Северное сияние моего сердца (СИ) - Вуди Добковиц

Но вместо ответа в коридор выскочил немец, второпях надевая на себя свитер. Его выражение лица было точно таким же, как и у США, испуганный, растерянный и бледный.

Сначала девушка удивленно хлопала ресницами, слушая оправдания Штатов, а когда до нее дошел смысл сказанного, разразилась громким смехом.

— Россиюшка, мы уже все собрались, ты разбудила мальчиков? — поднялась к ним Беларусь, надевая на ходу варежки.

— Бел! Тут такая хохма! — все не могла успокоиться Россия, вытирая с уголков глаз выступившие слезы. — Я ожидала многое, но не этого!

Рассказав младшей все в мельчайших подробностях, она вновь рассмеялась этим заразительным звонким хохотом, но теперь к ней присоединилась белоруска.

— Что тут смешного?… — удивился их реакции Германия, поправляя на носу очки.

— Вы просто невероятные выдумщики и извращенцы! — еле произнесла русская, хватаясь за живот. — Подумали, что переспали по-пьяни! Ну, точно дураки!

— Мальчики, мы вас уложили вместе. — Наконец, ответила им Беларусь, помогая сестре успокоиться. — Слишком вы тяжелые, а у нас нет столько сил, чтобы вас таскать по всему дому на себе. И тем более запах перегара поутру не лучшее пробуждение.

Парни лишь устало вздохнули, понимая насколько абсурдна и нелепа ситуация.

— Ну, раз все выяснили, алкашня, идите вещи собирайте. — Спокойно сказала россиянка, шагая вместе с сестрой к лестнице. — Мы все ждем вас.

Действительно, семья коммуниста уже не могла дождаться, когда их гости выйдут из дома, чтобы после вернуться в Москву и подготовиться к празднику. Империя этим днем был особенно раздражителен, хотя показывать свой характер не желал. Ему приходилось держать все под строгим контролем, ругать обслуживающий персонал за малейшие недочеты. Одна елка и ее установка в огромном зале вымотала нервы всей семье. За то, какое же было удовольствие украшать это чудесное, пахнущее хвоей дерево.

А после прибыли Китай и Северная Корея, а вместе с ними и прочие гости, и союзники СССР. Пока старики вспоминали былое за чашкой чая или кофе, молодежь уже заранее подготавливала свои праздничные наряды, мечтая о скорейшей новогодней ночи. Их дед редко устраивал такие празднества, и, когда возникла такая возможность оказаться на самом настоящем балу, они желали прийти на этот праздник не в обычной одежде. Один всевышний знает, где Российская империя откапал эти платья и смокинги его времени. И к счастью почти все наряды пришли его внукам в пору.

— Что, США. Волнуешься? — раздался позади парня хриплый голос старика.

Империя не менял своего статного и гордого вида. Смокинг шел ему, хотя на этот вечер он пожелал надеть свой морской китель, что не слишком вписывалось в общую праздничную обстановку.

— A little.* — Ответил США, сложив руки за спиной.

— Ох, молодой человек. Не стоит тратить на это свое здоровье. Главное, чтобы ты танцевал, а остальное не важно. Все же в кругу семьи.

— Даже если вы так говорите, меня все равно беспокоит мнение родных моей будущей жены. — В той же манере произнес Штаты. — Я не знаток танцев. Это не простая вечеринка или клуб. Для меня балы и вальс отдельный мир. Другая вселенная.

— И все же не надо так серьезно к этому подходить. — Настоял мужчина, проведя рукой по своим седым волосам.

— Вы не на моем месте, Империя. В вашей жизни было бесчисленное количество балов, и ваши ноги, я уверен, до сих пор помнят все движения. А я…. Я просто слушаю Россию и шагаю. Да и одна простая ошибка будет стоить мне моей репутации. Провала я не желаю.

Молчание. Их разговор не задался с самого начала. американец считает, что любое его движение будет осуждено, а Российская империя, что парень слишком загоняется с этим «идеалом».

— Мой друг, позволь поинтересоваться. Когда ты только получил власть в свои руки, у тебя с первого раза получилось добиться таких результатов во внутренней и внешней политике?

— Нет, разумеется.

— Тогда ты просто себя сейчас жалеешь. — Вынес вердикт Империя, посмотрев на него такими же васильковыми глазами, как у Союза и России. — Танцем нужно наслаждаться. Зачем все эти мысли о неудаче? Боишься своей партнерше ноги отдавить?

— Я уже достаточно ей понаступал на ноги. — Усмехнулся Штаты, вспомнив его уроки у русской.

— Возьми себя в руки, США. — Гордо поднял подбородок старик, а после, заметив кого-то на лестнице, немного поубавил свой пыл. — Тем более с такой прекрасной дамой тебя вообще ничего не должно волновать.

Она не шла, а плыла, точно лебедь по воде. Милая русская красавица, которая не просто сразила его, а околдовала своей красотой и изяществом. Однотонное пастельного цвета бальное платье ее бабушки, украшенное рюшами и драгоценными камнями. Но оно не казалось старым или изношенным, его словно только сегодня купили в одном из дорогих магазинов. Придерживая подол платья тоненькими пальчиками в перчатках, россиянка осторожно спускалась по ступенькам, смотря себе под ноги, на которых красовались изящные туфли.

— Доброго вечера, моя дорогая. — Предложил ей Российская империя свою руку.

— И тебе, дедушка. — Улыбнулась ему девушка. — Все уже на месте?

— Уже пляшут вовсю. Если не хотите пропустить все прелести бала, то следует поспешить.

Передав свою внучку американцу, Империя зашагал к дальней двери, расписанной золотом, за которой доносились звуки оркестра.

— For the first time, I’m convinced that you’re incredible.* — Прошептал ей на ухо жених, предлагая свою руку.

— Льстец. — Холодно ответила Россия.

— Рос, ну я не виноват. Не хотел же пить до чертиков. — Оправдывался перед ней США. — Ты же это понимаешь.

— А кто говорил, что может себя контролировать, когда пьяный? Получается, ты мне наврал!

— Рос, это впервые. Честно.

— Господи, что мне с тобой делать? — устало выдохнула русская. — Ты неисправим.

— Но я же нравлюсь тебе таким.

И легкая улыбка расцвела на ее лице. Она никогда не сердилась на него долго, быстро прощая за такие провинности. Штаты старался угождать ей, не доставлять неприятностей, хотя выходило это не очень хорошо. И как бы он не ошибался или не делал промашки, прощение американец получал всегда.

— Готовы, молодежь? — обратился к ним Российская империя.

— Дедушка, не томи. Пусть швейцары откроют двери.

И просьба была выполнена мгновенно. Двустворчатые двери в бальный зал медленно открылись, пропуская гостей в самый центр праздника. Каждый миллиметр высоких стен зала превращён в изысканный узор, а на большом потолке в самой его середине красуется фреска. Все в золоте и блеске. А их новогодняя елка, словно вишенка на торте, дополняла всю эту роскошь.

Был слышен треск открываемых бутылок с шампанским и веселая, но не очень громкая беседа приглашенных. В самом центре