных гор… — Аманаты — заложники, взятые главным образом из знатных кавказских фамилий.

(55) Капитан Бекович… — Федор Александрович Бекович-Черкасский — кабардинец родом, стал впоследствии генералом русской армий. С начала 1830 г. некоторое время управлял Джаро-Белоканской областью, в июле 1831 г. командовал левым флангом Кавказской линии. После взятия Чир-Юрта 18 октября 1831 г. А. А. Вельяминов доносил барону Р. Ф. Розену о нем как об «отличнейшем помощнике» (Кавказский сборник. Тифлис, 1890. Т. 14. С 108). О Бековиче упоминает А. И. Полежаев в поэме «Эрпели» (1832) и Пушкин в «Путешествии в Арзрум» (1835). Ср. о нем в «Письмах из Дагестана» у Бестужева как об участнике сражения за крепость Внезапную в 1831 г. (наст, изд., с. 98).

(56) …подобен Улиссу в «Одиссее» ~ которого никто не мог натянуть… — Верная жена Одиссея, Пенелопа, предложила своим многочисленным «женихам» померяться силою и выстрелить из лука Одиссея. Никто из них не смог даже натянуть этот огромный лук (см. песнь XXI (ст. 116–184) «Одиссеи»).

(57) …голова буйвола вонзилась рогами в землю. — Н. В. Берг рассказывает в своих воспоминаниях: «Как-то раз, когда мы были одни, мне вздумалось спросить у Алексея Петровича, правда ли то, что рассказал о нем Бестужев-Марлинский в повести „Аммалат-бек“, будто он ссекал быку голову кинжалом? „Нет, неправда, — отвечал Ермолов, — я никогда и не пробовал этого делать; даже, сказать откровенно, едва ли бы мне это удалось. Тут нужна особая сноровка и навык; без навыка никакое богатырство не поможет. А силен я был, это точно; ужас, как был силен“» (РА. 1872. Т. 1. Стб. 989).

(58) … мы знакомы с ним с Кульмского поля… — Речь идет о сражении союзных войск с французской армией под командованием Ж.-Д. Вандама близ немецкого города Кульм 29–30 августа 1813 г. Французы были окружены и капитулировали.

(59) …перестал верить Лафатеру… — Иоган Каспар Лафатер (1741–1801) — швейцарский писатель, поэт сентиментально-религиозного направления, автор философского сочинения «Физиогномические фрагменты для поощрения человеческих знаний и любви» (1775–1778), в котором утверждалось, что по строению лица и черепа человека можно определить его характер.

(60) …сделали все, чтоб изурочить, изувечить эти дары природы. — Изурочить — исказить, испортить.

(61) …до города пышного, какого я не видал… — Возможно, реминисценция из стихотворения Пушкина «Город пышный, город бедный…» (напечатано в «Северных цветах» на 1829 г.).

(62) Откуда собрались европейцы фарсийского пустословия… — Здесь: восточное пустословие (от названия языка фарси — персидского языка, принадлежащего к юго-западной ветви иранской группы индоевропейской семьи языков).

(63) По улицам Дербента кое-где лежал ледяной череп… — Череп — здесь в значении: наледь, наморозь, возникающая, когда оттепель с дождем сменяется морозом или наоборот.

(64) …кое-где вправо и влево гряды марены… — Марена — травянистое растение, из корней которого добывается яркая стойкая краска. «.. первое место занимает сеяние и собирание марены <…> здешняя почва считается очень способной для произрастания марены» (Березин И. Путешествие по Дагестану и Закавказью. 2-е изд. Казань, 18 50. Ч. 1. С. 69).

(65) …скоро послышали крик гаяльщиков… — Гаяльщики (от слова «гай» — крик, гам, шум) — участвующие в облаве на зверя загонщики (иначе: кричане).

(66) …во время войны с фиренгами… — Имеется в виду война 1812 г. с французами.

(67) Варварский деспотизм Персии, столь долго владевший Адербиджаном… — Начиная с XV в. земли Азербайджана находились под ирано-турецким владычеством. Приморский Дагестан был присоединен к России в результате Персидского похода Петра I (1722–1723), но в 1735 г. был вновь отдан Персии. В начале XIX в. мирным путем и в результате войн к России отошли Кубинское, Ширваиское, Шекинское, Гянджинское, Карабахское, Бакинское и Талышское ханства, а также Южный и Приморский Дагестан (Дербентское ханство, Тарковское шамхальство, Каракайтагское уцмийство). Эти завоевания были закреплены договором 1813 г. По окончании русско-персидской войны 1826–1828 гг. по Туркманчайскому договору, в заключении которого принимал активное участие А. С. Грибоедов, к России были присоединены Нахичеванское и Эриванское ханства и ряд других земель. Во времена Бестужева под названием «Азербайджан» понималась территория перечисленных ханств; ее общего территориально-административного наименования не существовало.

(68) …подозрение в подысках… — Подыск — от «подыскиваться», т. е. стараться навредить, подкапываться.

(69) …видна уже стена ~ часто громивших ее границы. — Сооружение Дербентской стены приписывалось Александру Македонскому, завоевавшему Персию в IV в. до н. э. (описание ее Бестужевым (подпись: «А. М.») см.: СП. 1832. 15 сент. № 214; 17 сент. № 216; 19 сент. № 217). См. также ниже, примеч. 71.