Искусство невозможного (в 3-х томах) - Борис Березовский

И тут второй значимый фактор, который поучаствует в его свержении,

— это спецслужбы. Я считаю, что Путин не является для фэ– эсбэшной элиты своим. Он не прошел вот этого тяжелого пути до генерала, генерала армии, он, в общем, в этой связи для них выскочка. И я уверен, что спецслужбы не удовлетворены тем, что делает Путин. Они считают, что он должен быть более решительным. Не хочется мне так говорить об организации, в которой работает огромное количество людей и которая в том числе, наверное, делает что-то и важное для России. Но я хочу сказать, что в общем-то менталитет у этих спецслужб генетически бандитский. Этот бандитизм раньше спецслужбы осуществляли от имени государства, сажали невинных от имени государства, убивали невинных. И когда вот эта государственная крыша исчезла, они стали свой бандитский менталитет реализовывать по-другому, сбившись в какие-то группы, либо самостоятельные, либо поддерживая вполне гражданских бандитов. И этот менталитет никуда не исчез, и эти люди, конечно же, подталкивают Путина к более решительным шагам, и они тоже представляют для него большую опасность, потому что я не думаю, что он сегодня готов на этот последний шаг, но его подталкивают к этому шагу. Я считаю, что все эти обстоятельства плюс к тому, что мы живем в очень скоротечное время благодаря Интернету, новым телекоммуникациям… Я считаю, что век Путина очень короткий и ввел его в определенные конкретные сроки.

— Вы знаете, кто может быть следующим президентом?

— Вот этот вопрос очень интересный, я действительно о нем думал, я думал приблизительно в такой постановке: если бы сегодня по каким– либо обстоятельствам, хотя обстоятельства имеют значение, Путин перестал быть президентом России… Предположим, сегодня

или завтра мы проснулись… Вот кто бы стал следующим президентом, в сентябре, например, если выборы состоятся в сентябре 2001 года? Вот такой вопрос, в принципе он абстрактный, конечно, вопрос, но он корректен. И я считаю, что было бы некорректно в этой ситуации называть фамилию человека, который станет президентом. Точно так же, как я в 1998 году говорил, что имя следующего президента России неизвестно, я не предполагал даже, что им может стать Путин, но я знал, что ни один из действующих политиков не сможет получить этого поста. Ни Лужков, ни Примаков, ни Зюганов, ни Явлинский — я понимал, что не они сегодня могут отразить интересы общества. Я представлял себе приблизительно образ этого человека: это должен быть человек нового поколения. При всех отрицательных действиях Путина есть одна огромная положительная составляющая в нем самом — он, конечно, человек ближе к реалиям, чем предыдущее поколение, просто в силу своей молодости. Вы мне задаете вопрос: кто? Я не могу ответить на этот вопрос, но я могу ответить на другой, более корректный, вопрос: какие силы сегодня в состоянии были бы привести нового президента к власти, какие силы будут за это сражаться? Это мне кажется интересным. И я могу назвать эти силы, их две, по существу. И это не политические силы, они не объединены в одну партию, они политические, но они не организованы, как политическая партия, их две самые крупные

— это региональные элиты во главе с губернаторами и спецслужбы. Вот две силы, которые могли бы сегодня бороться за власть, самую высшую, чтобы поставить своего представителя на самую высшую должность. И сегодня моя оценка, что региональные элиты сильнее спецслужб, но соотношение постоянно меняется в пользу спецслужб. Если бы выборы состоялись сегодня, я уверен, что горький опыт, который приобрели региональные элиты, губернаторы, поддержав Путина, а потом им же самим попрекаемые прошлым, хотя прошлое ни у кого не безупречно — законы были такие, а точнее, неопределенность законов была высокая… И когда мы, ссылаясь на Newsweek., знаете, я знаю Путина с другой стороны, я не знаю Путина как коррумпированного чиновника, я не знаю его таким, хотя у меня есть опыт общения с Путиным как с чиновником. Но исключить то, что Путин мог быть замешан в какой-то истории, которая могла быть прочитана как нарушение закона, я, конечно, не могу. Путин занимал такую позицию в Санкт-Петербурге, которая как бы и предполагала нарушения закона, потому что было революционное время и менялась все время ситуация экономичес-

кая — нужно было по-новому организовывать экономику, а законодательство было еще не подготовлено к этому.

note 253 С этой точки зрения я считаю, что спецслужбы набирают силу, а региональная элита теряет силу. Они потеряли ее формально, в связи с указами, но они не потеряли ее фактически. И конечно, спецслужбы делают все для того, чтобы как можно быстрее получить контроль в регионах: выстраивание идет силовой вертикали власти, а не политической вертикали власти. Если ответить на ваш вопрос, кто мог бы стать президентом России сегодня, — я считаю, что имя следующего президента определили бы сегодня региональные элиты и региональные лидеры.

