Аквилон. Трилогия - Саша Токсик

полез в карман. Вот он, завёрнутый в тряпицу. Осколок приятно грел ладонь — значит, утренняя зарядка не прошла даром.

А что если…

Озарение ударило как молния. Если он может направлять энергию в камень, то почему не может направить её в воду?

Осторожно, словно боясь спугнуть собственную догадку, Федька положил осколок обратно в карман. Поднёс ладонь к водяной сфере, чуть не дотягиваясь до поверхности. Закрыл глаза.

Вспомнил ощущение. Тепло, исходящее из центра груди. Течёт по руке, собирается в ладони. И вода откликнулась.

Федька почувствовал это даже с закрытыми глазами. Словно между его ладонью и сферой протянулась невидимая нить. Вода… пила. Впитывала его тепло с жадностью губки.

Парень испуганно открыл глаза. Сфера изменилась. Она всё ещё держала форму, но теперь в глубине мерцали крохотные искорки. Как пылинки в солнечном луче, только голубоватые.

— Получилось? — прошептал Федька недоверчиво.

Он попробовал потянуть за невидимую нить. Мысленно, очень осторожно. Вода качнулась. Потом медленно, словно нехотя, начала катиться по камню.

От волнения Федька вложил слишком много силы. Нить натянулась, задрожала и лопнула. Сфера потеряла форму, растеклась по камню неровной лужицей.

Но Федьке было всё равно. Он вскочил на ноги, запрыгал как полоумный.

— Получилось! Получилось! Я понял!

Где-то в камышах испуганно крякнула утка. С ближайшей сваи, недовольно крича слетела потревоженная чайка.

Федька не обращал внимания. Он понял принцип! Вода не мёртвая материя, которую нужно толкать силой.

Это… это как голодный котёнок. Накорми его энергией, и он пойдёт за тобой сам.

Парень бросился к воде, зачерпнул полные ладони. Капли просачивались сквозь пальцы, но ему было плевать. Он понял! Теперь нужно научиться дозировать силу, не перекармливать воду…

Надо только потренироваться. Хорошенько потренироваться.

* * *

Закончив дела с новоиспечёнными благотворителями, я отправился к Волнову.

Иван Петрович уже поджидал меня на своём привычном месте. Правда в этот раз он не восседал на своём троне, перевёрнутом ящике из-под селёдки, который служил ему и креслом, и командным пунктом одновременно.

Вместо этого старый лодочник топтался рядом. Виной такому обстоятельству был костюм в крупную серую клетку. Не новый, что было заметно по фасону, но практически «ненадёванный», видимо, хранимый для особых случаев.

— Доброе утро, Данила! — махнул он мне и тут же поправил манжеты. — Готов показать мне этого чудака-изобретателя? Я тут всю ночь думал, как лучше с ним договориться!

В голосе сквозило то самое возбуждение, какое бывает у азартного игрока перед большой партией. Для простого лодочника, пусть и бывшего боцмана флагманского бронехода, назначение исполнительным директором целого предприятия было невиданным карьерным взлётом. И Волнов явно собирался оправдать оказанное доверие.

— Доброе, Иван Петрович, — с улыбкой ответил я. — Конечно, здесь недалеко.

Он ловко спрыгнул в лодку и устроился возле меня на корме. Я активировал движетель, и мы заскользили вдоль канала, оставляя за собой расходящиеся круги.

Волнов не мог усидеть спокойно.

— Слушай, Данила, а что он за человек, этот Шестаков? — наконец не выдержал он. — Какой у него характер? Что любит, что не любит? Чем можно заинтересовать?

Я отвечал, как мог, попутно наблюдая за превращением простого лодочника в делового человека. Волнов старательно записывал мои ответы в книжку, размышлял над ними, подкручивая ус.

— Главное, — предупредил я, — не пытайся с Шестаковым торговаться. Он человек творческий, обидчивый. Ему важнее признание, чем деньги.

