Веймар 1918—1933: история первой немецкой демократии - Генрих Август Винклер

Самый уважаемый и влиятельный политик Центра Генрих Брюнинг все же, как и ранее, не был готов предоставить национал-социалистам посты министра-президента и министра внутренних дел Пруссии. Возможно, с таким отказом смирился бы Грегор Штрассер. Он всерьез стремился к созданию коалиции с участием Центра и Баварской народной партии, но создатель всегерманской политической организации НСДАП не отважился выступить против своего «фюрера». Сам же Гитлер, вступивший 29 августа в переговоры с Брюнингом, продолжал настаивать на получении тех постов, от которых политик Центра стремился удержать национал-социалистов на дистанции.

Таким образом, спустя четыре недели после выборов рейхстага парламентский путь выхода из кризиса по-прежнему не был виден. Действительно, в случае с планами создания черно-коричневой коалиции речь всегда шла не более чем о фантоме и мираже. Чтобы вступить в союз с Центром на его условиях, национал-социалисты должны были отказаться от того, чтобы быть тоталитарной партией, т. е. перестать быть самими собой. Союз с партиями политического католицизма мог иметь для Гитлера смысл только в одном-единственном случае: если он был уверен, что в течение непродолжительного времени сможет избавиться от таких партнеров. Так как Гитлер не мог рассчитывать на такой вариант, то для него оставалась только возможность возглавить президентское правительство — возможность, которую Гинденбург, пока рейхспрезидент хранил верность своей присяге, не хотел и не имел права предоставлять.

Термин «бедственное государственное положение» адекватно описывает немецкую действительность начиная самое позднее с 31 июля 1932 г. С этого момента Веймар уже было не спасти, поскольку буква конституции одержала победу над ее смыслом. Но для руководства страны, которое 30 августа 1932 г. выработало свой план действий, речь шла совсем не о спасении сути конституции, но об использовании государственного кризиса для утверждения авторитарного режима. Пути выхода из кризиса, обсуждавшиеся в конце августа 1932 г. в правительстве и партиях, вели не из пропасти, но погружали в нее все глубже и глубже{564}.

Глава XVII

Отсрочка чрезвычайного положения

30 августа 1932 г. было не только днем встречи в Нейдеке, в ходе которой ее участники обсудили планы выхода государства из бедственного положения, но и днем организационного заседания вновь избранного рейхстага. Старейшина рейхстага, коммунистка Клара Цеткин, родившаяся 5 июля 1857 г., в заключение своей речи выразила надежду, что она еще испытает счастье и откроет в качестве старейшего члена первый конгресс Советской Германии. Вслед за этим подавляющее большинство выбрало президентом рейхстага национал-социалиста Германа Геринга. За Геринга также проголосовали депутаты от Центра, следуя неписаному парламентскому правилу, согласно которому президент избирался из рядов сильнейшей фракции. В ходе выборов первого вице-президента рейхстага социал-демократ Пауль Лёбе уступил, несмотря на поддержку фракции Центра, Томасу Эссеру, члену партии Центра, кандидатуру которого внесли на голосование национал-социалисты. В результате сформировался «свободный от марксистов» президиум, что, в свою очередь, дало повод Герингу констатировать: рейхстаг «располагает значительным работоспособным национальным большинством, подтверждая тем самым отсутствие государственно-правового состояния бедственного положения».

Смысл этого замечания был ясен: национал-социалисты стремились, поскольку они разыгрывали из себя хранителей и защитников конституции, вынудить рейхспрезидента и правительство перейти к обороне. В этот тактический расчет органично вписывалось также совместное заявление НСДАП и Центра от 1 сентября 1932 г., в котором говорилось, что между двумя партиями начались и будут продолжены переговоры «с целью успокоения и укрепления внутриполитической ситуации в Германии на длительную перспективу». Однако эта декларация не давала оснований полагать, что отныне Гитлер действительно сделал ставку на черно-коричневую коалицию. Для него речь прежде всего шла только о том, чтобы держать для себя открытыми все пути и срывать возможные планы правительства Папена, нацеленные на осуществление государственного переворота.

Правительство рейха, в свою очередь, игнорировало, насколько это удавалось, сигналы со стороны национал-социалистов. Гинденбург в вежливых выражениях отклонил просьбу Геринга принять в Нейдеке президиум рейхстага, указав на то, что на следующей неделе он возвращается в Берлин. 4 сентября кабинет Папена обнародовал чрезвычайное постановление об оживлении экономики, договоренность о котором была достигнута министрами несколькими днями ранее. Еще одна часть правительственных решений нашла свое отражение во вводном постановлении к закону «Об умножении и сохранении возможности рабочей занятости» от 5 сентября 1932 г. Оно в значительной степени аннулировало систему тарифных соглашений по вопросам заработной платы, вызвав тем самым острые протесты со стороны профсоюзов. В ходе беседы с рейхсминистром труда Шеффером представители всех профильных профсоюзов охарактеризовали постановление как противоречащее конституции и заявили о том, что намереваются добиваться защиты своих интересов в суде. Но правительство не должно было особенно страшиться этой угрозы. Уже 9 сентября была достигнута договоренность с федеральным комитетом АДГБ о том, что, несмотря на всю критику, он примет участие в выработке положений о применении постановления.

В тот же самый день Гинденбург, с 8 сентября снова находившийся в Берлине, принял у себя президиум рейхстага. В то время как Геринг и Эссер призывали рейхспрезидента к сотрудничеству с рейхстагом, вице-президент Греф, член партии немецких националистов, выступил адвокатом правительства Папена. Гинденбург, в свою очередь, оспорил право президиума рейхстага вести какие-либо политические переговоры и подчеркнул, что настоящее правительство рейха пользуется его доверием, как и прежде. Если рейхстаг придерживается другого мнения, то он должен принять решение о вынесении правительству вотума недоверия. Но и в этом случае он, рейхспрезидент, не будет готов расстаться с правительством Папена{565}.

Тем временем переговоры между обеими католическими партиями и национал-социалистами продолжались, но без какого-либо успеха. Гитлер ни в коем случае не хотел связывать себя обязательствами по отношению к Центру, и он также не думал соглашаться на предложение Штрассера, согласно которому Центр и НСДАП должны были войти в правительство, место канцлера в котором занял бы Шлейхер. Сам министр рейхсвера публично открещивался от подобных планов, опровергнув 10 сентября слухи, согласно которым он, Шлейхер, был готов «изменить идее независимого президентского правительства ради того, чтобы протянуть руку кабинету, действительно образованному партиями». Гитлер к этому моменту видел только один путь выхода из кризиса. 8 сентября на «встрече вождей» НСДАП в берлинском отеле «Кайзерхоф» он констатировал, что партия должна настроиться на проведение новых выборов — и чем раньше, тем лучше{566}.

12 сентября рейхстаг собрался на свое второе заседание. На повестке дня стоял один вопрос: заслушивание правительственной декларации. Но в самом начале заседания депутат-коммунист Торглер выступил с предложением внести изменения в повестку заседания и сначала рассмотреть запросы его фракции об отмене обоих чрезвычайных постановлений от 4 и 5 сентября, а потом — предложение о вынесении вотума недоверия правительству Папена. И хотя для