Дмитрий Красивый - Сычев К. В.

– Что же ты хочешь? – поморщился князь.

– Не я хочу, а так надо! – покачал головой Кручина. – Отправь, княже, эту Тешану куда-нибудь подальше от города, от людских глаз. Пусть хотя бы в ее лесную сторожку. И объяви в городе об ее позорном изгнании! А там поступай, как сам считаешь! Сейчас нелегкое время, и нам не до ссор с горожанами…Неужели ты забыл о той давней крамоле и убийстве несчастного князя Глеба?!

– Неужели это так нужно? – грустно молвил князь Дмитрий. – Я бы не хотел потерять эту Тешану! Она не один раз спасала меня от тяжелых болезней, и я пропаду без ее искусных рук и добрых глаз!

– Не пропадешь, не пропадешь, княже! – дружно закричали бояре. – Наш Кручина прав! Спрячь эту Тешану куда-нибудь для видимости! Ей нельзя оставаться в нашем озлобленном городе!

– Ладно, – кивнул головой князь, – тогда я поговорю с владыкой. За ним остается последнее слово!

– Слава нашему Господу! – радостно прогудели бояре. – Ну, уж владыка тебя вразумит!

На другой день, сразу же после крестного хода, брянский епископ прибыл в княжеский терем и остался в княжеской светлице с князем наедине. Они долго беседовали о сложившейся в городе обстановке, обсуждали последние новости, пришедшие из других земель Руси.

– «Черная смерть» пошла на юг, сын мой, – говорил, качая головой, епископ, – и добралась до последних черниговских городов! Напрочь вымерли Новосиль и несчастный Глухов! «Моровая язва» косит Карачев и Козельск, достигла Москвы! Я уже не говорю о русском севере, о Пскове, Великом Новгороде и Смоленске…Там все это случилось раньше…Вот тебе, сын мой, Божья кара! И все – за наши грехи!

– В этом нет сомнения, святой отец, – кивнул головой брянский князь. – Однако же мы не всегда находим истинных греховников!

– Нам всем нужно молиться! – сказал, блеснув глазами, епископ. – И доводить до Господа свои искренние просьбы! Но если в городе проживают язычники и сеют смуту, от всех наших молитв нет никакой пользы!

– Я знаю, что в нашем городе немало язычников и даже безбожных людей, – молвил князь Дмитрий, – однако раньше Господь не карал нас за это!

– Зато вот теперь покарал! – развел руки епископ. – Кто знает Божью волю? Она проявилась именно сейчас! Поэтому тебе, сын мой, нужно думать, как спасти людей!

– Как же? – поднял голову князь. – Мне вчера бояре посоветовали изгнать мою Тешану из города! Но я не знаю, правильно ли это? Эта Тешана не раз спасала меня самого от тяжелых болезней…Вот прогоню я эту славную женку, и сам тут же заболею! И приму лютую смерть!

– Твои бояре правы, – сказал, пристально вглядываясь в большие синие глаза князя, брянский епископ. – Ты должен прогнать эту поганую Тешану! Нечего тебе беспокоиться о своих телесных потребностях: мы всегда найдем тебе не только красивую женку, но и законную супругу! А «черной смерти» не бойся: на то Божья воля! Неужели ты думаешь, что тебя спас не Господь, а та язычница Тешана? В твоем детинце еще не было ни одной смерти! И все – по воле Господа! Разве ты не видишь, что я жив и здоров, хотя не один раз ходил к умиравшим и благословлял их? Гони же спокойно ту бесстыдницу: твоей жизни ничто не угрожает!

Князь кивнул головой и, подняв руку к лицу, смахнул набежавшую слезу. – Пусть будет так! – сказал он, сдерживая рыдания. – Я завтра же вышлю Тешану из города!

– Да благословит тебя Господь! – весело сказал владыка и перекрестил опущенную княжескую голову. – Тогда иди себе спокойно и положись во всем на волю нашего Господа!

Дмитрий Романович направился в свою опочивальню и, подозвав к себе слугу, потребовал от него немедленно доставить туда красавицу Тешану.

Молодая женщина в это время сидела в своей небольшой светлице, наматывая пряжу на красивое греческое веретено. Выслушав княжеского слугу, ворвавшегося к ней без стука, она встала и, заплакав, пошла к своему князю.

– Почему ты плачешь, моя дивная лада? – сказал князь, увидев вошедшую, одетую в простой домотканый сарафан Тешану. – Неужели ты предчувствуешь какое-то горе?

– Я плачу по тому, милый князь, – отвечала красавица, – что чувствую наше горькое расставание!

Князь посмотрел на свою ключницу. – Какая же она красивая! – подумал он: молодая женщина была так прелестна в своем тихом, искреннем горе, что он не мог сказать ей ни слова и растерялся, бормоча какую-то нелепицу.

– Можешь ничего не говорить, мой любимый князь! – сказала Тешана, качая головой. – Разве я не вижу, что делают твои бояре? Я ведь не глуха и не слепа к людской ненависти! Я чувствую зло, исходящее от твоих бояр и слуг! Для меня теперь нет места ни в твоем тереме, ни в городе! Я все понимаю и, как только стемнеет, уйду далеко отсюда!

– Зачем же, моя радость? – сказал, теряя голову, князь. – Я ведь не гоню тебя и готов прожить с тобой до самой смерти! Я теперь понял, что не смогу без тебя жить и не буду слушать наветы черни и злобных попов!

– Это ни к чему! – покачала головой Тешана. – Я сказала, что сегодня же ночью уйду из города!

– И как же ты одна пойдешь в темную ночь?! – воскликнул, краснея, князь. – Я дам тебе телегу с возницей и охрану! Они отвезут тебя, куда пожелаешь…

– Мне ничего не надо, княже! – подняла голову и пристально посмотрела князю в лицо красавица. От этого ее взгляда князя прошиб пот, и его голова пошла кругом. – Благодарю тебя за сладкую любовь и заботу! Я также хочу, чтобы ты был здоров и счастлив, но не в силах остановить судьбу…Прощай же, мой любимый князь и единственный супруг! Я буду любить тебя одного до конца своей жизни и думать только о тебе! А теперь я ухожу! Еще раз прощай, но берегись! – И она, склонив голову, медленно пошла к двери.

– Прощай же, любовь моя! – пробормотал потрясенный, окаменевший от горя, князь.

Наутро княжеский терем огласился веселым говором бояр и пришедших к князю на совет городских священников.

– Наконец-то наш пресветлый князь прогнал ту коварную ведьму! – радовались они. – Об этом надо немедленно сообщить всему городу! Значит, наступает конец нашим тяжелым испытаниям, и скоро сам Господь спасет нашу землю за такую праведность!

Но через три дня болезнь пришла и в княжеский детинец. Совершенно неожиданно заболел и слег от жара самый старый боярин Борил Миркович. Вслед за ним захворали его жена и слуги. Они, измученные недугом, лежали в своем тереме и даже не узнавали пришедшего к ним епископа. – Надо помочь этим больным, – сказал владыка и послал за монахами в Петропавловский монастырь. – Пусть рядом с ними побудут сиделки!

Но сиделки не помогли и престарелый боярин Борил, его жена со всеми домочадцами вскоре умерли. А затем смерть посетила и остальные терема брянских бояр.