Железная маска (сборник) - Теофиль Готье

Герцог де Гиз по-прежнему сосредоточенно хмурился.

– Эти проклятые гасконцы! – словно в полубреду продолжал д’Эпернон. – Сказать по чести, их и было-то не больше десятка, а между тем… Беарнец стрелял в нас из окна – и каждая пуля находила цель!..

Речь миньона становилась все более бессвязной, похоже, он и в самом деле начинал бредить. Между тем король даже не вслушивался в его слова: уронив голову на руки, он раскачивался, бессмысленно повторяя:

– Он убит! Мой де Келюс пал!

Де Можирон кликнул пажей и собственноручно принялся перевязывать раненого. Внезапно король поднял голову и спросил:

– А что с де Шомбургом?

– Тоже мертв.

Пламя гнева вспыхнуло в глазах короля.

– Де Келюс убит, де Шомбург тоже, ты ранен! – вскричал он. – Я жажду мести!

– Сир! – внезапно послышался голос герцога. – Повелите мне самому взяться за это дело! Но мне понадобятся особые полномочия.

– Вы их получите! Ступайте, кузен! Сотрите Гасконь и этих гасконцев с лица земли!

– А если в их числе…

– Убейте их всех! Всех!

– А если среди них, – настаивал герцог, – окажется лицо, которое по праву своего рождения…

– Никаких исключений!

Герцог де Гиз молча поднялся и покинул кабинет.

В прихожей он едва не столкнулся с рейтаром, явившимся сюда вслед за д’Эперноном.

– Ага, – проворчал герцог, – вот от этого наверняка будет больше толку! – и сурово спросил у наемника: – Ты был среди тех, кого взял с собой Теобальд?

– Да, монсеньор.

– Что с капитаном?

– Он убит, монсеньор.

– Где и при каких обстоятельствах?

Рейтар в двух словах изложил суть происшедшего.

– Ты можешь отвести меня туда, где все это произошло?

– Я готов, монсеньор! – вытянулся в струнку рейтар.

Герцог де Гиз с некоторых пор пользовался при дворе почти безраздельными властью и влиянием. Именно об этом еще сегодня утром говорил королю Генрих Наваррский. И на призыв герцога вокруг него тотчас подобострастно столпилось множество придворных, готовых по первому знаку последовать за ним хоть в преисподнюю. Его высочество отобрал из них с десяток самых закаленных и надежных и, объявив, что они отправляются свести счеты с полудюжиной еретиков, вывел свой отряд за ворота замка. Впереди кавалькады скакал все тот же рейтар, указывая дорогу.

– Вот она, эта улица! – наконец объявил он.

Герцог невольно прищурился – именно здесь остановилась герцогиня Монпансье, его сестра!

– Где произошла стычка? – спросил он.

– У того дома, монсеньор! – отвечал рейтар.

Герцог едва сдержал готовый вырваться возглас. Перед ним был тот самый дом, где сняла покои Анна. Де Гиз спешился и постучал, но на стук никто не отозвался. Тогда он распорядился вышибить дверь, но дом оказался совершенно безлюдным. Герцог поспешно поднялся в опочивальню сестры. Постель была смята, подушка казалась еще теплой, но герцогини не оказалось и здесь.

– Мерзавцы бежали! – в отчаянии воскликнул он. – Но где же Анна?

Спутники герцога бросились расспрашивать соседей, надеясь выяснить хоть что-нибудь, но добытые ими сведения оказались весьма скудными. Якобы некие люди сразу после учиненного ими побоища нагрузили телегу множеством бочек, а затем направились к реке. Лишь один из соседей видел, как рослый мужчина нес к причалу на плече тюк, который можно было принять за бесчувственное человеческое тело, закутанное в плащ.

Герцог бросился к реке, но берег оказался совершенно пустынным. На водной глади ни единого суденышка, только следы копыт и тележных колес на песке. Гасконцев и след простыл!.. Внезапно послышался звук уверенных шагов.

– Эй, кто там? Сюда! – повысив голос, приказал герцог. Шаги ускорились, из тьмы вырос силуэт рослого мужчины в плаще.

– Кто вы? – прохрипел герцог.

– Луи Крильон, ваше высочество! – ответил мужчина в плаще.

– Генерал! – герцог стремительно бросился к Крильону. – Моя сестра!.. Не знаете ли вы, что с Анной?

Крильон не умел притворяться, а ложь была ему совершенно чужда.

– Успокойтесь, ваше высочество, – пробасил он. – Герцогиня в полной безопасности!

– Значит, вы видели ее? Где она?

– Я видел мадам! – коротко ответил Крильон.

Герцог тотчас схватил его руку:

– Говорите же – гасконцы похитили ее?

– Да, это так. Однако повторяю: с головы ее высочества не упадет ни единый волос!

– Значит, вам известно, куда ее увезли!

– Да.

– Вы укажете мне это место?

– Нет. Ни гасконцев, ни герцогини уже нет ни в Блуа, ни в его окрестностях.

– Где же она?

– Прошу простить меня, ваше высочество, – холодно ответил де Крильон, – но я дал слово его величеству королю Наварры, которого ваши люди столь безуспешно пытались умертвить, держать эту тайну при себе!

С этими словами генерал, поклонившись потрясенному до глубины души де Гизу, невозмутимо продолжил свой путь.

Серые башни замка Панестер, освещенные луной, отражались в мутных водах Луары. Сеньор Панестера носил титул видама[98], поскольку получил свой лен[99] от нантского епископа. Замок был древним сооружением, чьи стены помнили еще времена крестовых походов. Его стены местами обвалились, парк, заросший вековыми дубами и буками, был запущен, высохшие крепостные рвы заросли бурьяном. В ветреные зимние ночи ржавые флюгера на шпилях башен, беспорядочно вращаясь, наполняли воздух зловещим скрежетом и распугивали воронье. Подъемным мостом замка не пользовались с незапамятных времен, а в заброшенной кордегардии не было ни единого стражника.

Что и говорить – Панестерская видамия была чрезвычайно бедным леном, а сам видам, человек довольно пожилой, выглядел наполовину монахом, наполовину воином. В юности он был священнослужителем, в зрелые годы – воином, а в ту пору, когда он состоял при нантском епископе, ему поочередно доводилось быть и тем, и другим. Жилось владельцу замка туговато, ибо доходов его зе́мли почти не приносили. Вот почему в тот вечер, о котором здесь пойдет речь, он отужинал более чем скромно, отдав дань самой незатейливой стряпне, приготовленной кухаркой, носившей странное имя Схоластика.

Покончив с ужином, видам уселся в старинное, обитое кожей кресло поближе к очагу. Его прислужник Паком устроился на маленькой скамеечке у ног господина, чтобы развлечь его чтением вслух. Схоластика прикорнула в уголке, а Пуаврад, малолетний нищий бродяжка, которого держали в замке из милости, отправился в парк ставить силки на кроликов, которым предстояло украсить собой завтрашний обед главы дома.