Александра - Олег Ростов

— Я знаю, Владыко. Я говорила Государю об этом. Спросила, что разве девиц мало? Есть принцессы иноземные. Подобрать тебе могут. Или меж своих, боярышень, да дочерей дворян присмотреть можно. А он слушать не хочет. Сказал, что Великой Княгиней мне быть. И чтобы я не смела перечить ему. Я что могу сделать, Владыко?

— Ладно. Буду с ним сам говорить. В крайнем случае синод соберем.

Я изображала скромницу. Сидела, положив руки на колени. Митрополит внимательно смотрел на меня.

— В сомнениях я, Александра.

— А в чём сомнения, Владыко?

— Если Государь будет настаивать на том, чтобы именно ты стала Великой Княгиней, пойдут ли все боярские роды на это? И справишься ли ты?

— С чем справлюсь?

— Быть женой Государя. Стать матерью наследника.

— Я не знаю, Владыко. Я никогда не была женой Государей и Владетелей.

— Но ты царская дочь.

— Быть царской дочерью это одно, Владыко. А быть женой царя, это другое. Не всегда царские дочери становятся хорошими царицами.

— Вот и я о том же. — Я промолчала. — Александра! — Владыко смотрел на меня улыбаясь. — Сказывают ты больно хорошая сказочница, да певунья. Так ли это?

— А это, Владыко, что ты имеешь в виду. Сказку тебе рассказать, али песню спеть?

— Песню спой, Александра.

— А какую, Владыко?

— Чтобы за душу брала.

Я задумалась. Песен я знала много. У меня в семья папа петь любил. Бабушка и дедушка по маме, тоже пели. Я закрыла глаза. Начала петь:

Поле, русское поле

Светит луна или падает снег

Счастьем и болью связан с тобою,

Нет, не забыть тебя сердцу вовек

Русское поле, русское поле

Сколько дорог прошагать мне пришлось

Ты — моя юность, ты — моя воля

То, что сбылось, то, что в жизни сбылось.

Я пела, Владыко поначалу смотрел на меня удивлённо, но постепенно глаза его заблестели и затуманились, словно он унёсся куда-то далеко, может быть в свою далёкую юность. Окошки в карете были открыты и все сопровождающие нас слышали песню…

Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря

Ты со мной, моё поле, студит ветер висок

Здесь Отчизна моя, и скажу не тая

Здравствуй, русское поле

Я твой тонкий колосок.

Я видела, как по щеке митрополита покатилась слеза. Возле кареты прибавилось конных…

Поле, русское поле

Пусть я давно человек городской

Запах полыни, вешние ливни

Вдруг обожгут меня прежней тоской

Русское поле, русское поле

Я, как и ты, ожиданием живу

Верю молчанью, как обещанию

Пасмурным днём вижу я синеву.

Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря

Ты со мной, моё поле, студит ветер висок

Здесь Отчизна моя, и скажу не тая

Здравствуй, русское поле

Я твой тонкий колосок.

Я замолчала. Карета плавно качалась. Митрополит молчал. Посмотрел на меня.

— Хорошая песня, Александра. Ты хорошая певунья. Аж душа порадовалась. Русское поле, я твой тонкий колосок. Как хорошо и верно сказано. Все мы тонкие колоски на поле Руси Святой. — Опять ехали молча. Митрополит смотрел на меня. — Давеча проверял, как монаси азбуку твою учат. — Я удивлённо взглянула на него. — Да-да, Александра. Ещё тогда, когда Пресвятая Богородица тебе её показала, монасям дали задание выучить и начать писать на ней. Понимаю, что не по канону это, всё же церковные книги нужно писать на старославянском, но твоя азбука лучше усваивается.

— Что за монаси?

— Монахи. И я знаю, что в Корпусе своём, вы с Еленой отроков учите новой азбуке и мужей, уже сединами убелёнными. Это понятно. Но вот в чём сомнения у меня, Царевна. А нужно ли это простым людям на Руси. Ведь не даром говорят, что многие знания, суть многие печали.

— А ещё, Владыко, говорят, что ученье свет, а не ученье тьма. И чем больше у нас грамотных людей, тем больше пользы государству Русскому. Тьмы невежества и безграмотности у нас итак хватает с избытком. И знания никак не помешают оставаться русским людям православными христианами.

— Но эти учёные начинают подвергать истинность божественного учения.

— А это от недостатка знаний. Они просто глупцы, а не еретики. Великие книги, такие как Библия — Старый завет и Новый завет, а так же Коран дают ответы на многие вопросы, которыми задаются ученые. Надо просто правильно истолковать смысл того, что сказано в них.

