Ставка больше, чем жизнь - Анджей Збых

— У меня нет одного легкого! — кричал какой-то мужчина. — Я же не могу носить оружия. Я даже не могу ходить.

— Мы это проверим! — рассмеялся жандарм и с силой толкнул человека к грузовику.

Эрвин встал перед жандармом и выбросил руку вперед, приветствуя его.

— Хайль, — важно ответил ему жандарм. — Этот, кажется, уже в мундире. Как твое имя?

— Эрвин Томаля.

— Куда идешь?

— В Дюберитз, к дяде.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Все в порядке. Годишься. Твои ровесники уже давно на фронте.

— Мой дядя очень больной, — попытался увильнуть Эрвин.

— В грузовик! — повелительно крикнул жандарм, и паренек послушно полез в кузов.

«Удастся ли теперь сбежать?» — промелькнуло в его голове.

Грузовик тронулся вдоль колонны беженцев на восток, миновал Форбург, проехал по мосту через реку и скрылся в лесу.

— Везут на убой, — вздохнул какой-то мужчина, сидящий рядом в кузове. — На погибель…

Эрвин думал о Янке. Может быть, ей удастся? Возможно, они не трогают девушек…

Янка шла в это время в общей толпе беженцев, думая лишь о том, чтобы слиться с этими изнуренными людьми, не торопясь следовать вместе с ними, не вырываться вперед, не обгонять повозок… Сорвала с платья и плаща отличительный знак «П» и пожалела о том, что не прихватила с собой каких-либо вещей или хотя бы рюкзак, потому что все здесь несли чемоданы и узлы, часто останавливаясь передохнуть на обочине дороги. Она мысленно повторяла слова донесения, чтобы, ничего не забыть: «Лес Вейперта занят немцами, высадка невозможна, предлагаю другое место…» Должна добраться с этими указаниями к Гансу Вейсу, Баутзенштрассе, 28. Повернулась назад и увидела яркое зарево на востоке. Еще два часа назад она думала, что вскоре возвратится в свой родной Люблин, а теперь плетется на запад в толпе женщин и детей, которые впервые за годы войны узнали, что такое ужас отступления. Она шла легким, свободным шагом и вдруг почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд… Видимо, она чем-то отличалась от толпы. Какая-то женщина тащили за собой повозку, над которой было сооружено что-то похожее на соломенную крышу.

— Ты здесь одна, девочка? — спросила она.

— Мои родственники впереди колонны, — ответила Янка. Она говорила по-немецки с акцентом, но это не возбуждало подозрения.

— Помогла бы немного!

Янка впряглась в повозку рядом с женщиной. Теперь она ничем не отличалась от беженцев, и на нее никто не обращал внимания.

Остановились. Где-то вдали вспыхнули лучи света, на обочине дороги стоял черный грузовик.

— Давай передохнем, — сказала женщина.

— Я должна найти своих, — прошептала Янка.

— Помоги мне еще, — попросила та. — Далеко они не уйдут. Все встретимся там, в Дюберитзе.

В этот момент из повозки высунулась девочка. Она протерла глаза и, когда луч света на миг вырвал из темноты лица идущих людей, посмотрела на свою мать и на Янку.

— Мама! — крикнула она. — А что здесь делает эта полька, работавшая у Гинтеров?

— Полька?! — женщина удивленно посмотрела на Янку. — Ты полька? Поэтому не хочешь помочь мне? Где твой опознавательный знак?

— Я…

— Ждешь своих, да? — Усталость и ненависть слышались в голосе этой женщины. — Теперь смотришь на нас и радуешься, что мы погибаем с голода и от усталости?

С грузовика, стоящего на обочине, соскочил жандарм.

— Здесь, здесь! — кричала женщина. — Она полька!

Янка, недолго думая, оттолкнула кричавшую женщину, перепрыгнула через кювет и увидела перед собой стену черного леса. На миг ее коснулся луч фонаря; когда до опушки оставалось совсем немного, услышала за собой сухой треск автоматной очереди и пронзительный окрик по-немецки. Она не чувствовала страха, только сильно билось сердце и пот заливал глаза. Ветки кустарника хлестали ее по лицу, ноги увязали в грязи. Жандармы уже приближались к опушке. Они шли развернутой цепью. Янка поскользнулась и упала в яму с сухими листьями. Затаила дыхание. Жандармы прошли мимо и углубились в лес.

— Проклятая полька! — услышала она.

Через некоторое время преследователи вернулись к шоссе, так и не обнаружив ее убежища.

Двинулась в путь, когда предутренний свет вырвал из темноты силуэты деревьев и поблескивающую между ними ленту шоссе. Шла медленно по опушке леса, который был для нее хорошим укрытием. Вдруг лес неожиданно кончился, она вышла на открытую поляну и увидела перед собой Добжице. На шоссе никого не было. И только перед самым городом она заметила двух молодых немецких солдат, но они не обратили на нее внимания, хота после проведенной в лесу ночи вид Янки был далеко не блестящим: грязное, помятое платье, взлохмаченные волосы…

Вот и Добжице. Шла узкими, безлюдными улочками по мостовой, заваленной обрывками бумаги, пакетами, тряпками, всевозможной рухлядью, выброшенной из домов. Двери некоторых из них были открыты настежь. Она проходила мимо, читая на углах домов названия улиц. Баутзенштрассе! Она не имела понятия, где может быть эта улица.

Престарелая женщина тащила на плечах узел. Когда Янка попросила ее показать дорогу, она положила свою ношу на землю и внимательно посмотрела на девушку, но все же объяснила, как пройти на Баутзенштрассе.

Улица лежала в развалинах. Неужели и номер двадцать восьмой тоже?.. К счастью, нет, он уцелел. На втором этаже Янка заметила медную табличку: «Ганс Вейс».

Наконец добралась! Она поправила прическу, немного передохнув, нажала на кнопку звонка. Так, как ей рекомендовал это сделать старый Томаля: три звонка коротких и один длинный… Открыл ей дверь человек в черном мундире. Она не успела даже подумать, что ей предпринять — войти или убежать, как он втолкнул ее в прихожую. Другой с пистолетом в руках уже ждал их в дверях.

— Поймали птичку! — разразились они громким смехом и ввели ее в небольшую комнату. На полу, среди выброшенного из гардероба белья, книг и бумаг, сидел пожилой мужчина, по его лицу текла кровь.

— Ну, господин Вейс, — сказал гестаповец с пистолетом в руке, — теперь будешь говорить. Кто эта девушка?

Вейс молчал.

Другой немец, в мундире штурмбанфюрера, подошел к Янке, стволом пистолета приподнял ее голову.

— Послушай ты, малютка… Меня зовут Кнох. Запомни это имя, и если еще проживешь пару недель, то я буду сниться тебе по ночам. Запомнила? Как тебя зовут? — гаркнул он. — И отвечай сейчас же, кто тебя прислал?!

Янка закрыла глаза. Ей казалось, что она снова в лесу и падает в яму, которая была очень глубокой. Она даже не почувствовала удара, который отбросил ее на пол.