Романески - Ален Роб-Грийе

и скрежета. Храня молчание и тоже стараясь не нарушать тишину, я подхожу к двери и полностью открываю тяжелую дубовую створку. За ней ничего и никого нет, кроме пустоты и черноты. Но когда я оборачиваюсь, то в потускневшем зеркале старинного шкафа, изукрашенного резьбой по дереву, в которой присутствуют инфернально-эротические средневековые мотивы, я замечаю призрак Мари-Анж в длинном, воздушном, полупрозрачном, девственно-белом платье с расплывающимися на животе и бедрах большими красными пятнами.

Я подхожу к массивному столу — к тому самому, на котором я обычно пишу, — и обмакиваю в чернильницу кубической формы перо, вырванное из крыла баклана. Легко пританцовывая на своих босых ножках, из мрачных, цвета морской волны, глубин зеркала, чья поверхность испещрена крохотными беловатыми крапинками, словно знаками проказы, приближается ко мне моя невеста; она приближается постепенно, очень медленно, улыбаясь и призывно протягивая ко мне руки.

Итак, час настал. Как и было предначертано, я подписываю здесь мои мемуары, оставляя их незавершенными.

ОГЛАВЛЕНИЕ III

Движения письмец старого океана, ласки. Создание гармоничных сочетаний. Уругвайские пляжи и купальщицы, волны, скалы, бакланы

Море хватает меня своей зубастой вульвой в Киске

Кораблекрушение в бухте Фор-де-Франс. Посочувствовавшая жертве „Касатка“

Моя маленькая невеста с островов. Готовые к мученичеству двенадцать первопричастниц выставлены в витрине

Катрин-подросток на Лионском вокзале, а я сам выступаю в роли бедного студента

Снова преподаватель. Скурпулёзные исследования. Пронзённая насквозь автобиография

Кактусовые в Сент-Луисе. Осенний ветер. Ураган опустошает Мениль. Моя маленькая девочка в разорённом поместье. Уцелевшая Анжелика

Расчистка в Мениле. Пальмовая роща в Басре. Де Коринт бродит поблизости

Де Коринт, сидя на террасе кафе „Максимилиан“, смотрит на юных девушек в цвету, делающих вид, будто играют в мяч. Появление немца с пышной шевелюрой. Мари-Анж(?) и ее так называемый отец

Старая горбатая негритянка, продающая непристойные почтовые открытки. Коринт, сфотографированный вместе со своим двойником. Подозрения насчет существования целой сети заговорщиков

Гипотетический отец избранницы! о баклане-ныряльщике. Вкусы и цены. Несмотря на недоверие, которое испытывает любитель нежной плоти к слишком хорошо осведомленному продавцу, он соглашается принять его вместе с Мари-Анж в своих апартаментах в отеле „Лютеция“. Изящные бальные туфельки, усыпанные синими блестками, и свежее кровавое пятно

Таня Гросман в парижском отеле „Лютеция“, на Лонг-Айленде и в Мариенбаде. Работы над камнем совместно с Раушенбергом. Книжный магазин „Лютеция“, Жерар Макрез и его странные коммерческие приемы. Забота о книгах. Круг критиков и моя карьера члена жюри

Возвращение с Мартиники. Издательство „Минюи“ на бульваре Сен-Жермен. Ламбриш и мой „Цареубийца“. Я сам в роли Ламбриша-мечтателя. Жером Линдон и рукописи, ожидающие решения своей участи. Новые планы написания детективных романов. Друзья Жоржа. Недолговечные конфиденциальные журналы

Линдон в качестве чужака в собственном издательстве. Враждебность всех членов стаи. Маленькие гении перед лицом капитала. Одиночество и господство. Доверие: еврейская история

Новый Линдон: юношеская веселость, братские чувства, страсть к литературе. Рукопись „Резинок“ в „Минюи“. Голубая обложка… Как на мельнице

Де Коринт и немец в отеле „Лютеция“. Мари-Анж выставлена на обозрение обнаженной. „Работорговец“ Опосга Маннере. Синие туфельки, испачканные кровью. Поза Анжелики в Мениле. Ласки, чувственность девушки-подростка и сдержанная осторожность покупателя. Де Коринт разоблачен

Де Коринт начеку. Профессор Ван де Реевес, парапсихолог. Два молодых человека в белых костюмах под араукарией. Лучший возраст для пленниц. Блондинка или рыжая? Запах мускуса, пощечина и поцелуй любви

