Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Виктор Бакин

До знакомства с Любимовым Каталин Кунц была замужем за ученым-астрономом, с которым объездила полмира и жила счаст­ливо тринадцать лет.

Она работала в Обществе советско-венгерских культурных свя­зей, отвечала за связь с прессой. Профессию журналиста Каталин получила в МГХ хорошо знала русский язык и работала в Москве корреспондентом венгерского журнала «Film — Szinhaz — Muzsika» («Фильм — Театр — Музыка»), После нового замужества она броса­ет работу и полностью посвящает себя Любимову дома и в театре. Если Целиковская вникала, в основном, в творческие, репертуар­ные вопросы театра, то «ангел-хранитель» Каталин стала занимать­ся, главным образом, административно-хозяйственными пробле­мами.

К.Кунц: «Я стараюсь помогать Юрию Петровичу расхлебывать те дела, в которых он зашивается. Я поняла, что люди в театре со­вершенно не занимаются своими прямыми обязанностями, начи­ная с благоустройства помещений и кончая рассылкой приглаше­ний. Я в этом театре не нашла ни одного человека, который следил бы за исполнением сотрудниками своих обязанностей. Ведь суть не в том, чтобы дать задание, а в том, чтобы проследить, как оно вы­полнено и выполнено ли? Поэтому я взяла эту неблагодарную мис­сию на себя. Мне это проще. Так как я здесь официально не рабо­таю и поэтому независима».

Так в Театре на Таганке со временем появится «директор на об­щественных началах» и личный секретарь главного режиссера.

18 октября. Наконец-то образовалось «окно» в несколько дней, когда стало возможным осмотреться за рулем «мерседеса», куплен­ного в Мюнхене еще в июне. Был выбран и маршрут, и попутчик.

В.Абдулов: «В тот вечер Высоцкий приехал к нам на улицу Немировича-Данченко, объявил еще с порога:

—  Сева, мы отправляемся в Питер. И никаких возражений. На такой машине ты не ездил.

—   Спасибо, я об этом только что мечтал.

—  Мечтал?

—  Завтра — День Лицея, 19 октября.

—  День Лицея! Ура!»

В этот день в 1811 году в пригороде Санкт-Петербурга был от­крыт первый российский лицей — Царскосельский Императорский лицей, в числе его первых выпускников величайший поэт России Александр Пушкин. «...Тебе известна каждая подробность его жиз­ни, ты любишь людей, которые его любили, ты ненавидишь тех, кто делал ему зло, ты оплакиваешь его смерть, как будто он погиб со­всем недавно. Если воспользоваться словами Булгакова, ты носишь его в себе. Он — твой кумир, в нем соединились все духовные и по­этические качества, которыми ты хотел обладать» — напишет в сво­ей книге о Высоцком Марина Влади.

Рано утром выехали в Ленинград. Даже погода — чистое голу­бое небо и легкий морозец — как бы радовались вместе с ними. За­ехали к Ласкари, и уже вчетвером поехали в Пушкин.

В.Абдулов: «Нам разрешили посидеть за партой Поэта, пока­зали все, что можно было показать. И слова здесь, в стенах Лицея, звучали музыкой, отраженной от старых стен, как от прошлого вре­мени. Эхо пушкинских дней».

«19 октября, в День Лицея, он, Сева Абдулов и мы с Ирой по­ехали в Царское Село... Именно там — по настоянию Володи — я надел на палец будущей супруги обручальное кольцо. А после по­ездки Володя закатил банкет в нашу честь в люксе "Астории"», — вспоминал К.Ласкари.

В конце октября в Москву приезжает Марина и привозит из Франции в подарок мужу щенка ротвейлера с отличной родослов­ной. Тогда собаки такой породы были в России в диковинку. Это был гладкошерстный, черный, с яркими рыжими подпалинами ко­бель. Какие-то химико-фармацевтические ассоциации надоумили Высоцкого назвать собаку Ферон. Подарок хоть и экзотический, но не по адресу. Режим жизни Высоцкого не позволял иметь в доме та­кую роскошь — пришлось отдать щенка друзьям.

Высоцкий, в свою очередь, тоже приготовил для Марины сюр­приз. Своими впечатлениями об этом делятся двое — сама М.Вла­ди и В.Янклович.

Влади перевирает даты и события, но пишет об этом более красочно: «В конце сентября я возвращаюсь в Москву. В аэропор­ту ты встречаешь меня. Дома ты открываешь дверь нашей кварти­ры. Я вхожу в гостиную: везде горит свет, все убрано, на низком столике — фрукты, в вазах — цветы. Ты подводишь меня к двери в спальню и несколько театральным жестом открываешь ее. На боль­шом голубом ковре, на кровати, на стуле, на маленьком столике и даже на подоконнике — десятки серебристых шкур, настоящий ме­ховой ковер — серая симфония. Я в жизни никогда не видела ни­чего подобного...»

В.Янклович: «В тот день мы встретили ее в аэропорту. Володя опаздывал на спектакль, взял такси и уехал. Марина села за руль его машины, и мы поехали к ним домой. Я остался в гостиной, а она по­шла в спальню, и тут я услышал ее потрясенный возглас. Вся кро­вать была застелена шкурками.

Шкурки соболя Володе доставал Валера Шулжик с Камчатки... Как Володя их выбирал, как подбирал по цвету... сорок шкурок!.. Каждая шкурка стоила 300 рублей».

По версии Марины шкурок было шестьдесят. Но это не име­ет значения, так как все шкурки, кроме трех, пропали. «Назавтра я убираю их на антресоль в большой чемодан, думая, что потом от­дам их обработать и сшить. И продолжается обычная жизнь с ее за­ботами, трудностями... Некоторое время спустя я вспоминаю о со­бытиях, открываю чемодан и отшатываюсь. Тысячи червей извива­ются на поверхности. Почти весь мех испорчен. Только три шкурки уцелели. Они и теперь у меня...»

И здесь Влади не точна. Шкурки хранились у жены Бабека — Натальи. Бабек обещал вывезти их в Париж. Через полтора года по­сле смерти Высоцкого Марина вспомнила о шкурках. Так что Вы­соцкий не увидел, что труды его и затраты были напрасны.

В конце 76-го года Высоцкий участвует в подготовке спектак­лей «Мастер и Маргарита» и «Преступление и наказание». Сцениче­скую композицию по роману Ф.Достоевского написал Ю.Карякин, и 20 октября состоялась читка пьесы, а уже с 21-го начались репе­тиции. Высоцкому была предложена роль Свидригайлова. Премье­ра спектакля состоится только в 1979 году.

В спектакле по роману М.Булгакова Высоцкий блестяще начал репетировать роль Ивана Бездомного, а у В.Смехова, назначенного на роль Воланда, работа поначалу не ладилась... Несмотря на успеш­ные репетиции, Высоцкий от своей роли ушел... и упросил Любимо­ва о репетициях в роли Воланда. Он сам придумал «дьявольский» трюк: в полной темноте, после проговоренной страшным голосом реплики, подносил зажигалку ко рту, и оттуда извергалось пламя. Показал Любимову. Режиссер посмотрел, пошумел и доказал свое — играть будет Смехов. Через месяц Высоцкий объяснился со Смеховым — виновато, по-свойски и простодушно просил не сердиться. Смехов и не рассердился.