Театр теней (журнальные иллюстрации) - Клиффорд Саймак

«Однако,— подумал Лэтроп,— это будет лишь конец нити, которая, возможно, приведет меня к разгадке. Не более. На точные сведения рассчитывать не приходится, ибо эти крошечные существа не имеют представления о том, что такое время и пространство».

Скорее всего, разгадка тайны кроется в самом живописном полотне, стоящем в этой пещере. Вполне вероятно, что на нем изображен уголок никому не ведомой планеты, которую посетил Клэй перед тем, как отправиться сюда умирать. Но если это так, решил Лэтроп, тогда плохи дела — ведь можно потратить три жизни, а то и больше, прочесывая планету за планетой в тщетной надежде найти и узнать место, которое Клэй изобразил на этом холсте.

Он наблюдал, как гном бесшумно возится у плиты: единственным звуком, который улавливал его слух, было завывание ветра в трубе и у входа в туннель, что привел их в эту пещеру. Ветер, торфянистая, поросшая какой-то невысокой травой равнина да скученные в деревушке землянки — вот и все, что здесь есть, на самом краю Галактики, на ободе огромного колеса из множества солнц. А что, собственно, мы знаем, подумал он, об этом шарике материи, точно заброшенном в глубины космоса могучей рукой какого-то игрока в гольф? Мы не знаем, когда он зародился, для чего существует и когда перестал существовать. Мы подобны слепцам, которые ищут во мраке нечто реально осязаемое, и то немногое, что нам удается отыскать, мы познаем не лучше, чем слепой — вещи в своей комнате, определяя свойства предметов на ощупь. Ибо, в сущности, мы так же слепы, как он,— мы все, все наделенные разумом существа, населяющие Галактику. И несмотря на свою вводящую в заблуждение слепоту, мы самонадеянные выскочки, ибо прежде чем попытаться проникнуть в тайны Галактики, нам следует познать самих себя.

Мы ведь еще не разобрались в себе, даже приблизительно не представляем, для чего существуем. Мы придумывали всякие теории, чтобы объяснить смысл своего бытия,— теории материалистические, используя при этом чисто логические выкладки, которые были отнюдь не так уж часты. И мы лгали себе — пожалуй, это главное, в чем мы преуспели. Мы смеялись над тем, чего не понимали, подменяя этим смехом знания, пользуясь им как щитом, чтобы прикрыть свое невежество, пользуясь им как наркотиком, чтобы заглушить в себе чувство страха. Некогда мы искали утешения в мистицизме, отчаянно сражаясь против каких бы то ни было его объяснений, ибо мистицизм давал нам утешение, пока оставался мистицизмом, то есть чем– то необъяснимым. Было время, когда мы уверовали в Бога и боролись за то, чтобы наша вера не подкрепилась вескими доказательствами, ибо в нашем искаженном мышлении укоренилось представление, будто вера куда сильнее, чем реально существующие факты.

А разве стали мы лучше, размышлял Лэтроп, изгнав из сознания веру и мистицизм, поспешив рассовать по тайникам древние верования и религии под приглушенный смех Галактики, которая верит в логику и все надежды возлагает лишь на реальность предметного мира. Мы ведь только на шаг, думал он, не более чем на шаг приблизились к истинной логике и познанию объективной реальности, возведя в культ поклонение этому фетишу. Быть может, в далеком будущем наступит день, когда мы познаем иную реальность, сохраним к ней логический подход и вновь обретем душевный покой, который утратили, когда потеряли веру в божественное начало.

Гном принялся за приготовление еды, и от его стряпни в пещере распространился приятный запах. Почти земной. Быть может, это блюдо окажется не таким уж противным на вкус, чего поначалу боялся Лэтроп.

— Вы такой, как Клэй? — спросил гном.

— Стараюсь быть таким же — он мне очень нравился.

— Нет-нет, вы меня не поняли. Вы делаете то же, что и он? Такие же полоски?

Лэтроп отрицательно покачал головой:

— Сейчас я ничего не делаю. Я… (как сказать на их языке, что он ушел от дел?)… я закончил свою работу и теперь играю в одну игру.— (Он сказал «играю» и «игру» за неимением других слов.)

— Играете?

— Я больше не работаю. Делаю что хочу. Вот сейчас мне хочется узнать, как жил Клэй, и я… (нет слова «писать»)… я рассказываю о его жизни полосками, но не такими, какие делал он. Совсем, совсем другими.

Садясь на пол, Лэтроп поставил рядом свой рюкзак. Теперь он поднял его себе на колени, открыл и вынул из него блокнот и карандаш.

— Я делаю вот такие полоски,— сказал он.

Гном подошел к нему и стал рядом.

Лэтроп написал на листке блокнота:

«Я был ученым-футурологом. С помощью логики на основе фактического материала я пытался заглянуть в будущее человечества. Я искал истину».

— Вот такие полоски,— произнес он.— Я их сделал очень много, чтобы рассказать о жизни Клэя.

— Колдовство,— снова сказал гном.

В этом блокноте было записано все, что он узнал о Клэе. Все, кроме того, где и как он провел эти таинственные «потерянные годы». Страницы, заполненные информацией, которую нужно было систематизировать и облечь в форму связного повествования. Заметки, рассказывающие о странной жизни странного человека, который путешествовал в космосе от звезды к звезде, изображая на своих полотнах одну планету за другой и разбрасывая эти пейзажи по всей Галактике. Человека, скитавшегося словно бы в поисках чего-то иного, чем ландшафты, которые возникали перед его взором на этих планетах, чего-то нового, что он мечтал написать. Точно эти его пейзажи были всего лишь данью преходящему капризу, не более чем причудой и удобным способом заработать деньги, которые нужны были ему на пропитание и для того, чтобы оплатить очередное полтирование. За эти деньги он посещал по желанию любые солнечные системы. Он никогда не оставлял себе свои картины, продавая их все до единой, а иногда просто бросал их, перемещаясь на другую планету.

Но это не потому, что его пейзажи были плохи. Они были изумительны. Они с почетом экспонировались в картинных галереях (или помещениях сходного назначения) на многих планетах.

Клэй нигде надолго не задерживался. Он всегда спешил. Словно какая-то определенная цель, некий замысел гнали его от одной звезды к другой.

И его метание, его погоня за чем-то неведомым в результате привели к тому, что он кончил свои дни в этой пещере, годившейся лишь на то, чтобы укрыться в ней от ветра и дождя.

— А для чего? — спросил гном,— Для чего нужно делать полоски о жизни Клэя?

— Для чего? — переспросил Лэтроп.— Для чего это нужно? (И мысленно добавил: «Сам не знаю!»)

Но ответ на то, почему Клэй так