"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

- Однако, - Волк отпил кофе, - это еще не все, товарищи. Надо занять пять фортов, забрать себе вооружение…, А вообще, - Макс поймал взгляд Домбровского и поляк, чуть заметно, кивнул, - нам надо переходить от обороны к наступлению.

Волк и Домбровский выступали за короткий и безжалостный рейд Национальной Гвардии на Версаль. «Расстрелять Тьера, обезглавить незаконное правительство, - сказал Домбровский, - и нас поддержит пролетариат других городов. Франция вспыхнет, как свеча».

Макс курил, глядя в беленый потолок. Он, как и Домбровский, подчинялся партийной дисциплине, и не мог сам распоряжаться войсками Национальной Гвардии. Совет Коммуны тонул в болтовне, в бесконечных обсуждениях целесообразности военного выступления. Макс, на одном из совещаний, резко сказал:

- Хотя бы дайте мне и товарищу Домбровскому разрешение на строительство баррикад и на минирование Собора Парижской Богоматери.

Волк увидел, как побледнели некоторые члены совета. Он разозлился:

- Разумеется, перед тем, как оставлять бомбы, мы заберем все ценные вещи. В любом случае, вы, товарищи, сами подписали декрет об отделении церкви от государства и о национализации имущества попов.

Разрешение ему дали. Волк собирался заняться минированием, вместе с Домбровским и другими инженерами Национальной Гвардии, после того, как будет организована постройка баррикад.

- Прадедушку бы сюда, - он возвращался в каморку Дмитриевой на Монмартре, - он бы им быстро объяснил, что к чему. Он и сам бы взорвал собор, будь у него такая возможность. Единоличная диктатура бывает необходима. В переходном периоде, конечно.

С тех пор, как Волк отдал канонику Корвино почти тридцать тысяч фунтов своих денег, его неприязнь к священникам стала еще более выраженной. Макс никогда не упускал возможности ввернуть о них что-нибудь ядовитое.

- Тем более, - он остановился на перекрестке и закурил, - Вандомскую колонну будут сносить, об этом издали указ. Монументом больше, монументом меньше…, - Макс напомнил себе, что надо рассчитать количество пороха для минирования собора.

- Пусть версальцам его крыша на голову упадет, - пожелал он, заходя в маленький дворик. Дмитриева жила в полуподвале. Девушка стирала что-то в оловянном тазу. Она была хорошенькой, но не более. Волк, едва увидев ее, решил, что это ненадолго. Дмитриева, конечно, как и все они, видела себя его подругой, и говорила об этом, но Макс от обсуждения подобных вещей уклонялся.

- Твоя кузина и ее невестка сегодня учили нас, в Союзе Женщин, обрабатывать раны, - сухо сказала Дмитриева.

- Товарищ Кроу, оказывается, дипломированный врач. Она училась в Сорбонне, частным образом. Ты почему мне этого не сказал? - Дмитриева уперла влажную руку в бок:

- Они буржуазные дамы, но будут нам очень полезны, - каштановые волосы девушки были собраны на затылке. Серые глаза, опасно, блестели.

Волк скинул куртку. Повесив ее на гвоздь у входа в каморку, он засучил рукава рубашки, и забрал у Дмитриевой грубое мыло:

- Она сама тебе сказала. Незачем ревновать, товарищ Елизавета, - Макс подмигнул ей, - мы свободные люди. Я тебя еще в Лондоне об этом предупреждал.

Девушка поправила пенсне и, внезапно, покраснела: «Это мое…, Я сама…»

Волк выжал нижнюю рубашку и хмыкнул: «Какая разница? Можно подумать, мужчина может стирать только мужские вещи. Избавляйся от предрассудков, Елизавета».

Кузина, на Монмартре, слушала его выступление, а потом дала ему адрес. Она жила в Латинском Квартале. Мирьям велела ему заходить. Макс, довольно, решил: «Я никуда не тороплюсь. Она здесь, видно, что я ей нравлюсь…, Она замужем, но кузена Стивена в Париже с осени нет. Она соскучилась по мужчине, как и в тот раз».

Волк свел Мирьям и невестку с женщинами, помогавшими коммунарам. Пьера Юджиния отдала в бесплатную детскую группу, такие были организованы в каждом квартале города. Она, вместе с Мирьям, стала обучать членов женского союза лечебному делу.

