В поисках солнца (СИ) - Берестова Мария

— Тэн, послушай… — тонким, искусственным голосом сказал тут Дерек, вставая неловко и деревянно, что вызвало у Райтэна натуральный приступ паники. Он торопливо обшарил взглядом фигуру друга — ран заметно не было — и сердце его похолодело от мысли, что, возможно, Дерек только что узнал, что болен чем-то совершенно ужасным.

— Я… — меж тем, попытался предполагаемый смертельно больной что-то высказать, но так и не смог; голос его сорвался, и он рухнул в прежнюю позу, снова закрывая лицо ладонями.

Больше всего на свете Райтэн ненавидел, когда дурные новости цедили вот так, по словечку, оттягивая момент неизбежного признания. Он предпочитал сталкиваться даже с самыми страшными своими страхами лицом к лицу и немедленно; поэтому сухо и деланно спокойно уточнил:

— Ты умираешь?

Это предположение вызвало у Дерек пятисекундный приступ истеричного ломкого смеха.

— Можно сказать, и так, — согласился он, и Райтэну стало легче дышать.

Паршивый идиот без мозгов просто опять драматизирует.

А что вызывает у его долбанутого брата особо идиотские приступы неконтролируемого драматизма? Ну конечно же, этот проклятый Ньон!

Выпрямившись и сложив руки на груди, Райтэн через губу спросил:

— Только не говори, что кто-то грохнул Грэхарда!

От этих слов Дерек весь сжался в комок, вжимаясь лицом в колени, и Райтэн с ужасом решил, что, в самом деле, угадал.

Мучительно побледнев, Райтэн рванул к другу — грохнувшись на пол рядом с ним, попытался обнять за спину.

— Пока ещё нет, — еле слышно донеслось до него от сжавшегося Дерека.

В мыслях Райтэна пронеслось несколько забористых матерных оборотов. Предполагаемая ситуация — что кто-то когда-то теоретически решит грохнуть ньонского владыку — не соответствовала степени драматизма.

Райтэн начал было раскручивать мысль — и, должно быть, и сам раскрутил бы её до правильного ответа, — но тут Дерек вдруг вжался ему в плечо и заплакал.

Совсем перепугавшись, Райтэн прижал его к себе крепче. Он никогда не видел, чтобы Дерек плакал, и даже полагал, что ему это и не свойственно: слишком живой, сильный, оптимистичный характер. В самых сложных, критичных ситуациях он только становился более собранным и твёрдым, а если и находили на него моменты, когда он бывал в унынии — как после той истории с Лэнь, — то это делало его скорее жёстче и суше.

Он, впрочем, казался человеком, который мог бы расплакаться от сентиментальности — Райтэн пару раз замечал такие моменты за ним, потому что обычно и для него самого это были такие же моменты. Но чуть прослезиться от сентиментальности — это совсем, совсем другая история, и явно не теперешний случай!

Дерек плакал сухо, тихо и отчаянно, без рыданий, но судорожно содрогаясь всем телом. Прижимая его к себе, Райтэн чувствовал, как он мелко дёргано дрожит. Это было страшно; это было по-настоящему страшно, и Райтэн совершенно не знал, что делать и как ему помочь.

— Дер… Дерри… — пытался он бормотать что-то утешительное, но в тоне его слышалась скорее бесконечная растерянность, чем утешение. — Братишка, да что ж ты…

— Братишка! — вдруг с язвительной насмешкой в голосе передразнил Дерек, отталкивая его. Слёзы перешли в нервный истеричный смех; резко вскочив на ноги, он отшатнулся к окну и тяжело опёрся обеими руками на подоконник.

Райтэн с большим недоумением поразглядывал нервно дрожащую спину. Прежде, чем он успел придумать план дальнейших действий по приведению друга в чувства, тот вдруг резко развернулся к нему лицом, заводя руки за спину, чтобы по-прежнему опираться ими на подоконник — кажется, иначе ноги его не держали.

С минуту Дерек вглядывался в друга острым и пристальным взглядом, и Райтэну совершенно не хотелось знать, что за дурные мысли бродили в этот момент в этой дурной башке.

— Дер, — вставая, поднял он руки в примиряющем жесте, — давай ты просто расскажешь, что случилось?

