Ставка больше, чем жизнь - Анджей Збых

— Вы навещаете тетку Эльзу в Берлине?

— Да, — ответил тихо Томаля. — Тетка Эльза проживает на Александерплац.

Он провел Клоса в небольшую комнату. Вышитые коврики, атласные подушки. Только висящий на стене образ Матки Боски Ченстоховской явно контрастировал с этим, по-немецки мещанским, уютом.

Томаля поставил на стол бутылку вина и две рюмки. Его недоверие к Клосу постепенно исчезало.

— Хорошо, что ты пришел, — промолвил он наконец. С первой же минуты Томаля обращался к Клосу на «ты». — Завтра мы начинаем операцию «Дубовый лист».

— Что это за операция?

— Разве тебе об этом ничего не сказали? — В голосе Томали снова прозвучало недоверие.

Клос спокойно закурил сигарету.

— Я прибыл сюда только вчера.

Он внимательно наблюдал за Томалей. Клос знал по опыту, что в разведке всегда наиболее трудно и опасно установление новых контактов. Томаля уже с первых минут вызвал у него доверие, но Клос все-таки соблюдал осторожность.

— Речь идет о том, чтобы захватить мост на реке Рэга в момент начала наступления и удержать его до прихода наших войск, — объяснил Томаля. — Мы не должны допустить, чтобы немцы уничтожили его.

— Кто будет выполнять задание? — спросил Клос.

Томаля некоторое время молчал.

— Послезавтра в четыре утра на поляне на западной окраине леса Вейперта высадится группа наших парашютистов. Я проведу их через лес к Форбургу. Атакуем охрану моста именно в тот момент, когда начнется наступление наших войск.

Клос вскочил со стула, быстро заходил по комнате. Через лес Вейперта! Это же безумие! В лесу немецкий гренадерский полк!

— Операцию необходимо отменить! — крикнул Клос. — И немедленно изменить план!

Томаля смотрел на него с удивлением, не понимая, в чем дело.

— Что случилось? — спросил он Клоса.

— А то, что через лес Вейперта не проскользнет и мышь.

— Лес был чист. Об этом я сам лично сообщил командованию наших войск, — возразил Томаля.

— Да, но только до сегодняшнего дня, — уточнил Клос.

Рюмка в руке Томали заметно задрожала.

— Я уже не могу ничего сделать, чтобы приостановить операцию, — с горечью сказал Томаля. — Связист, который был сброшен с радиостанцией месяц назад, находится в Добжице, но я не знаю где.

— Как это не знаешь? Ты не имеешь связи? — с удивлением спросил Клос.

— Только через нашего человека в Добжице. Его имя Вейс. Он навещал меня один раз в неделю. Но теперь все дороги перекрыты немцами, и нет никакого сообщения…

— Необходимо сейчас же кого-то послать к этому Вейсу. Ты знаешь, где его можно найти? — с тревогой в голосе спросил Клос.

— Да, я знаю его адрес. — Клос понимал, что Томаля не должен говорить ему об этом, но ситуация была исключительно серьезная. — Баутзенштрассе, двадцать восемь.

— Необходимо немедленно кого-то послать. Это всего лишь около двадцати двух километров, — повторил Клос.

Томаля молчал. И только сейчас Клос заметил, что у его далеко не молодого собеседника, уставший вид: под глазами синие круги, губы сухие. «Держится из последних сил», — подумал Клос.

— Каких и сколько людей ты имеешь в своем распоряжении? — спросил его Клос.

— Новых, — ответил Томаля. — Только новых. Когда-то здесь жило немало поляков, — заговорил он быстро. — Целая улица — Добжицкая, это были настоящие поляки. Но они не дождались. Я, видимо, тоже не дождусь.

— Что это за люди? — повторил Клос.

— Польская девушка Янка, работавшая у соседей, которые уже давно сбежали. Мой внук Эрвин, ему шестнадцать лет. Еще двое польских парней, вывезенных сюда на работы, но я не смогу так быстро их разыскать.

— Понятно. — Клос прошелся по комнате. Остановился перед групповой фотографией, висящей над комодом.

— Местная польская колония, — тихо проговорил Томаля. — Из тех, кто на фотографии, остался здесь только я. Может быть, кто-то из них и выживет там, в аду концентрационного лагеря…

— Ты должен послать Янку и своего внука, — посоветовал он Томале, — другого выхода я не вижу. Пусть они пробираются в Добжице двумя разными дорогами. Хоть один из них должен дойти. И обязательно сегодня. Вейс еще, успеет передать по рации наше донесение.

— Эрвину только шестнадцать… — прошептал Томаля. — И Янке не больше…

— Понимаю, понимаю. Но ты сделаешь так, как я сказал, — настойчиво повторил Клос. — И помни, что, если мы вовремя не сообщим о гренадерах, наши парашютисты погибнут в лесу Вейперта, а немцы успеют взорвать мост.

— Их сейчас позвать? — спросил Томаля.

— Нет, немного позже. Они не должны меня видеть, — ответил Клос.

— А как мы узнаем, что наше донесение передано и операция отменена?

— Два раза ежедневно в 7:30 и в 20:00 на волне пятнадцать мегагерц наши передают девять тактов полонеза ас-дур Шопена. Если будет исполняться полонез, то операция состоится. Если нет — операция отменяется, — пояснил Клос.

— Ну а если наша группа не сумеет предотвратить взрыв моста, что тогда?

— Об этом мы еще должны подумать, — ответил Клос. — В донесении нашему командованию необходимо указать другое место высадки десанта. — Он вынул из полевой сумки топографическую карту и долго ее изучал. — Может быть, южнее Форбурга, вернее, Осека, — поправился Клос.

Томаля протирал свои очки.

— Может быть, — сказал он, — может быть, если и там к этому времени не будет немецких войск.

Улицы и поля, покрытые еще снегом, застилал туман. Клос стоял на рыночной площади и с изумлением оглядывался вокруг. Через минуту он понял, что его так удивило. На востоке молчала артиллерия. «А это, по-видимому, означает, — подумал он, — что завтра или послезавтра… Итак, самое позднее послезавтра, через два часа после высадки группы парашютистов… А сейчас во что бы то ни стало необходимо отменить операцию».

2

Казино штаба дивизии временно размещалось в особняке; вход в него был из другого просторного зала, в котором постоянно несли службу дежурный офицер и два унтер-офицера. Генерал Пфистер лично подбирал помещение для казино.

— Место, где будут отдыхать офицеры, — повторял неоднократно генерал, — должно быть чистым, уютным и приятным.

О чистоте и уюте в казино заботилась миловидная француженка Симона. Кахлерт познакомился с ней, когда дивизия находилась во Франции, и генерал позволил ему взять девушку с собой и определить на работу в штаб дивизии. Эта хрупкая брюнетка с большими глазами всегда удивляла Клоса. Она относилась ко всем, кроме Кахлерта, с той сухостью, даже враждебной любезностью, какую нередко встречали немцы в ресторанах и кафетериях Парижа.