Философия достоинства, свободы и прав человека - Мучник Александр Геннадьевич

В целом проблема, которая в настоящей работе именуется приватизацией государства, стара как мир. О ней предупреждал ещё древнегреческий историк Фукидид (460–400 до н. э.), отмечавший, что для граждан гораздо полезнее, когда процветает всё государство в целом, а не когда отдельные лица преуспевают, а целое разрушается. О таком разрушении целого в применении к бывшим союзным республикам, в том числе и на территории Украины, далее и пойдёт речь. И здесь следует согласиться с министром печати и информации России (1990–1992) Михаилом Никифоровичем Полтораниным, который в одном из своих интервью справедливо заметил: «Чья собственность — того и государство». Впрочем, на территории распавшегося СССР эта формула действовала в обратном направлении. Здесь скорее оказалась к месту формула доктора социологических наук Ольги Викторовны Крыштановской о «приватизации государства государством».

Под приватизацией государствав настоящей работе понимается использование той или иной партией власти административного ресурса для удовлетворения своих вкусов, предрассудков и потребностей — этнических, экономических, политических, идеологических, которые при этом приходят в противоречие с национальными интересами и национальной безопасностью всего народа.

Первый круг приватизации государства в этой работе получил наименование номенклатурно-олигархический. Он стал безоговорочной вотчиной национальной партийной номенклатуры в бывших республиках СССР. Суть произошедшей исторической трансформации очень точно описали российские исследователи. В частности, Ю.Н. Афанасьев, подводя итоги вековой исторической тенденции, которая нашла своё органическое продолжение на территории бывшей Российской (советской) империи утверждал, что «власть и собственность, государственное и частное у нас не просто смешиваются — сплетаются в какой-то змеиный клубок. В этом заключено одно из важнейших цивилизационных различий между Россией и Западом».

По мнению В.К. Буковского «раздробление СССР было вызвано в первую очередь раздроблением партийно-управленческого аппарата, а местный «национализм» лишь использовался региональными властями. Не случайно в 1992 году почти все отколовшиеся «независимые» республики оказались под властью местной партийной номенклатуры». Такой же версии объяснения событий тех лет придерживается и доктор экономических наук, экс-мэр Москвы Г.Х. Попов, который в одном из своих интервью заявил, что «вообще форма распада Советского Союза была уступкой России в пользу коммунистов, руководивших республиками». По его мнению, решающим фактором распада советской империи были не освободительные движения национальных республик, а позиция политической элиты России, значительная часть которой, опираясь на опыт Франции, Англии, Германии и Японии, утверждала, что, освободившись от бремени своих колоний, последние сделали мощный рывок в своём экономическом развитии. Как заметил тот же автор, но уже в другом СМИ, «эта ленинская идея 1918 года, идея спасения советской власти в России ценой отказа от всех «нерусских» частей страны, снова возродилась в 1991 году — ради спасения власти номенклатуры и за ту же цену». Вообще эта версия распада СССР подтверждается воспоминаниями многих очевидцев тех бурных лет. В частности, в личной переписке со мной В.А. Коротич упоминает знаменательную фразу, услышанную им из уст на то время Председателя Верховного Совета РСФСР Бориса Николаевича Ельцина (1931–2007) относительно перспективы выхода России из состава СССР: «Где-то в 90-м году Ельцин вдруг сказал мне в перерыве заседания Верховного Совета: «Вот стряхнем весь балласт и с Казахстаном, Украиной и Белоруссией создадим прекрасное государство, вот увидишь…»». И ведь «стряхнули». Именно таким образом, исторический «балласт» для других неожиданно обрёл независимость для себя… Подобная политическая мотивация в те годы представлялась весьма убедительной.

Как вспоминал доктор экономических наук Григорий Алексеевич Явлинский: «Ельцина убедили в том, что советскую коммунистическую систему можно преодолеть, только разорвав страну на куски, — это прямо заявлялось командой, в которую входил Геннадий Эдуардович [Бурбулис]. А другая их позиция заключалась в том, что Россия в реформах «должна идти одна». Она не может никого ждать, не должна ничего синхронизировать, она должна все делать немедленно. Наши, как теперь любят говорить, западные партнеры были тогда крайне заинтересованы в том, чтобы распад Союза был необратимым, и они очень поощряли эти идеи». Последнее прямо подтверждает М.Н. Полторанин. В частности, он вспоминал, что у Ельцина «был главный советник, приставленный Джеффри Сакс. Он привез огромную пачку документов и планов обвальной приватизации, приехал сюда с мандатом МВФ. И эти документы переводились на русский язык, а потом их запускали в виде указов, законов. До России Сакс испытал шоковую терапию на Боливии в 1985 году — там в нищету рухнуло 70 % населения». О роли западных доброхотов свидетельствовал и доктор экономических наук Г.Х. Попов. Вспоминая, в частности, свой давнишний разговор с Б.Н. Ельциным он приводил слова последнего: «Да знаю я все, Гавриил Харитонович, но под Гайдара американцы почти 40 миллиардов долларов мне дают. Как бы вы вот поступили на моем месте?». И далее Попов резюмировал: «Его обманули полностью, начисто… вариант, который они реализовали, оказался для народа самым беспощадным. Что получили от собственности простые люди? Дырку от бублика. Что получили от земельной реформы? Ноль. Все захватила номенклатура…».

О роли советской номенклатуры в захвате бывшей общенародной собственности СССР свидетельствует видный американский экономист Маршалл Голдман (1930–2017): «Так, судя по одному из обзоров, 61 % новых владельцев предприятий прежде входили в номенклатуру партийной, правительственной и промышленной элиты. В ходе интервью, которые я провел с 30 владельцами предприятий в г. Новосибирске и г. Ярославле в июне 1996 г., обнаружилось, что их доля собственности приближается к 90–95 %…

Значительными инвестиционными средствами обладали мафиозные группы, нечестные директора предприятий и магазинов, правительственная и управленческая элита, которые могли заранее присвоить себе то, что раньше составляло государственную и партийную собственность. К примеру огромный золотой запас, который мог использоваться для поддержания конвертируемости рубля, просто-напросто превратился в частные банковские счета, открытые в Цюрихе, Лондоне и на Кипре. Директора предприятий, производящих экспортную продукцию, распоряжались о зачислении денежных сумм в счет платежей на их личные счета в странах Запада, вместо того чтобы возвращать эти средства в Россию». Естественно, что наиболее сведущая, образованная и энергичная часть некогда могущественной советской номенклатуры сконцентрировались в новой «демократической» России. В числе наиболее активной части новоявленной элиты России в первую очередь стали выходцы из недр ЦК КПСС и КГБ ССР. Поэтому вполне справедливо звучит заявление известного российского политолога и журналиста Глеба Олеговича Павловского (1951–2023): «Напомню, что КГБ — это организация, которая в сущности, разрушила Советский Союз, вдвоём с КПСС…».

Поэтому в возникшем противостоянии России с СССР последний оказался обречён: номенклатура первой одержала убедительную победу над номенклатурой последнего. Причём роль победного гонга в этом бою сыграла Декларация о суверенитете России от 12 июня 1990 г., которой и был открыт парад национальных суверенитетов. Как отмечал по сему поводу историк Д.Е. Фурман: «После этого конфликт российской демократической оппозиции и Горбачева принимает форму конфликта российских и союзных органов власти… Создание российского президентства и избрание президентом России Ельцина явилось переломным моментом в процессе распада союзного государства». Случилось очевидное и невероятное одновременно: Москва как столица России победила Москву как столицу СССР. В накладе, естественно, не оказались и реальные хозяева других национальных республик.