Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник) - Роберт Хайнлайн

Но на деле это вылилось вот во что: когда мы прибыли, на Ганимеде было всего около тридцати тысяч жителей, и планировалось принимать ежегодно (по земному счету) около пятисот иммигрантов: больше корабли старых типов просто не могут доставить. Вы ведь помните, что этим кораблям с ядерным реактором требуется больше пяти лет на путешествие туда и обратно, и для того чтобы привозить ежегодно такое количество людей, понадобится целый флот.

Тут-то «Звездный скиталец-III» переименовали в «Мэйфлауэр» и отдали его Колониальному управлению, в результате чего на Ганимед обрушилось сразу шесть тысяч человек. Мы оказались здесь не более желанными, чем гости, явившиеся с ночевкой в семью, где лежит тяжело больной. Целый земной год колонисты знали, что мы прибываем, но не имели возможности протестовать. В то время как с Земли можно отправить на Ганимед любое сообщение во всякую минуту, за исключением ситуации, когда на пути стоит Солнце; лучший радиопередатчик, которым может похвастаться колония, вынужден радировать на Марс, чтобы оттуда сообщение передали на Землю, да и то только тогда, когда Марс максимально приближается к Юпитеру, — а такой ситуации как раз и не было. Должен признать, они все-таки сделали для нас все, что смогли.

Кормили нас отменно, и им удалось приготовить для всех спальные места. Здание Станции приема иммигрантов прежде разделялось на отдельные помещения для семейных; теперь же перегородки разобрали и использовали их для того, чтобы сколотить топчаны в общих спальнях, в которые нас свалили. Зал для городских собраний перевели в другое здание, а старое помещение превратили в столовые и кухню для нас. Иммигрантов защитили от непогоды и хорошо кормили, хотя мы продолжали существовать почти в такой же теснотище, как на «Мэйфлауэре».

Вы можете спросить: почему же они за целый год не подготовились к нашему приезду, почему не выстроили нам новые дома? Так вот, мы тоже удивлялись, только мы не спрашивали, а требовали и в отчаянии выходили из себя! Но оказалось, что новые дома не выстроили просто потому, что не смогли. До появления землян Ганимед был голой обледенелой скалой. Это, конечно, каждому известно — но понимает ли кто-нибудь, что это значит? Я, например, определенно не понимал.

Ни лесоматериалов. Ни листового железа. Ни изоляционных материалов. Ни проволоки. Ни стекла. Ни труб. Поселенцы Северной Америки строили хижины из бревен — но здесь не было и бревен. Большие гидропонические сараи, пункт приема иммигрантов и несколько других зданий были построены из материалов, доставленных с Земли за полмиллиарда миль. Остальные здания Леды и каждая ферма свободных поселенцев с великим трудом были выстроены из местного камня. Тут все из кожи вон вылезли, чтобы сделать для нас все возможное. Только мы этого ничуть не оценили.

Конечно, нам грех было жаловаться. В конце концов, как напомнил Джордж, первые поселенцы в Калифорнии умирали с голоду, никто не знает, что сталось с роанокской колонией[104], а две первые экспедиции на Венеру погибли до последнего человека. Мы же были целы и невредимы. В крайнем случае, даже если нам приходилось первое время мириться с бараками, вокруг нас были все эти свободные земли. Правда, при ближайшем рассмотрении оказалось, что ждать нам, похоже, придется долго. Вот почему Джордж сдался и пошел в штат на должность инженера. Ближайшие к городу земельные территории, открытые для свободного заселения, находились за девять миль. Чтобы найти достаточно земли для шести тысяч человек, большинству из них требовалось отправиться за восемнадцать-двадцать миль.

Что такое двадцать миль? Несколько минут на метро, прыжок вверх и вниз для геликоптера — но, братцы, проходили ли вы когда-нибудь такой путь пешком? А потом — обратно?

В принципе расселить шесть тысяч человек на таком расстоянии от города возможно. Просто это трудно и требовало времени. Обычно вперед отправлялся пионер-разведчик с ружьем и топором; поселенцу же предоставляли быков, запряженных в фургон с мебелью и инструментами. Для быков двадцать миль ничего не значили.

Но на Ганимеде все было совсем не так. У колонии имелись два грузовика на гусеничном ходу, еще один доставили на «Мэйфлауэре». Вот и все транспортные средства для целой планеты — и не только чтобы расселить шесть тысяч человек, но и для повседневных нужд тридцати тысяч людей, которые прибыли сюда раньше нас. Все это нам объяснили на большом собрании глав семей. Меня туда вовсе не приглашали, но собрание проводилось на открытом воздухе, и ничто мне не мешало послушать. Там были главный эколог и главный инженер планеты, собрание вел председатель колониального совета. И вот каковы были перспективы. В чем Ганимед нынче действительно больше всего нуждался, так это не в фермерстве, а в промышленном производстве. Нужны были разведчики-старатели, фабрики, заводы, производящие машины. Нужны были всевозможные металлические предметы, которыми невозможно было обеспечить Ганимед, импортируя их с Земли. Ганимедцы хотели, чтобы мы работали именно над этим, и собирались кормить тех, кто согласится, не только целый год, но неопределенно долго.

Что же касается тех, кто станет настаивать на обработке собственных участков, — что ж, земли сколько угодно, только берите. А вот с машинами положение аховое, так что пройдет два-три года, прежде чем кому-нибудь из иммигрантов удастся обработать свой первый акр земли. Кто-то из первых рядов поднялся и закричал:

— Нас одурачили!

Мистеру Толли, председателю, очень долго пришлось всех успокаивать. Когда ему снова дали говорить, он сказал:

— Может, вас одурачили, может, нет. Это как посмотреть. Я вполне готов допустить, что здешние условия не совсем таковы, как вам их представляли, когда вы улетали с Земли. В самом деле…

Кто-то заорал:

— Как это мило с вашей стороны! — в голосе звучала издевка.

Мистер Толли раздраженно заявил:

— Или сохраняйте порядок, или я отказываюсь вести собрание и распускаю его.

Все замолчали, и он продолжал. Многие из присутствующих земледельцев обработали больше земли, чем смогут засеять. Они могли бы использовать наемную рабочую силу, чтобы вырастить урожай побольше. Каждого человека ждет работа, работа, которая научит его вести фермерское хозяйство на Ганимеде. Это прокормит его жену и детей, пока до него дойдет очередь получить участок. Чувствовалось, что у всей этой толпы мороз пробежал по коже, когда до каждого дошел смысл слов мистера Толли. Все вдруг оказались в положении Иакова, который отработал свои семь лет и услышал, что должен еще семь лет трудиться в поте лица, чтобы получить ту девушку, которая ему по душе. Я и сам чувствовал то же самое, хотя Джордж уже дал согласие работать в управленческом штате.