— Ты Коран читаешь?

— Да. У меня есть Коран. Мне его перевёл с арабского на русский один мула. По моей просьбе.

— И ещё раз я тебя спрашиваю, зачем тебе это, Александра? Ты хочешь отринуть православие и перейти в ислам?

— Нет, Владыко. Я же говорила уже это, на Руси уже живёт достаточно мусульман. И они тоже подданные Государя нашего. А как их лучше понять, если не через Коран? Мусульмане живут по законам шариата, основанный на постулатах Корана. Их обычаи, культура, взаимоотношения, всё основано на Коране. Точно так же, как библия определяет жизнь христианина, католик он или православный. И чтобы лучше понять мусульман, нужно знать Коран, а так же многие духовные труды их мыслителей и теологов. — Я улыбнулась, глядя на митрополита.

— Ишь ты, какая умная. Ой смотри, Александра, как бы не случилось горе от ума.

— Да, Владыко, горе от ума, это конечно не очень хорошо. Здесь я согласна. Но не менее хуже горе от безграмотности, дикости и невежества.

— У тебя на всё есть ответ.

— Не на всё, Владыко. Я, например, не знаю что было раньше — курица или яйцо?

— Это вопрос философский, Александра.

— Вот и я о том же.

По приезду в лавру, нас встречал настоятель и ещё куча каких-то монахов. Они с удивлением смотрели на меня.

— Царевна Александра Комнина, братья мои во Христе. — Сказал он встречающим. Мне поклонились. Я в ответ тоже. Ничего, чай спина у меня не переломится. С любопытством осматривала Свя́то-Тро́ицкую Сергиеву лавру, духовный центр Московского государства. В отдалении стояли толпой простые монахи. К Митрополиту подошло духовное руководство монастыря для благословления. Самым главным здесь был игумен Памва, в миру Мошнин. Услышав впервые это имя, я была в недоумении. Разве есть такие имена? Но забивать голову не стала. Игумен, глядя на меня, с улыбкой спросил.

— Что Царевна Александра хотела увидеть в нашей обители? — Митрополит при этом молчал.

— У вас хранятся христианские реликвии. Мне нужны ларцы от Чаши и мощей Георгия Победоносца. Можно с самими реликвиями.

Игумен взглянул на Митрополита. Тот кивнул, потом взглянув на меня, спросил:

— Как долго, дочь наша ты будешь с реликвиями?

— Пока не знаю, но думаю не долго.

— Хорошо. Я тебя подожду. Потом будет молитва, Александра. И исповедь.

— Но Владыко⁈

— И не перечь мне.

Вот же старый хитрован. Ага, так я тебе и рассказала. Пока сама не разберусь, ничего говорить не буду. А то вам церковникам только дай намёк, и всё, больше ничего не увидишь.

— Царевна, оружие оставь здесь. Не гоже в обители с оружием. — Пришлось отстегнуть шашку. — Игумен кивнул. — Савва, проводи Царевну в келью и принеси туда требуемое. — Велел он одному из монахов. Тот поклонился и посмотрел на меня вопросительно. Я пошла за ним.

— Вы стойте на месте! — Услышала жёсткий приказ игумена. Я оглянулась. За мной шагнули и все мои паладины.

— Ждите меня здесь. — Отдала им приказ. Парни замерли. Прошли с монахом в одну из келий. Тесновато здесь. Оставив меня в каморке, монах ушел. Но вскоре вернулся с ещё одним монахом. Они принесли два ларца. Поставили молча, поклонились и вышли, закрыв за собой дверь. Окошек в келии не было. мне оставили две горящих свечи. И смотрового окошка в двери тоже. Это хорошо. По мимо лежака, было ещё и небольшое возвышение. Я поняла, что это что-то типа столика. Ларцы стояли на этом столике. Села на лежак, смотрела на них и думала. Они оба нужные или только один, а второй для отвода глаз? Если один, тогда какой? Ларец с Чашей или с мощами? Что главнее, Грааль или мощи одного из самых почитаемых святых? Стала внимательно осматривать ларец с Граалем. Ощупывала золотые узоры, драгоценные камни. Если есть секрет, то он должен как-то открываться. Как открывается секрет вот в таких шкатулках? А ларец, это таже шкатулка. Надо на что-то надавить. Это если на одну точку, а если одновременно на две или три? Тогда трындец, запарюсь тут разгадывать этот ребус. Ощупывая ларец, почувствовала как один камень, это был