Нервно и тяжело сглотнув, Дерек прикрыл глаза и низко опустил голову. С минуту молчал, потом неестественно спокойным на фоне предыдущей истерики голосом ответил:

— Да, ты прав.

Райтэн мысленно выдохнул с облегчением: каким бы паршивым не было мучающее друга обстоятельство, желательно было бы всё же, наконец, с ним ознакомиться.

Дерек, меж тем, потёр ладонью лоб, вздохнул, оторвался, наконец, от подоконника, отвернулся к окну и туда, в закрытое окно, начал рассказывать:

— Я выяснил, зачем всем понадобился Кес, — ровным и спокойным голосом заявил он. — Там есть одна любопытная обитель, которая входит в зону интересов солнечной госпожи. Скорее всего, она планирует туда поездку после основного торжества, и Грэхард будет её сопровождать, разумеется. — У Райтэна уже сошлась картинка, но он не стал прерывать. — Твой отец посчитал этот случай подходящим, чтобы избавиться от досадной угрозы, поэтому через третьи руки передал информацию ньонской оппозиции, чтобы та смогла подготовить покушение.

Дерек говорил спокойно, размеренно, даже чуть приподнятым тоном — как о вещах, совершенно его не касающихся, — и именно этот обычный повседневный тон казался особенно страшным — почти таким же страшным, какой была только что отбушевавшая истерика.

— Я не мог поговорить с твоим отцом, — небрежно отметил Дерек, — потому что его, очевидно, не интересовало моё мнение, да и план уже был запущен. Тем более я не мог как-то связаться с Кьерином или кем-то из ньонских князей — да и стали бы они меня слушать? С Грэхардом, впрочем, у меня тоже нет никакой связи, — задумчиво поделился он и замолчал.

Не в силах дождаться очередной порции откровений, Райтэн поторопил:

— Не в ньонское же посольство ты пошёл?

— Ну что ты! — с лёгким смешком ответил Дерек, оборачиваясь. — Не настолько же я всё-таки идиот!

— Это радует, — сухо резюмировал Райтэн, складывая руки на груди.

Дерек фыркнул совершенно безрадостно.

— Я никогда не входил в дела внешней разведки, — продолжил, меж тем, Дерек. — И совершенно не представлял себе, как с ней связаться. Всё, что я помнил, — несколько полевых агентов. Их инструктировали при Грэхарде, поэтому и я их видал.

Райтэн отстранёно подумал, планирует ли друг обходить всю столицу и стучаться в каждый дом, чтобы найти агента методом тыка — и не разумнее ли, в таком случае, всё же попробовать через посольство?

— Всё, что я смог вспомнить, — меж тем, пожал плечами Дерек, — что один из анжельских должен был открыть булочную в столице.

Райтэн возвёл глаза к небу.

— Ты решил обойти все булочные теперь? — досадливо уточнил он.

Дерек тяжело вздохнул, вернулся к кровати, сел и посмотрел на Райтэна снизу вверх.

— Я уже нашёл, — признался он.

Он сказал это просто и сухо; но по усталому измученному взгляду его было понятно, какой глубины была его паника, что он на полном серьёзе много часов бродил по столице в поисках той самой булочной.

— Так, — принял к сведению Райтэн, наконец, уложив картину внутри своей головы. — И что?

Дерек дёрнул плечом.

— Передал предупреждение, — последовал ответ.

Райтэн нарисовал на лице недовольство и нетерпение:

— Это я понял! — вербализовал он это недовольство. — Драма-то в чём?

Дерек посмотрел на него как на идиота.

— Тэн, — наконец, мягко отметил он, — я сдал ньонской разведке заговор, организованный твоим отцом, и при этом засветился сам. Всё равно, что помахал Грэхарду рукой с криком: «Привет, я тут!», — с лёгкой истерикой в голосе расшифровал он.

Дерек не строил никаких иллюзий насчёт своего умения маскироваться. Если уж он-то сам сумел узнать агента, которого видел лишь однажды, то тот-то наверняка вспомнит его, и никакая накладная борода тут не поможет.

Райтэн сморгнул. Настал его черёд смотреть на друга как на идиота.

— И ты из-за этого, — холодно уточнил он, — тут всю эту драму развёл?

Лицо Дерека выглядело непривычно беззащитным без бороды — Райтэн уже и забыл, сколь дурацкое выражение оно приобретает в таких ситуациях.