— Понял, понял, — Волнов сделал пометку в книжке. — Никакого торга. Уважение к таланту.

Мы свернули в боковой канал. Здесь было тише, только скользили редкие лодки местных жителей. На балконах сушилось бельё

Мастерская Шестакова выглядела точно так же, как при моём последнем визите. Видимо, полученный гонорар не пошел ему впрок.

Зелёная краска облупилась ещё больше, ставни по-прежнему висели на одной петле. Табличка «Ремонт артефактов любой сложности» покосилась под таким углом, что прочитать можно было, только наклонив голову. Увидев её Волнов нахмурил лоб. Задача уже не казалась ему такой очевидной.

Дверь в подвал была приоткрыта. Оттуда доносились звуки — металлический лязг, шипение, похожее на работу паяльника, и бормотание самого изобретателя.

Спустились по скрипучим ступеням. В подвале царил привычный творческий хаос. С потолка свисали непонятные конструкции на цепях и верёвках, вдоль стен громоздились стеллажи с деталями.

Сам Шестаков возился с очередным изобретением — на первый взгляд похоже на кофемолку, но с тремя рукоятками и невероятно сложной системой шестерёнок. На голове у него красовались две пары очков одновременно — одни для дали, другие для близи. Третья пара висела на шее.

— Пётр Савельевич? — окликнул я.

Изобретатель вздрогнул, обернулся. Узнал меня не сразу, пришлось снять верхние очки.

— А, молодой человек с тестерами! — обрадовался он. — Заходите, заходите! Только осторожно, там на полу…

Договорить он не успел. Волнов, который шёл следом за мной, наступил на что-то, что с треском лопнуло. По полу покатились мелкие шестерёнки.

— Ох, простите! — Волнов бросился собирать. — Я не нарочно! Сейчас всё соберу!

— Да ладно, ладно, — махнул рукой Шестаков. — Это от старого будильника, я их на запчасти разобрал. А вы кто будете?

Волнов выпрямился, подтяну лманжеты и произнёс с достоинством человека, репетировавшего эту фразу всю ночь:

— Иван Петрович Волнов, исполнительный директор предприятия по производству приборов для проверки воды.

Шестаков оживился. Отложил свою кофемолку-не-кофемолку, вытер руки о засаленный фартук.

— Предприятие? По производству? Моих приборов?

— Именно! — Волнов уже освоился. — И мы хотим предложить вам сотрудничество. Вы — главный конструктор, мы — производство и сбыт.

— Покажите-ка ваши изобретения, — попросил я Шестакова. — Иван Петрович очень интересуется техническими новинками.

Следующие полчаса прошли в осмотре мастерской. Шестаков, польщённый вниманием, превратился в настоящего экскурсовода. Вот самонагревающийся утюг, достаточно нажать кнопку, и он греется без углей. Вот музыкальная шкатулка с часами — играет разные мелодии в зависимости от времени суток. А вот его последняя гордость…

— Поющий чайник! — объявил изобретатель, снимая с полки медное изделие причудливой формы. — При закипании издаёт не свист, а настоящую мелодию!

Волнов пришёл в полный восторг. Вся его деловая серьёзность улетучилась. Он вертел чайник в руках, заглядывал внутрь, тряс, прислушиваясь к звукам.

— Как работает? А почему именно такая мелодия? А можно сделать, чтобы играл другую? А если добавить ещё один свисток? А два? А если…

Шестаков расцвёл. Так подробно его изобретениями ещё никто не интересовался. Он начал объяснять устройство, показывать чертежи, рассказывать о принципах работы.

Я наблюдал, как Волнов из директора превращается обратно в любопытного мальчишку. Вопросы сыпались градом — и видно было, что интерес неподдельный. Как сорока, падкая на всё блестящее, он хватал одно изобретение за другим, восхищался, удивлялся, предлагал улучшения.

— А знаете, —