— То есть Лужков—Шаймиев?

— Нет, я считаю, что все губернаторы страны должны были найти консенсус, и этот консенсус, скорее всего, не может быть достигнут ни на одном из них. Я считаю, что влияние Лужкова и Шаймиева несоизмеримо. Шаймиев значительно более влиятелен, чем Лужков. Лужков, безусловно, потерял огромную часть своего влияния, хотя он очень влиятельный губернатор. Просто сами его действия, действия мальчика для битья, каким он сегодня предстал и обществу, и региональным лидерам, безусловно, повлияли на представление о нем. В общем, политик все-таки даже в сложной ситуации не имеет право на такое поведение, на абсолютное раболепство, что по существу на самом деле просто доказывает его уязвимость. У меня тоже была непростая ситуация, и очень непростой у меня выбор был. У меня реально были самые наилучшие отношения с нашим сегодняшним президентом, и это был мой выбор, поскольку я понимал, что путь, который избрал президент, для меня означает следующее: либо я буду последним в ряду повешенных, но буду обязательно повешен, либо я буду первым в ряду повешенных, но с высокой вероятностью неповешенным быть вообще. Потому что удастся переломить ситуацию. Я выбрал второй путь и могу сказать, что сегодня точно не сожалею об этом, хотя это очень сложный путь. Я никогда раньше не был на пути противостояния официальной власти. Я хочу сказать, что это реально очень тяжелый путь.

— Почему президент Путин «ушел в подполье» в те дни, когда Россия отмечала 10-летие путча? Как мог президент позволить себе не присутствовать на Дне государственного флага своей страны?

— Тут два разных вопроса. Почему он ушел — это вопрос не ко мне, а к президенту. А мог ли себе такое позволить — я считаю, что не мог он себе такого позволить. Я думаю, что он не мог позволить приня-

тие гимна Советского Союза, не мог позволить войну в Чечне и в том числе не мог позволить себе не прибыть мгновенно на «Курск». Я считаю, что он не мог позволить, чтобы подводную лодку поднимали, — это чистый популизм, который обходится очень дорого. И просто это очередная демонстрация пренебрежения к сегодняшним российским реалиям.

— Вы начинаете новый раунд борьбы с Путиным?

— Я не борюсь с Путиным. Чтобы это было совершенно понятно. Более того, считаю это категорически неверным. Я борюсь с тем, что считаю неверным в действиях президента. Это совершенно разные вещи. И я, естественно, борюсь исключительно легальными способами, используя весь тот ресурс, который у меня есть. И финансовый, и интеллектуальный, поскольку со мной очень много единомышленников note 254.

30 июля 2002 г. Мир новостей в Петербурге, Санкт-Петербург

ИНТЕЛЛЕКТ ПЛЮС ДЕНЬГИ МОГУТ ВСЁ

ВОПРОС: note 255 Борис Абрамович, о вашем отношении к Путину и о ваших отношениях с Путиным в прессе и в Интернете вроде бы написано немало. Особенно откровенны бывают ваши западные интервью, содержание которых до нашего читателя или не доходит, или печатается в искаженном сокращенном виде. Понимаю, что эта тема для вас болезненная, но все же на тему Путин — Березовский у меня к вам только один вопрос: «В чем конкретно, на ваш взгляд, не прав Владимир Владимирович в своих действиях и поступках на посту главы государства?» БЕРЕЗОВСКИЙ: Говорить на эту тему нелегко и неприятно. Потому что, если бы, как вы говорите, он был не прав, но это приносило бы пользу обществу, тогда мне бы было отвечать легко и приятно. Если же он был бы прав и это приносило бы вред, то отвечать легко, но неприятно. Постараюсь ответить коротко.

Знаете, дело не в том, прав Путин или не прав. А дело в том, как неверно он воспринимает организацию мира. Это означает, что он не понимает, как работает большая система. Большая система — это не пустые слова. В науке существует точное определение, что такое большая система. Я не хочу сейчас давать научное определение, скажу только, что это система, которую невозможно наблюдать, грубо говоря, из одной точки. То есть это система, которая имеет много измерений. Типичный пример большой системы — государство. Российское государство — это очень большая система, потому что это большая страна. И тут очень важно понять, что человеческое общество может самоорганизовываться. При определенных условиях самоорганизую-