Коллекция - Мария Барышева

— Что ты там возишься?! — Юрий обернулся, и Кира застыла, моля про себя, чтоб он не увидел зажигалки.

— Ложусь удобней, а то болит уже все!.. Что — и это нельзя?!

Ничего не ответив, он отвернулся, мгновенно потеряв к ней всякий интерес и снова перенеся свое внимание на дорогу. Кира осторожно перевернулась на бок, не сводя жадных глаз с прозрачного синего прямоугольника, потом попыталась достать его зубами, но шея оказалась коротковата, и после неудачной попытки, она откинулась назад, тяжело дыша и чувствуя, как запылившуюся щеку щекотит злая слеза. Скрипнула зубами, снова повернулась и, чуть приподнявшись, подтолкнула зажигалку левой грудью, и прямоугольник продвинулся на несколько миллиметров вперед. Воодушевленная этим, Кира отчаянно заерзала на диванчике. Ткань майки скользила по зажигалке, но все же та, хоть и медленно, постепенно продвигалась вперед, и наконец Кира схватила ее зубами и тотчас же перевернулась на живот и уткнулась лицом в ковер, затаившись. Выждав несколько секунд, она выплюнула зажигалку, покосилась в сторону Юрия, которых хлопал ладонью по баранке и матерился, на чем свет стоит, потом снова ухватила зажигалку зубами, дотянулась до своих пальцев, и те жадно сжались вокруг пластмассового корпуса.

Поток брани вдруг оборвался, и странно изменившийся голос Стадниченко произнес:

— Черт, опять он! И как только… Эй, ты, слышь-ка?!..

Она прикрыла ладонью сжатый кулак и, повернув голову, услужливо посмотрела на Юрия.

— Да?

— У тебя это… собаки часом нет?

— Собаки? — непонимающе переспросила Кира. — Нет, а что?

— Пес, — хрипло сказал Юрий, впившись взглядом в зеркало заднего вида. Мимо с ревом пронесся микроавтобус, обдав его раздраженным гудком, и он поспешно перевел взгляд на дорогу, схватившись за руль. — Опять какой-то чертов пес! В городе какой-то прицепился, на выезде из города тоже… но ведь это не может быть тот же самый! Он не мог меня догнать!

Кира попыталась приподняться, чтобы взглянуть сквозь заднее стекло, но веревки не пускали. Она повалилась обратно на диван и, криво улыбнувшись, очень медленно произнесла.

— Кто знает…

Вот и настала ее очередь.

Перевернувшись, Кира щелкнула зажигалкой и, придерживая ее большим пальцем и мизинцем, вывернула запястье до упора, головой заслоняя тонкий лепесток от ветра и силясь дотянуться им до веревки, обвитой вокруг ручки. Онемевшие пальцы подчинялись плохо. Еще чуть-чуть, еще… Огненное острие коснулось веревки. Несколько секунд ничего не происходило, потом от веревки начал подниматься тонкий дымок.

— Ты что делаешь?! — яростно заорал Юрий где-то совсем рядом. В этот момент машина вздрогнула от удара, вильнула из стороны в сторону, и он снова закричал, но уже без слов — страшный, пронзительный вопль боли. Машина дернулась и рванулась вперед. Кира вскинула голову и увидела, что Стадниченко, бросив руль и отодвинувшись от окна, прижимает левую ладонь к уху, и сквозь пальцы стремительно протекает красное, оставляя на рубашке большие, сразу же расплывающиеся пятна. Его правая рука судорожно крутила ручку, со скрипом поднимая стекло.

— Руль! — дико заорала Кира, и Юрий бросил крутить ручку, вцепился в руль и крутанул его, и уже летевшая по встречной отчаянно сигналящая громада грузовика ушла в сторону и промчалась мимо. Юрий отнял руку от уха и снова схватился за ручку, всхлипывая и что-то бормоча. Кира увидела, что уха нет — от него остались лишь кровавые ошметки.

— Что это такое?! — завопил он, подняв, наконец, стекло до упора, и тотчас за окном мелькнуло что-то большое, темное и живое, и раздался грохот, когда это что-то с размаху ударилось о машину. Огромная черная собачья морда с горящими густо-вишневым огнем глазами и разинутой пастью на мгновение появилась перед водительским окном и тотчас исчезла, словно призрак. Стадниченко что-то заорал, крутанул руль влево, раздался удар, потом громкий собачий визг, и Кира зажмурилась. Но несколькими секундами спустя пес появился снова, живой и невредимый, и Юрий дернулся в сторону, когда морда пса с силой ударилась о стекло, верхняя губа вздернулась, обнажив огромные клыки, и вишневый глаз на мгновение яростно уставился на него, словно запоминая. Стекло пошло трещинами. Пес исчез и тут же прыгнул опять, явно желая протаранить машину. Еще немного, и у него это получится. Стадниченко выругался дрожащим голосом и до упора утопил педаль газа. Машина, взревев, словно умирающий зверь, умчалась вперед, оставив пса где-то позади.

Кира больше не смотрела в окно, отчаянно щелкая зажигалкой. Она узнала пса, узнала эти страшные сверкающие глаза. Это был страж — страж из ее стен. Но ни к чему сейчас ломать голову, как он здесь оказался и с какой целью — исход ситуации, если она так и останется привязанной, в любом случае будет не в ее пользу. Впереди грохнул выстрел, потом другой, раздалось громкое низкое рычание, Юрий что-то дико заорал, машину бросило из стороны в сторону, но Кира не повернула голову. Стиснув зубы, она жгла веревку. Дым уже валил вовсю — пламя, пусть и крошечное, уверенно съедало нити одну за другой. Кира сделала отчаянный рывок, и остатки веревки вдруг лопнули. Ее руки все еще оставались связанными, но уже не были примотаны к дверце. Не поднимаясь, Кира торопливо, обдирая губы, зубами развязала несложный узел и стянула с рук веревку, оставившую на запястьях багровые полосы, зашевелила пальцами, и секундой спустя по рукам забегали острейшие противные иголочки. Она дернула ногами, потом села, и увидев это, Юрий что-то прокричал, потом, почти не глядя на нее, вскинул руку с револьвером и выстрелил. Кира дернулась в сторону, и пуля впилась в спинку диванчика, выбив пыль и клочья ниток. Тотчас же левое крыло машины снова вздрогнуло от сильного удара, в окне, уже густо покрытом трещинами и зияющем отверстиями от пуль, что-то щелкнуло, и внутрь упал выбитый треугольный кусочек стекла.

Веревку, стягивающую ее ноги, Кира пережгла намного быстрее, сбросила ее и рванулась было к правой дверце — выпрыгивать на такой скорости, конечно, чистое безумие, но и оставаться здесь немногим лучше. Ее пальцы уже почти коснулись ручки… и Кира вдруг медленно подвинулась обратно и села посередине диванчика, положив на старый ковер раскрытые ладони и глядя перед собой.

Она не знала, зачем так делает.

Но чувствовала, что так надо.

Жуткая псина наконец отстала, исчезнув где-то среди утренних сумерек, и Юрий облегченно вздохнул. Осторожно дотронулся до того места, где раньше было ухо, и охнул от боли, потом взглянул на стекло, которое держалось еле-еле — тронь — и осыплется. Снаружи по стеклу была размазана собачья кровь, и он удовлетворенно ухмыльнулся, но ухмылка тотчас исчезла, сменившись злой гримасой. Девка-то отвязалась, чего ж он сидит?!