- Никуда не тороплюсь, - напомнил себе Волк, переворачивая Дмитриеву на бок. Девушка послушно, тихо застонала и раздвинула ноги. Он закрыл глаза и подумал, что, даже без платы за квартиру, он стал еще богаче. Акции приносили отличные прибыли, книга отменно расходилась. Женевский издатель Волка прислал ему контракт на третью.

- Буду, как кузина Бет, - смешливо подумал Макс, целуя нежную, белую спину девушки, теплые, каштановые волосы, - она шестой роман пишет. Словно бабушка Вероника покойная.

До Сан-Франциско Волк так и не добрался. Он полгода прожил в Онейде. Глава общины, Нойс, увлекался новой наукой, евгеникой. Пары для размножения он подбирал лично. Волку стоило больших трудов отговориться от участия в программе. Нойс считал его идеальным кандидатом. За полгода Макс поменял пять молоденьких девушек, не старше пятнадцати лет. Прижимая к себе Дмитриеву, он весело подумал: «Как знал. На Среднем Западе ничего такого не было, а тем более на западе диком».

Он побывал в общинах икарийцев. В них настаивали на законном браке, случайные связи были запрещены. Потом Макс уехал в Вашингтон. Аталия только что родила второго сына, как он узнал у Дэниела, а бывший полковник Вильямсон умер в тюрьме, не дождавшись освобождения.

- Мы мальчика Александром назвали, - Дэниел затянулся сигарой, - в честь покойного мистера Сальвадора. У его брата сыновей не было, и он бездетным погиб. Положено, чтобы память о человеке осталась.

Домой полковник Горовиц его не пригласил. Впрочем, Волк и не хотел видеть Аталию. Он хорошо помнил, как женщина дурнеет во время беременности. Макс, разумно рассудил, что после родов она становится совсем некрасивой.

- Я ее потом навещу, - пообещал себе Волк, - никуда она не денется. Еще вобьет себе в голову сейчас, что я ради нее сюда приехал.

Полковник Горовиц соблюдал свою часть договора. Ни о фениях, ни о деятельности Интернационала в Америке, он Макса не спрашивал. Волк получил от него интересное задание, сделавшее его еще богаче. По поручению военного ведомства он полгода провел в Техасе. Волк следил за контрабандистами, доставлявшими через мексиканскую границу оружие. В стране, после расстрела императора Максимилиана, власть перешла к диктатору, генералу Диазу. Однако индейцы майя образовали собственное государство, в джунглях. Техасские банды снабжали повстанцев ружьями и патронами, переправляя их караванами на юг. Макс и сам ходил с таким караваном. Он видел древние пирамиды майя. Волк даже немного пожалел, что должен был уехать в Европу. Ему нравилось у индейцев.

- Всегда можно будет туда вернуться, - девушка закричала, вцепившись в его руку: «Я так тебя люблю!». Макс, удовлетворенно улыбнулся: «В Америку, в Россию…, У меня вся жизнь впереди. Даже если здесь мы проиграем, борьба продолжится».

Он быстро приготовил завтрак, оделся, и посмотрел на свой хронометр. Пан Вилкас, в последнем письме пану Круку сообщал, что собирается в Париж. Он приложил план Люксембургского сада. В одном из деревьев, Волк собирался устроить тайник. «Если вы навестите столицу, - написал Волк, -мы сможем обмениваться корреспонденцией».

Волк пережевывал ржаной хлеб: «Может быть, Федор Петрович уже здесь. Но на глаза я ему показываться не буду. То есть не я, а месье Вильнев. И вообще, это Анри им притворялся. Анри увез Юджинию из России. Я был не причем, - во дворе он закурил папироску и сжал руку в кулак. Волку, совсем не хотелось, чтобы брат, действительно, сгинул под Седаном или умер в лагере для военнопленных.

- Тогда мне станет значительно сложнее, - вздохнул Волк, но успокоил себя: «Все с ним хорошо, вернется».

Дойдя до склона холма, Макс остановился. Весь Париж был залит сиянием рассвета. Дул нежный, весенний ветер, на стенах шелестели наклеенные приказы Коммуны. Он послушал тишину города. Колокола церквей не звенели. Макс прищурился. Ему показалось, что на какой-то узкой улочке, внизу блеснули бронзовые волосы. Он долго стоял, пытаясь разглядеть, что там происходит, жалея, что у него нет бинокля. Однако блеск исчез, едва появившись. Макс улыбнулся: «Привиделось. Солнечный зайчик. Нечего ей здесь делать».