Календарная книга - Владимир Сергеевич Березин

университета и забыть вечный шум шестнадцати рядов автомобильного движения под окном. Старик видел много уезжающих и понимал, что не надо ничего объяснять. Это не город выел внутренность его ученика, а сама жизнь. Даже древние города исчезали, не будучи преданы огню и мечу, — просто оттого, что уходила река или море, оттого, что торговый путь изменил свой ход и пролёг в стороне.

Они пили коньяк по ночам, а днём, когда ученик спал, старик сидел у выхода из палатки и прихлёбывал чай.

Он был похож на старую птицу в дупле.

Вечером третьего дня ученик должен был уезжать, но в утренний час, когда рюкзак был ещё не собран, а ученик лежал, как бревно, в койке, прибежал рабочий с раскопа. Это был молодой парень в рваных джинсах. Старик понял, что он хочет прибавки за находку.

Они пошли по склону вместе, и ученик задирал крестьянина, имитируя его произношение. Что и говорить, языки ему удались больше, чем поиски развалин.

Наконец, они встали над ямой.

Совсем неглубоко, сбоку, в ней обнажился каменный круг. Старик узнал его мгновенно — то был типичный водоразборный фонтан, вернее, его часть.

Ученик молчал. Он стоял и плакал, и старик вдруг увидел, как его ученик стар. Кажется, ему пятьдесят, а он стар и потрёпан. И вот он стоит и плачет рядом, потому что они нашли город.

Раскопки продолжились, ученик уехал куда-то звонить и вернулся.

Из города явились два чиновника министерства древностей, обошли раскоп, и уехали, удовлетворившись объяснениями старика.

Прошёл месяц, и вот старик сидел на вершине холма и смотрел на склон. Город был устроен рационально — сверху дворец (то, что можно назвать дворцом), вокруг кольцами дома, базарная площадь. Четырьмя радиусами расходились от центра дороги.

Всё это видел только он, привычно обнажая содержимое земли, сделав в уме работу тысяч людей с их экскаваторами, лопатами и щёточками. Пока раскопано было только четыре места: дом правителя, кусочек базарной площади с фонтаном и две крыши. Людей не было, люди оставили город — и старик представлял, как теперь учёные годами будут спорить — почему. Город был маленький, но тогда людей было куда меньше, и городом называлось то, что нынче считается деревней. Город был как бы сам по себе, отделен от всех и отделён от жителей.

Вдруг старик ощутил странное беспокойство — ему показалось, что земля двигается. Это движение напоминало землетрясение, только очень небольшое и растянутое во времени. Он был свидетелем двух страшных землетрясений в сорок восьмом и шестьдесят шестом и десятка маленьких, но это явно было не землетрясение.

Он побежал не к лагерю, а к раскопу.

Старик всмотрелся в камни, и увидел, что они дрожат и движутся.

Сзади к нему подошёл ученик, зачарованный этим зрелищем.

Камни дрожали и постепенно пропадали из виду.

Сначала старику казалось, что они, как кроты, закапываются глубже, но потом он увидел, что они становятся прозрачнее. Весь город начинал движение, постепенно пропадая из глаз — и здесь, на поверхности, и внутри холма.

Старику впору было впасть в отчаяние, но он пришёл в восторг — спокойный и яркий восторг наполнял его душу.

Перед ним был настоящий кочевой город, и оттого он так долго не мог его найти. Он обнаружил кочевника случайно — видимо, во время остановки. Вот, отдохнув, он уходит, уходит медленно и скоро совсем уйдёт.

Старик думал о том, что город сильнее людей, которые живут в нём, это существо более высокого порядка — и вот он движется сам по себе. Есть города осёдлые, а этот оказался кочевником.

В этот момент он до конца ощутил, что чувствовал неизвестный народ, начиная протяжную песню об оставленном рае. Город оставил их, и они пустились в странствие за ним.

Старик стоял на краю раскопа и чувствовал себя старым капитаном, который увидел, наконец, кита удивительной белизны. Кита невозможно поймать, можно только увидеть, и запомнить навсегда. Вот он уходит вдаль, пуская струю воды вверх, будто прощаясь.

Зелень, сады, журчание воды в фонтане, крики верблюдов и ослов, смех женщин и крики детей — всё становится призрачным и смешивается с землёй.

Город сам выбирает, что ему нужно, а что нет, и люди счищаются с него, как ракушки с днища корабля. Не кочевники оставили город, а город покинул их, ушёл по делам, не заметив воплей и плача.

Старик уже стал свидетелем чуда, а большего ему не нужно было.

Ему только немного было жаль, что жизнь его кончается, и он не успеет всё это записать.

Холм дрожал, рядом прыгал, как дурак на пожаре, его непутёвый ученик.

Его старому археологу стало даже жаль.

Когда он, старик, уйдёт вслед за этим городом, ученику придётся волочить на себе груз славы и объяснений.

А пока ученик орал и подпрыгивал.

И в такт ему стал кричать маленький ослик старика.

15 августа 2022

Крылья Родины (День авиастроителя. 15 августа)

За окном пело радио.

Радио висело на столбе и выводило тонким мальчишечьим голосом песню о Родине. Яков Михайлович разглядывал пейзаж, реку с одинокой байдаркой и совершенно не слышал пения. Некоторое время назад по отношению к нему была допущена несправедливость, и он оказался погружён в совершенно другую жизнь. Правда, почти сразу же к нему вернулся кульман и карандаши. В этой новой жизни, полной несправедливости, он делал бомбардировщик в странном здании за двумя оградами. На стене этого здания висел такой же колокольчик громкоговорителя, и Яков Михайлович много раз жаловался начальству, что радио мешает работать. Но он был человек подневольный, и его жалобы уносил ветер. Ему даже сказали, хохотнув, что радио исчезнет, если получится бомбардировщик.

Бомбардировщик получился, но задолго до этого Яков Михайлович приучил себя не обращать внимания на внешние звуки. Он даже не помнил, что там произошло с этим колокольчиком.

Его самолёты летали, лишённые имени отца — фамилия и так-то была похожа на смешное прозвище, а его особое положение не дало им ни одной буквы из его забавной, почти детской фамилии.

А пока перед ним был изгиб реки, байдарка, движущаяся по течению, деревни вдали и заводской дым, наплывавший на реку.

Сегодня его вызвали к вождю и снова велели делать самолёт.

Самолёты всегда нужны стране, особенно когда она находится во враждебном окружении. А этот самолёт был нужен для того, чтобы прорвать это окружение, лететь долго, и наконец, капнуть бомбой в самое логово врага. Теперь уже не надо было много бомб,