Конспект - Павел Огурцов

Возвращался я сам и добрался домой благополучно. Привез продукты, которые выменял на обувь, что вез с собой, а те, которые там заработал, оставил Екатерине Игнатьевне — я у нее жил и столовался.

Как теперь будем жить и на что — еще не знаем. Когда выяснится — напишу. Пиши нам, пожалуйста. Привет Марийке.

Очень жаль Гришу.

Целую. Твой С. Юровский».

«Дорогие наши Марийка и Петенька!

Хорошо, что вы отыскались, лишь бы не затерялись снова. Когда мы получили от вас письмо, то все пошли в церковь и отслужили панихиду по Грише. Царство ему небесное и вечный покой. Отмучился. С нами были доктор Кучеров, Юлия Кирилловна и Надежда Павловна». (Между строчек Нина дописала: «И наплакались всласть»). «У Владимира Степановича Кучерова умерла жена и на фронте погиб сын. Он остался один. Погиб на фронте и единственный сын Юлии Кирилловны. Зина, дочка Юлии Герасимовны и твоя, Петя, ровесница на улице попала под бомбежку и погибла. Юлия Герасимовна осталась с внучкой, а ей нет и трех лет. А зять Юлии Герасимовны пропал без вести. О нашей жизни написал Сережа. Добавить нечего, все так и было. Все надеемся на что-нибудь хорошее, а дождемся ли? Только бедняжка Клава уже ни на что не надеется. Молюсь Богу, чтобы у вас было все благополучно и чтобы вы благополучно вернулись.

Пишите нам. Целую и обнимаю.

Ваша Е. Юровская.

Р.S. Твоя, Марийка, сестра Олеся очень славная и сразу видно, что и толковая, и работящая. Она жила у нас несколько дней и все пыталась помогать мне по хозяйству, но надобности в этом не было.

Е.»

«Дорогие Марийка и Петя!

Мы за вами соскучились и надеемся, что вы скоро приедете. Чего вам там сидеть? Приезжайте поскорей.

Крепко вас целую. Галя».

Переглянулись и усмехнулись: как же, поедешь, когда там сейчас немцы!

Успела ли Нина написать Феде — Бог весть, и я старательно переписываю все письмо и отправляю ему с просьбой, чтобы он дал прочесть его и Людмиле Игнатьевне. Переписывая, обратил внимание на то, что никто не поставил дату, а в штемпеле на самодельном конверте из серой шершавой бумаги разобрать ее не смог. Но штамп «Проверено цензурой» виден хорошо. В ближайший выходной мы с этим письмом поехали к Витковским.

Мы обрадовались тому, что участок под огород достался недалеко от дома. Вышли на место — целинная степь. Но к этому времени мы уже окрепли и целину одолели. Посадили только картошку — шкурок хватило на весь участок. Наступило тепло. На базаре торговали яйцами диких уток. Люба, — техник проектного бюро, — поделилась опытом, где их искать. В выходной собрались в поход и мы с Марийкой, но у Марийки устроили воскресник — в шахте грузили уголь в вагонетки. Через две недели идти было поздно, но нам хотелось побыть на природе, и мы отправились по указанному Любой маршруту. Шли долго, дошли до болот, а там столько мошкары и комаров, что мы поскорее вернулись и больше на такие прогулки не ходили.

21.

Сообщения от советского информбюро я, как и все, слушаю регулярно, а газеты обычно только просматриваю — в них та же информация, которую уже слышал по радио, всегда скупая и во всех газетах одинаковая. О положении на советско-германском фронте у меня сложилось, может быть, и не совсем верное, но свое представление. После разгрома под Сталинградом немецкие войска нигде не наступают, а после того, как наши войска оставили Харьков, они тоже прекратили наступление. Если обе стороны и не выдохлись, то, во всяком случае, накапливают силы — затишье перед грозой. Только гроза теперь будет не такая, как раньше, — будет драка примерно равных по силе и мастерству, без былого преимущества немцев. Где произойдет эта драка — откуда мне знать, но когда видишь карту, глаза невольно задерживаются на Курске. Что ясно, так это задачи обеих сторон. Гитлер, конечно, жаждет реванша за Сталинград, и немцы будут стараться разгромить наши войска и, продолжая громить, продвигаться, как в 41-м и 42-м годах, дальше вглубь страны, куда — не берусь судить, да и не верится, что это им удастся, так сильно не верится, что все во мне противится такому предположению. Сталин, конечно, хочет повторить Сталинград, да так, чтобы наши войска, разгромив и продолжая громить немцев, гнали их на запад как можно дальше, имея конечной целью Берлин! Сколько снова будет павших, искалеченных, осиротевших и обездоленных! Вспоминается наша старинная украинская пословица: пани б’ються, а у холопiв чуби трiщать. Прошли века, изменилось многое, а эта пословица не устаревает.

Мы ухаживали за посадками картошки: пропалывали, окучивали, рыхлили землю. Повезло с погодой — ни засухи, ни проливных дождей, и вскоре мы ели молодую картошку, немного ее продавали и пополняли наш рацион мяском, редькой и свежей зеленью. В это время из письма Людмилы Игнатьевны мы узнали, что ее маленькая Марийка умерла от ветряной оспы, что ее оставил муж, и что она ждет ребенка. Марийка взволновалась и стала собираться в Рубцовск. Ехать необходимо, но чтобы уехать надо добиться увольнения с работы и иметь хоть какие-нибудь средства, а у нас — никаких. Думали-думали и решили — раз времени до родов еще много, отложим поездку, пока не соберем картошку и не продадим сколько нужно, чтобы иметь достаточно средств.

Кульминация наших военных действий летом 43-го года — битва на Курской дуге. Не раз читал и слышал, что переломным моментом в войне была Сталинградская битва. Наверное, это так, но вскоре после нее на какое-то время настало равновесие сил, а появившаяся уверенность в нашей победе больше стала похожей на страстное желание победы. После разгрома немцев на Курской дуге и до конца войны равновесия сил уже не было, а было все нарастающее наше преимущество в силе, технике и мастерстве, и мы погнали немцев так, как они гнали нас в начале войны. И вот, наша армия — на севере Украины, очень возможно, что и в Белополье, а 23-го августа вновь освобожден Харьков. Больно слышать и читать, что немцы, отступая, оставляют после себя выжженную землю.

У нас с Марийкой очень хороший урожай хорошей картошки. В выходной день с утра ношу на базар, — благо, что недалеко, — по два ведра картошки, продаю ее немного дешевле базарной цены и когда приношу очередную пару ведер, покупатели уже ждут. На базар пошла картошка наиболее крупная, себе оставили помельче, но в количестве достаточном, чтобы я мог есть ее без ограничений. Марийка уже уволилась с формулировкой — по семейным обстоятельствам.

К перрону подается состав Челябинск-Новосибирск, я с рюкзаком врываюсь в вагон одним из первых и занимаю посреди вагона вторую полку. В толпе запыхавшихся пассажиров показывается Марийка с чемоданом, я слажу с полки, Марийка на нее залазит, какое-то время размещает вещи, которые я ей подаю, и мы прощаемся. Витковские обсуждают вопрос — ждать ли трамвай или идти пешком. Я жду рабочий поезд Челябинск-Подуральск. Марийку в Новосибирске ожидает пересадка.