Зияющие высоты - Александр Александрович Зиновьев

я тоже никогда в это не верил. Не такие же мы идиоты, как о нас думают эти вшивые интеллигентишки, чтобы верить в такой бред. Я и сам до сих пор не пойму, как он построился. Неужели ибанизм действительно прав?! Вот это хохма! Ладно, черт с ней, с теорией. Пошли. Пора открывать этот псизм. Нас уже там заждались.

ХМЫРЬ

Хмырь ошивался в районе Продуктового Ларька, правдами и неправдами заколачивая ровно столько, сколько нужно на выпивку и расплату с Участковым. Напившись в ближайшей Забегаловке, он плелся в Берлогу, — в комнатушку к своей Сожительнице, распевал на весь Ибанск непристойные песенки.

Сногсшибательный успех!

Гип-ура! Но вот потеха.

Раздолбали мы их всех,

И теперь нам не до смеха.

Поэт-лауреат, опустившийся в народ с целью стать его вожаком, презрительно кривил истонченные завистью губы потасканного импотента-гомосексуалиста. Он считал, что это не искусство. Но Хмырю было наплевать на мнение любимца ООН и молодежи, так как он сам категорически отрицал свою причастность к искусству. И он продолжал орать благим матом.

На кого теперь валить

Со жратвою недостачи?

Кто поможет нам покрыть

В освоеньи неудачи?

Этого поэт стерпеть не мог и побежал жаловаться. Хмыря забрали. В каталажке он выцарапал ржавым гвоздем прямо под портретом Заибана апологетический стих:

Демократий наших рай

Ширится и прочится.

Куда хочешь, удирай,

Говори, что хочется.

Но удирать было уже некуда, так как везде был Ибанск. И на месте Парижа Ибанск. И на месте Нью-Йорка Ибанск. И даже на месте Лондона Ибанск.

Я б удрал. Да вот беда.

Удирать-то некуда.

И говорить было нечего, так как все было уже сказано. И без всяких последствий.

Я бы что-нибудь сказал,

Да от слов эффект пропал.

Не знаю, как с точки зрения поэзии, сказал Коридорный, но по содержанию правильно. Потом выяснилось, что Хмырь — единственный и последний ибанец с нулевым уровнем сознательности. Как так, удивились сотрудники ООН. Ибанец и без наград, степеней и званий? Не может быть такого! И Хмыря отпустили домой как резерв, за счет которого в дальнейшем будет происходить прогресс общественного сознания.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

И очень плохо там без языков, говорит Мазила. Что за черт! Десять лет учили иностранный язык в школе. Потом в институте. Потом с учителями. На курсах. И никакого толку. В чем дело? Есть разные объяснения, говорит Болтун.

Учим, учим языки.

Языки иностранные.

От пеленок до доски.

А результаты странные.

Начинаем лепетать

Мнемся и хихикаем.

И по-нашему опять

Шпрахаем и спикаем.

Отчего, хотел бы знать.

С чем причина связана?

За границей нам бывать

Проти-во-по-ка-за-но!!

За границею наш брат,

Хоть и заикается,

От общенья, рад-не рад,

Духом разлагается.

Как же так! А вера где?!

А наше преимущество?!

Воспитание в труде?!

Теории могущество?!

Мне начальник пояснил.

Не себе стараемся.

Мы за Запад, чтоб он сгнил,

Шибко опасаемся.

Между нами говоря,

Не психуй, а выслушай.

Не пускаем вас не зря,

А для цели выс-с-с-шей.

Вас наслушаются там,

Примут резолюцию,

И устроят тарарам,

То есть революцию.

Что ж, кричу я, за беда?

С этим же не спорю я.

Подтвердится, как всегда,

Лишний раз теория!

Объясню тебе, изволь.

Тут тебе не критика,

Не начальства произвол,

А тонкая политика.

Думать надо, говорит,

Головой, ей-богу.

Если Запад погорит,

Кто нам даст подмогу?

Это ж в миг сообразит

Бывший брат — китайцы.

И ухватит, паразит,

Нас с тобой за яйца.

Такова событий нить.

Опытные данные.

Так что дуй домой учить

Языки иностранные.

Неужели все эти проблемы сохранились? — спросил Мазила. Конечно, сказал Болтун. Они вечны. Не будет заграницы, разобьют мир на районы и создадут искусственные препятствия для передвижений и общения. Это один из глубочайших социальных законов. Индивид должен быть ограничен во всех отношениях. Иначе такое огромное общество существовать не может. Все эти разговоры о нормах общения двадцатого века — пустяки. Антидемагогия, но демагогия. Тебе часто приходилось видеть, чтобы клетка из задницы индивида совершила туристическую поездку или эмигрировала в правое полушарие мозга? Но это же совсем другое, сказал Мазила. Пусть, сказал Болтун. А как часто клетки из мозга одного свободного индивида перебираются в мозг другого? Мы живем идеалами прошлого. А дело фактически идет к формированию сложнейших гигантских автономных социальных механизмов, исключающих свободу и взаимозаменимость деталей. Ты только почитай, вот здесь. Видишь, даже готтентоты строят металлургический комбинат и завод швейных машинок, заводят академию наук и разрабатывают программу полетов в космос. И без визы их теперь даже за бананами на дерево уже не выпускают. Это, конечно, из области анекдотов, сказал Мазила. На Западе-то ничего подобного нет. Они отстали, сказал Болтун. Во всех отношениях отстали. Вот, читай далее. Видишь, в Народной Тибенголии открылась выставка живописи и скульптуры. Выставлено скульптур в полтора раза больше, чем во всем Париже, вместе взятом, а полотен в два раза больше, чем в Нью-Йорке с пригородами. Во как! А ты Запад!… У нас скоро открывается школа для одаренных детей на сто тысяч мест. Вот это масштабы! Приказано поднять уровень и утереть Западу нос. Погоди, может быть, тебя попросят там лекции почитать. О сочетании скульптуры с архитектурой и политикой.

ПОД-ИБАНСК

Задолго до ВЦ под Ибанском была создана грандиозная сеть подземных сооружений. Одних только станций метро было несколько десятков тысяч. А сколько канализационных отстойников и мусорных отлежников! Поцелуеубежища со всем, что нужно для жизни огромного числа людей на длительное время. Население, занятое в подземном хозяйстве, само по себе могло образовать целое государство. В речи по поводу награждения канализационной сети орденом Заибан сказал, что из одних только золотариков мы можем укомплектовать аппарат управления и научные учреждения любого западного государства. Были созданы первоклассные научно-исследовательские институты по исследованию подземного хозяйства. Для подземников построили благоустроенные жилые кварталы под землей, санатории и спортивные сооружения. Большая