Команда - Tansan

— Северус, она исчезла.

— Как исчезла? Куда исчезла?

Люциус протянул ему смятую, измазанную чернилами салфетку и с потерянным видом плюхнулся в соседнее кресло.

— Она сказала, хочет ванну. Но ведь четыре часа прошло! Я заглянул — а там никакой ванны, только это.

Снейп разгладил салфетку на колене.

— «Любимый, я иду навестить Беллу, скоро буду, чмок-чмок-чмок, твоя заинька». Ну и что?

Люциус вскочил и принялся мерить гостиную нервным шагом.

— Я понятия не имею, где обитает эта модредова Белла! А ты знаешь?

— Люциус, не глупи. Даже если знаю, ты ведь нынче сумасшедший, а я — труп, вряд ли нашему тандему стоит ходить в гости к членам Внутреннего Круга.

— Там Нарцисса!

— Ее никто не похищал. Женщина отправилась навестить приболевшую сестру, что тут страшного?

— Почему тайком?

— А ты взгляни на себя в зеркало. Прям даже не знаю, кто из вас двоих на самом деле беременный.

— Северус, это не смешно! Ее нет уже четыре часа! Обычно их с Беллой едва на десять минут хватает! Нет, надо срочно… Ох, маглова клипса! Дибби!

— Хозяин, сэ…

— Немедленно разыщи мою жену!

Дибби невозмутимо поклонился.

— Леди Малфой только что вошла в туалетную комнату в цокольном этаже центрального крыла. Дибби перенести ее сюда?

— Э-э-э… не надо, пожалуй. Можешь идти.

Снейп двумя пальцами протянул другу злополучную салфетку.

— Сохранишь на память?

— Эванеско!

— Ну-ну, не стоит так нервничать. На чем мы остановились?

— На Сенеке…

Через несколько минут в гостиную вошла Нарцисса.

— День добрый, мальчики. Синтия еще не появлялась?.. Дорогой, ну прости, прости-прости-прости, я всего лишь не хотела тебя волновать. Северус, как хорошо, что ты здесь! Помнишь тот изумительный состав, который снимает раздражение на коже буквально за секунды? И еще мне нужно много успокоительного. И желудочное, но это после консультации колдомедика… Ах да, главная новость. Передайте своей Командорше, что духи против оборотней замечательно действуют на людей.

Глава 40

Рубеус Хагрид, хогвартский лесничий и по совместительству преподаватель Ухода за магическими животными, себя не то чтобы не любил, а… не обольщался. Экспериментальный гибрид, плод недолгого существования в недрах Отдела Тайн Лаборатории Евгеники, зачатый в пробирке и подсаженный в утробу неприкаянной великанши в обмен на убежище и сытный паек — гордиться, конечно, нечем. Но и рыдать над горькой судьбиной особо не стоит, с людьми вон и похуже случается, взять хоть Гарри. По крайней мере, Хагрид-отец души не чаял в своем лабораторном отпрыске, и память о любимом папе всегда согревала Рубеуса в тяжелую минуту. А мать… ну что мать… бывает.

По словам отца, материнского инстинкта у Фридвульфы хватило на три года, но Рубеус отлично знал, что на самом деле на три года хватило отцовских сбережений. Когда Тезаурус Хагрид оказался не в силах прокормить свое странное семейство, она ушла, и Рубеус ее не винил. Может, в том и проявился полуразумный великанский инстинкт — покинуть кормушку, уступив ее сыну. Ребенком он отчаянно верил в жертвенные мотивы матери, так думать было проще и… почти не обидно. В конце концов, что эти люди — в большинстве своем ленивые, самодовольные особи — знают о великанах? Что вообще они знают? С собой-то разобраться не в состоянии, а гонору… Отдел регулирования магических популяций, Комиссия по обезвреживанию опасных существ, запреты, резервации, классификации… Как можно классифицировать то, в чем ни черта не смыслишь? Хуже того, боишься до мокрых штанов? Про левифолдов вон целый шкаф жутких сказок насочиняли, а ведь они всего лишь безобидные падальщики. Хагрид прикормил втихаря стайку простынок на Овражьем пределе — милейшие зверушки, ластятся, как котята, обожают тыквенные отжимки и хуже огня боятся людей. Правильно боятся. Министерским только заикнись про колонию «существ класса А» в глубине Запретного Леса, они ж в раже всю Шотландию спалят. Жестокая людская логика предпочитает Редикулусу Аваду Кедавру, ведь уничтожить всегда проще, чем разобраться. Если бы Рубеусу предложили назвать самое опасное животное в мире, он, не колеблясь, указал бы на Долорес Амбридж…