Де Коринт с разбросанной по столу рукописью в помещении береговой батареи в Бретани. Сладкие и ужасные воспоминания о „Золотом Треугольнике“. Идущие на штурм океанские волны, скудная и строгая обстановка, тяжелое овальное зеркало (предположительно призрачное) и массивный шкаф с демоном женского рода Дымящий камин, бойницы, керосиновая лампа

Эротическая сделка. Переговоры и торг. Де Коринта хотят заманить в ловушку. Преимущества настоящего брака. Исчезновения и еще более тяжкие преступления. Мари-Анж в роли идеальной маленькой девочки, любящей отцов (суровых). Два черных мотоцикла под араукарией

Война против одичавших детей, их жестокость; уничтожение детей. Музыкальный театр и его „пансионерки“. Допросы и смертные муки избранниц. Бездоказательные обвинения в адрес де Коринта

Когда точно и по какой причине он покинул Францию. Ангелика фон Саломон. Секретные миссии. „Золотой Треугольник“ как клуб политиков и промышленников. „Синархия“, ее утопии и адепты

Присутствие „Синархии“ в „Резинках“. Выход книги во Французском клубе и в ненадежном издательстве „Минюи“. Путешествие с Жеромом на берега Рейна. Линдон расстается с Ламбришем. Эпизод с Бреннером. Комнатка соглядатая в бывшем борделе

Мой крохотный кабинетик в издательстве „Минюи“. Чтение рукописей. Продолжительные дискуссии с Жеромом. Мой насест на улице Гассенди. Редактирование „Соглядатая“. Скалы и старый форт под Порсмогером, подтачиваемый штормами. Барахтаюсь в остатках „невозможных воспоминаний“ о пребывании на берегах Параны

Возвращение в кафе „Максимилиан“. Вижу своего двойника за чтением „Глоб“, устроившегося на моем излюбленном месте в моей привычной позе. Ощущение тошноты. Фотография на развороте ежедневной газеты. На следующий день мое место свободно, но растерянность возрастает: я ощущаю собственное отсутствие, наподобие рассказчика в „Ревности“. Третий Анри Робен в книге постояльцев отеля „Лютеция“

В поисках денег. Отказ Гастона Галлимара опубликовать „Ревность“. Выход книги в издательстве „Минюи“, полный и очень обидный провал. Безоговорочная поддержка со стороны Полана. Мы с Катрин в роли новобрачных и строительных рабочих. Успех и уход Бютора. Заключение пакта „злоумышленников“ с Саррот. Рождение Нового Романа

Недомолвки и сдержанное отношение новороманистов по отношению к группе в целом. Историческое значение ее существования. Полная свобода творчества каждого из этих авантюристов. Собрание еретиков

Императорская фамилия Бразилии, мое крещение в Кемпере в 1889 году. Конный портрет дона Педро П напротив моей кровати в номере отеля „Лютеция“ в Герополисе. Глаз коня. Отражение моего глаза в зеркале и две свежие отметины на шее. Тщетные попытки восстановить хронологическую последовательность событий прошедшей недели: несостоявшееся свидание с Б., нежелательные встречи в кафе „Максимилиан“». Меня преследует второй Анри Робен. Отброшенный в сторону фотоснимок моего раздвоения. Вторая фотография, оставленная негритянкой, на которой заснята бальная туфелька, испачканная кровью, та самая, что уже фигурировала на страницах «Глоб»

Насмешливый хохот столь желанной девушки, играющей в мяч. Садо-эротическая статья, сопровождающая фотографию, детали, внушающие тревогу. Покорность, возбуждающее чувственность сопротивление, экстаз от наказания. Маленькие японки из грез

Сайгон весной 1990 года. Интервью Дюрас во «Франс-Суар». Первые наброски «Модерато». Я готовлю книгу для издательства «Минюи». Почести и похвалы настоящим издателям, долг писателей перед ними и писательская неблагодарность. Я солидаризируюсь с Линдоном. Наше совместное детище

Одна печальная история, рассказанная мною по ошибке. «Пари-Матч» заказывает мне хвалебную статью о Симоне в честь присуждения ему Нобелевской премии. Я пишу статью у Бишопа на Лонг-Айленде. Рукопись «Ветра», история