Страх Мудреца - Патрик Ротфусс

Он спросил у матери, для чего он нужен, но она не знала.

Затем он спросил своего отца, но отец не знал.

Он спросил своих бабушек и дедушек, но они тоже не знали.

- Так оставалось некоторое время, но продолжало донимать его.

Наконец, когда он достаточно повзрослел, он собрал сумку и пошел, надеясь, что сможет найти того, кто знает правду о нем.

- Он шел с места на место, расспрашивая всех, кто утверждал, что знает что-нибудь об этом.

Он расспрашивал акушерок и медиков, но они могли только гадать об этом.

Мальчик распрашивал арканистов, лудильщиков, и старых отшельников, живущих в лесу, но никто никогда не видел ничего подобного.

Он пошел расспросить сильдимских купцов, подумав, что если кто-то и может знать о золоте, то только они.

Но даже сильдимские купцы не знали.

Он пошел к арканистам из Университета, думая, что если кто-то и знает о винтах и их работе, то это они.

Но и арканисты не знали.

Мальчик направился за Штормвальские горы, спросить ведьм из Таль, но ни одна из них не смогла дать ответа.

- В конце концов он пошел к королю Винта, самому богатому королю в мире.

Но король тоже не знал.

Он пошел к императору Атур, но даже со всей своей мощью, император не знал.

Он обошел каждое из малых королевств, одно за другим, но никто не мог ему сказать что-нибудь.

- Наконец, мальчик пошел к Великому Королю Модега, мудрейшему из всех королей в мире.

Великий Король внимательно посмотрел на головку золотого винта, выглядывавшего из пупка мальчика.

Затем Великий Король сделал жест, и его сенешаль вынес подушку из золотого шелка.

На этой подушке была золотая коробка.

Великий король взял золотой ключ с шеи, открыл коробку, а внутри была золотая отвертка.

- Великий король взял отвертку и жестом пригласил мальчика подойти ближе.

Дрожа от волнения, мальчик повиновался.

Затем великий король взял золотую отвертку и вложил ее в пупок мальчика.

Я остановился, чтобы сделать большой глоток воды.

Я чувствовал, как моя маленькая аудитория наклонилась ко мне.

- Тогда Великий Король тщательно повернул золотой винт.

Один раз: ничего.

Второй раз: ничего.

Затем он повернул в третий раз и у мальчика отвалилась попка.

Это был момент ошеломленной тишины.

- Что? - недоверчиво спросила Хеспи.

- Его задница отвалилась, - повторил я с каменным выражением на лице.

Было долгое молчание.

Глаза всех были сосредоточены на мне.

Костер щелкнул, отправив вверх дрожащий красный уголек.

- А потом что случилось? - наконец спросила Хеспи.

- Ничего, - сказал я.

- Это все.

Конец.

- Что? - сказала она снова, громче.

- Что это тогда за история?

Я собирался ответить, когда Темпи расхохотался.

И он продолжал смеяться, сильным сотрясающим смехом, прерывающим его дыхание.

Вскоре я начал тоже смеяться, отчасти при виде Темпи, отчасти потому, что я всегда сам считал смешной эту странную историю.

Выражение Хеспи стало опасным, так, как если бы она была предметом шутки.

Дедан начал говорить первым.

- Я не понимаю.

Почему...? - он затих.

- Разве они отдали обратно мальчику его задницу? - вставила Хеспи.

Я пожал плечами.

- Это уже не часть истории.

Дедан дико жестикулировал с разочарованным выражением лица.

- В чем тогда смысл этого?

Я состроил невинное лицо.

- Я думал, мы просто рассказываем истории.

Большой человек хмуро посмотрел на меня.

- Разумные истории!

Истории с окончанием.

Не истории просто про задницу мальчика... - он покачал головой.

- Это смешно.

Я пошел спать. - Он ушел готовить свою постель.

Хеспи последовала в ее собственном направлении.

Я улыбнулся, разумно увереный, что ни один из них не потревожит меня более ради каких-нибудь историй, о чем я и позаботился.

Темпи также поднялся на ноги.

Проходя мимо меня, он улыбнулся и внезапно обнял.

Несколько дней назад это могло шокировать меня, но сейчас я знал, что физический контакт был не особенно необычным среди Адем.

Тем не менее, я был удивлен, что он сделал это в присутствии других.

Я ответил ему лучшим из своих объятий, чувствуя его все еще дрожащую от смеха грудь.

- Его задница отвалилась, - сказал он тихо, а затем направился в постель.

Мартен проследил за Темпи, затем уставился на меня испытывающим взглядом.

- Где ты услышал ее? - спросил он.

- Мой отец рассказывал мне ее, когда я был маленький, - честно ответил я.

- Необычная история для ребенка.

- Я был необычным ребенком. - парировал я.

- Когда я стал старше он признался, что придумал эту историю, чтобы успокоить меня.

Я забрасывал его вопросами.

Час за часом.

По его словам, единственное, что может утихомирить меня это загадка.

Но я разгадывал их как орешки и у него не было выбора.

Я пожал плечами и начал раскладывать свою постель.

- Поэтому он придумывал истории, похожие на головоломки и спрашивал у меня, понял ли я, что они означают. - Я слегка тоскливо улыбнулся.

- Помню, я думал о мальчике с винтом в пупке день за днем, пытаясь найти в ней смысл.

Мартен нахмурился.

- Это жестоко, так обманывать мальчишку.

Этот комментарий удивил меня.

- Что ты имеешь в виду?

- Обманывая, ты просто получаешь немного тишины и покоя.

Это низко, делать так.

Я был взят врасплох.

- Это был не обман.

Я наслаждался этим.

Это дало мне пищу для размышлений.

- Но это было бессмысленно.

Невозможно.

- Не бессмысленно.- Запротестовал я.

Они учат нас тому, как думать.

Если вы дадите человеку ответ, все что он получает - это немного фактов.

Но дайте ему вопрос, и он будет искать собственные ответы.

Я расстелил мое одеяло на землю и положил поверх плащ лудильщика, укутывая себя им.

Таким образом, когда он находит ответы, они будут дорого стоить ему.

Чем сложнее вопрос, тем труднее поиск.

Чем сложнее нам искать, тем больше мы учимся.

Невозможный вопрос...

Я замолчал, когда меня озарило.

Элодин.

Это то, что делал Элодин.

Все, что он сделал в своем классе.

Эти игры, поиски, таинственный отсев.

Они были все подобными вопросами.

Мартен покачал головой и побрел прочь, но я был потерян в своих мыслях и едва заметил это.

Я хотел ответы, и, несмотря на все, что я думал, Элодин пытался дать их мне.

То, что я принял за злобные головоломки с его стороны, на самом деле был постоянный призыв к истине.