Нет, безусловно, среди человеков тоже встречаются приличные экземпляры, Чарли Уизли, например. Или бравая парочка, что дружным чихом приветствовала лесника у херефордширских вольеров в минувшее воскресенье — Брайан Диц и Парвус Пингтон, кто бы мог подумать! Плечо к плечу, носы распухшие, из ушей дымок от Перечного, и смотрят одинаково влюбленными глазами на выводок опалоглазых. Чудны дела Твои, Создатель. В школе пацанята по извечной гриффиндорско-слизеринской традиции на дух не переносили друг друга, даже в хижину бредить о драконах прибегали по негласному расписанию, чтобы не столкнуться лишний раз лбами на узкой тропинке. В будущность свою нянькой для Норберта Хагриду стоило немалого труда развести во времени и пространстве пятикурсников-драконолюбов с Гарри и компанией: Дамблдор велел исключить помощь мелюзге от старших, пускай, мол, сами придумывают, как выручить своего большого недалекого друга. Легко директору было подмигивать, улыбаясь в бороду, а Рубеус тогда с ног сбился: и дракон в деревянном доме, и дурака изобрази, и пацанва на окнах гроздьями, и не дай Мерлин, пострадает кто, и несчастных курей резать приходилось десятками, и следы от ожогов по сию пору чешутся, и прокушенная нога, меж прочим, на погоду ноет… но все это ерунда. Норберт — вот кого впрямь жалко. Виданное ли дело, запереть молодую дикую тварь в четырех стенах! Надо ж было душепродавцу Квирреллу раздобыть именно норвежского горбатого! Валлийца или гербидца достать куда проще, к неволе они привычнее и характером поспокойнее. В этом весь Томми Риддл: пакостить, так на полную катушку… впрочем, откуда ему было знать, каким именно образом Дамблдор приспособит к делу контрабандное яйцо.

Директор, директор, кумир и светоч, вам, величайшим из великих, редко есть дело до мелочей вроде бедняги триакефала, заточенного без права выгула в тесном каменном мешке не по провинности, а из высших политических соображений. Получив на руки после девятимесячного карцера полуслепого, истощавшего, с покореженной психикой Пушка, Рубеус как никогда был близок к бунту. Но тут вдруг чертиком из-под кочки[72] явился в Хогвартс старинный приятель Деметрайос Кадапулос — лет тридцать не виделись — и в одну ночь под раки[73] с шашлыком уговорил перевезти нервного, жмущегося к ноге цербереныша на историческую родину, благо Деметрайос как раз меценатствует в одном островном заповеднике. Дамблдор в момент подписал леснику отпуск, росчерком заменив испрашиваемую неделю двумя месяцами, а на вопрос о временном работнике выдернул прямо из воздуха суровую дамочку по фамилии Граббли-Дерг. Рубеус опомнится не успел, как очутился посреди залитого солнцем царства греческих монстров, и, сраженный обаянием этого райского местечка, думать забыл о забастовке. Вернулся он полным впечатлений, с кипой корявых записей, сразу сел за давно уже задуманный в пику Скамандеру труд о магических формах жизни и плавал себе в волнах эйфории до самого Хэллоуина, пока не воскрес древний кошмар Тайной Комнаты, грозное напоминание, чем и почему Рубеус Хагрид обязан великому волшебнику Дамблдору. Азкабан все расставил по полкам. Хижина на опушке Запретного Леса — единственное место на земле, где лабораторный сын невыразимца и подопытной великанши нужен, незаменим и почти счастлив. А счастье надо отрабатывать, не так ли, господин директор?..