Полководец. Война генерала Петрова - Владимир Васильевич Карпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В своих воспоминаниях Штеменко прямо пишет о том, что в разработке Берлинской операции вместе с начальниками штабов других фронтов, привлекаемых для ее осуществления, участвовал и генерал армии Петров.
Здесь мне хочется рассказать об одном обстоятельстве, которое вынудило и нашу Ставку, и штабы фронтов, участвовавших в Берлинской операции, вести эту разработку ускоренными темпами. Нашему Верховному Главнокомандованию стало известно письмо Черчилля, которое он 1 апреля послал Рузвельту. В этом письме были такие слова:
«Ничто не окажет такого психологического воздействия и не вызовет такого отчаяния среди всех германских сил сопротивления, как падение Берлина. Для германского народа это будет самым убедительным признаком поражения.
…Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу, и не может ли это привести их к такому умонастроению, которое вызовет серьезные и весьма значительные трудности в будущем? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и что в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять. Это кажется разумным и с военной точки зрения».
Сталин немедленно вызвал в Москву маршалов Жукова и Конева. Когда Штеменко прочитал вышеприведенные строки Черчилля, Сталин спросил, обращаясь к Жукову и Коневу:
— Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники?
Поговорив на эту тему с маршалами и представителями Ставки, Сталин сказал в заключение:
— Берлин надо взять в кратчайший срок и поэтому подготовку операции нужно тоже провести в весьма ограниченные сроки.
Маршалы Жуков и Конев здесь же, в Москве, сделали первую прикидку замысла предстоящей операции и изложили ее Верховному Главнокомандующему. Эти их предварительные решения были утверждены, и они вылетели в расположение своих штабов фронтов для того, чтобы разработать планы предстоящих операций.
Вот разработкой такой сложной операции, да еще в ограниченные сроки, и начинается деятельность генерала армии Петрова как начальника штаба 1-го Украинского фронта.
Объем этой работы мне хочется показать короткой цитатой из воспоминаний маршала Конева:
«Исходя из общего стратегического замысла Верховного Главнокомандования, командование фронта полностью планировало операцию во всех аспектах, связанных с ее проведением, особо выделяя при этом вопросы, которые выходили за пределы компетенции фронта и были связаны с необходимой помощью фронту со стороны Ставки Верховного Главнокомандования.
Одновременно готовился и проект директиву в своем первоначальном виде отражавший взгляды самого фронта на проведение предстоящей операции и предполагавший, что фронтом будет получена от Верховного Главнокомандования соответствующая помощь. Количество и характер исправлений и дополнений, вносимых в такой проект директиву зависели от того, как проходило в Ставке обсуждение предложений фронта и насколько близки они были к окончательному решению».
В планировании Берлинской операции была одна особенность — Верховный Главнокомандующий, незадолго до этого назначивший своего заместителя маршала Жукова командующим 1-м Белорусским фронтом, определил, что Берлин будет брать именно 1-й Белорусский фронт. Наверное, Сталин хотел этим подчеркнуть особую роль маршала Жукова, так много сделавшего для достижения победы над гитлеровской Германией.
Однако такое положение не вполне устраивало командующего 1-м Украинским фронтом маршала Конева, который считал, что тоже имеет право и возможность участвовать во взятии столицы фашистской Германии. Надо только представить себе, символом чего был в то время Берлин для советских воинов, проведших четыре года под огнем, видевших столько смертей и разрушений на родной земле, чтобы понять страстное желание, которое жило во всех, — увидеть этот город своими глазами, овладеть им силой своего оружия.
Но Генеральный штаб, получив прямое указание от Сталина, не осмеливался его нарушать, и поэтому 1-му Украинскому фронту была поставлена задача: разгромить противника южнее Берлина, в районе Котбуса, овладеть рубежом Беелитц — Виттенберг юго-западнее Берлина и выйти на Эльбу. Фронт наносил главный удар силами трех общевойсковых и двух танковых армий. Это, конечно же, огромная сила. И маршал Конев не без основания считал, что он мог бы частью сил, добавив к ним еще имеющиеся в его распоряжении армии, не только выйти на Эльбу и выполнить поставленную задачу, но и принять участие в штурме Берлина, тем более что на совещании в Ставке 1 апреля Конев получил устное указание Сталина предусмотреть в плане операции фронта возможный поворот танковых армий на север, на Берлин.
Участники этого совещания вспоминают, как Сталин некоторое время постоял над картой, размышляя, а затем взял карандаш и зачеркнул ту часть разграничительной линии между сферой действий 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, которая отрезала 1-й Украинский фронт от Берлина, и сохранил только часть этой линии, до Люббена, что примерно в 60 километрах юго-восточнее столицы, и сказал:
— Кто первый ворвется, тот пусть и берет Берлин.
Петров, как человек увлекающийся и энергичный, полностью поддерживал стремление Конева. О том, какая напряженная работа шла в штабе, свидетельствуют слова маршала:
«Времени на подготовку операции у нас было в обрез, так что всем нам — и в штабе фронта, и в нижестоящих штабах — работы хватало. Как говорят в народе, некогда было шапку и рукавицы искать».
Я не буду описывать все детали этой работы, читатели могут достаточно ясно представить ее себе, исходя из масштабов самой операции, количества войск и ограниченности времени. Напомню лишь о том, что уже, наверное, не раз было читано в книгах и воспоминаниях полководцев. Это была та самая операция, которую 1-й Белорусский фронт под командованием маршала Жукова начал 16 апреля атакой с применением многих прожекторов, что не только ослепило гитлеровские войска, но и позволило вести прицельный огонь артиллерии, а также танкам из своих пушек и в силу своей неожиданности оказало очень сильное психологическое воздействие на противника.
1-й Украинский фронт, исходя из обстановки на своем участке, начал наступление совсем иначе. Войскам фронта предстояло атаковать противника с форсированием реки Нейсе, потому что на противоположном берегу плацдармов не было. Для того чтобы форсирование прошло как можно более скрытно, освещать прожекторами полосу прорыва не было необходимости. Напротив, надо было воспользоваться мраком ночи и под покровом темноты преодолеть водную преграду.
Чтобы надежно подавить огневые средства противника на противоположном берегу, была
