Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

дикари, как шамширцы, не могли отправиться в Авалар из самых светлых и бескорыстных побуждений. Сакрум не был мессией. По своей природе он был корыстолюбив, жесток и эгоистичен. Он никогда не делал ничего без выгоды для себя.

«Что такого может быть в Аргосе или в кучке его народа, что привлекло Сакрума? — ломал голову хмурый Марк. — Да привлекло так, что заставило его перебросить такую мощь своей армии в этом странном и опасном направлении…»

Но Марк не получал ответов на свои тревожные вопросы. Пока не получал.

Земли Авалара приветствовали шамширцев ещё мрачными голыми лесами, холмами и хмурыми фавнами-соглядатаями. Горстка сносно вооруженных фавнских мужчин, высоких, широкоплечих, мускулистых, не побоялись выступить навстречу шамширскому полчищу и остановить их.

— Не бойтесь, мирный народ Авалара! — громогласно провозгласил Сакрум, выступив вперед навстречу аваларским арбалетам. — Мы пришли с миром, уважением и желанием помочь!

— Вы народ Архея? — осведомился один из фавнов с явным облегчением.

— Мы народ Шамшира — земли в Архее, — ответил Сакрум. — Мы путешествовали неподалёку и, возвращаясь из страны Гесперра, дивного города Баркида, узнали о ваших бедах и лишениях. Мы предлагаем вам помощь.

— Какую помошь вы мошете нам предлошить?

— Поглядите на нас, — Сакрум повел своей длинной сильной рукой, указывая на внушительное количество своих людей. — Нас не одна тысяча. Мы сможем защитить вас от ваших врагов.

Фавны не торопились принимать помощь незнакомцев, даже несмотря на то что они говорили на наречии Архея.

— К нам уше приходили зашитники. И многие ис них поплатились своей шиснью са стремление спасти нас.

— Они были столь же многочисленны?

Фавны собрались в кружок и начали что-то тихо обсуждать. Несчастная горстка в двадцать фавнов.

«Сакрум мог бы убрать их одним взмахом рук, — думал Марк. — И за один день взять весь Аргос и всех жителей сделать своими рабам. Вместо этого он играет и корчит из себя героя-защитника. Что ты задумал, Сакрум?..»

Затем один из фавнов повернулся к шамширцам и ответил, выпрямившись, не убоявшись всей этой до зубов вооруженной орды:

— Не гневайся, чушесеметс, но и ты пойми нас: наш народ видел столько бед и не мошет довериться тем, кого не снает. В город мы мошем впустить только твоего владыку и его блишайших соратников. Ты встретишься с нашим владыкой, и он решит — принимать вас или нет…

— Мы принимаем твои условия, — недолго думая, провозгласил Сакрум. — Войска останутся здесь. Но я желаю говорить с вашим владыкой в ближайшее время.

— Сови своего владыку, и мы отведем его, — ответили фавны.

— Владыка Шамшира перед вами, — заявил Сакрум. — Имя мое Сакрум.

— Приветствуем тебя, Сакрум, Владыка Шамшира, — ответил фавн. — Мы готовы отвести тебя к нашему Владыке.

Сакрум повернулся к своим Братьям и отчеканил:

— Малвар, Басил, Валефор, Хаган, за мной. Рабинара, останешься с Алаштар, — добавил он, когда девушка уже вскочила на коня, чтобы сопровождать своего дядю в Аргос.

Лицо девушки перекосилось от злости.

Марк, досадуя оттого, что ему придется остаться здесь и с нетерпением ждать вестей, сложил руки на груди, но вдруг Сакрум, не поворачиваясь к нему, кликнул:

— Саргон, пойдешь со мной.

Марк, не обращая внимания на потрясенный и злой взгляд Рабинары, запрыгнул на коня, увидев, как оживились фавны, услышав столь знаменитое и древнее имя «Саргон» — имя царя царей, отца самого Атариатиса Рианора. Фавны с изумлением поглядели на крепкого молодого человека. Но, не найдя ничего примечательного в этом заросшем и суровом лице, фавны вновь поглядели на Сакрума, и вскоре предводитель шамширцев вступил с одним из фавнских соглядатаев в беседу.

Путешествие предстояло долгое — до Аргоса им следовало ехать не меньше дня. Марк молча удивлялся, как фавны подпустили их на такое близкое расстояние.

«Должно быть, ситуация очень сложная, если они не могут обеспечить более надежную охрану своих границ…» — хмуро подумал Марк.

Они добрались до Аргоса на рассвете, но фавны уже встречали чужеземцев. Женщины уводили детей в одноэтажные дома, мужчины провожали их мрачными и угрожающими взглядами.

Аргос плотным кольцом опоясывали три толстые высокие стены, а башня дворца с полумесяцем на вершине высоко и гордо пронзала рассвет. Марк видел знамёна с изображением серебристых единорогов. Фавны одевались в длинные мантии, будто старались прикрыть ноги, не похожие на человеческие.

В детстве Марк читал о фавнах, как о народе целителей, художников, поэтов, о народе искусства, который не воевал и жестоко карал за содеянные преступления. Но теперь Марк видел в них ожесточенных, запуганных мужчин и женщин, готовых убить любого, кто станет угрожать их свободе и жизни.

Но даже несмотря на подобную обстановку Аргос был чистым и аккуратным городом. Здесь были белокаменные здания с колоннами. И фавны, закутанные в белые мантии, выходили из этих зданий поглядеть на прибывших людей.

«Храмы, — догадался Марк. — И их служители».

Нежданных гостей провели во дворец из белого камня с изображением полумесяца на вершине, по белокаменной широкой лестнице в сопровождении тяжело вооруженных фавнских воинов, которые не упускали чужаков из виду ни на минуту.

Они поднялись по лестницам, устеленным старыми, но чистыми и мягкими коврами, на стенах висели изящные канделябры со свечами. Все в этом дворце было старым, что-то даже древним, но все держалось в чистоте и порядке.

Их привели на второй этаж, к большой дубовой двери с вырезанным на ней изображением единорога. Один из фавнов постучал, глухой голос позволил войти, и шамширцы оказались в большом помещении, похожем на личный кабинет, весь застеленный коврами, с креслом, подозрительно напоминающим трон с серебристым шаром у изголовья — полной луной, — символом Авалара. В этом кресло-троне сидел крепкий, но уже далеко не молодой фавн с темными кудрявыми волосами, сильно посеребренными сединой, с большими светло-серыми глазами. На нем была длинная мантия из серебряной парчи, расшитая золотыми нитями, а на длинных пальцах перстни с драгоценными камнями.

«Вот же разодетый хмырь!.. — подумал Марк, скривившись. — Кому была выгодна смерть царицы и исчезновение ее брата — так это ему, несомненно…»

По правую руку от фавна стоял, должно быть, его ближайший слуга, глядевший на вошедших с неприкрытой